Цена объятий — холодная глубина, давящая своей неподъемностью до боли в висках и крови из носа; едва различаемая просьба Рифа «Кот, держись»; воздух и силы на исходе; встревоженные морские глаза совсем рядом и соль на ресницах.
Цена объятий — взорвавшееся море, круги по воде от осколков, жуткое осознание потери и отчаянные всхлипы в пропахшую свинцом и усталостью пятнистую куртку.
Цена объятий — месяцы опаснейшей работы в одиночку, выкручивающее нервы напряжение и почти завершенная операция, отмененная единственным звонком. Ласковый взгляд и будто легким бризом обдающее «как же мы давно не виделись, дорогой!».
Цена объятий — вспахивающие снег автоматные очереди, рвущиеся совсем рядом пули, ослепительные вспышки от взрывов. Бесконечные дни и недели в разных уголках страны; море, воздух и горы.
Цена объятий — безнадежно разделяющие километры, безапелляционная четкость приказов, водоворот городов, лиц, событий.
Цена объятий — бесконечные ленты дорог, чужой холодный город, бескрайняя суровая снежность и понимание.
Цена твоих объятий — вся жизнь.
Вся жизнь, безраздельно и безвозвратно принадлежащая лишь тебе.
========== Горячо-холодно ==========
— И все-таки, почему вы с Мурой расстались?
Рита впервые сама заводит разговор спустя больше чем полгода с того момента, как Кот приходит в их группу и прошлое, кажется, намертво отсекает, не упоминая о Жене так, словно ее и не было никогда.
— Чтобы расстаться, нужно для начала встречаться, — усмехается Кот в синие вечерние сумерки, не дрогнув голосом. — У нас этого не было. Скорее была какая-то нелепая игра в догонялки. Или в «горячо-холодно». Сегодня она целует, завтра просит все забыть, послезавтра флиртует с другим. А в любви, Багир, нет места играм, тебе ли не знать.
Багира знает. Знает, что такое игры со ставкой на чувства — взять хотя бы ее мужа несостоявшегося, который ради своих амбиций готов был обрезать крылья ее мечте, или Шального, со своими нерушимыми принципами заигравшегося в субординацию, — и любви в этих играх места решительно нет.
— Ты же ее любил.
Рита смотрит во взрывающееся искрами пламя костра, вытягиваясь на траве и раскидывая руки; бесконечность неба рушится бесчисленной звездностью. Пахнет ночными цветами, дотлевающими углями и можжевельником; травяной чай в металлических кружках давно остыл.
— Может быть. — Василий равнодушно передергивает плечами и ворошит слабо краснеющие светлячки углей. — А может быть, тоже заигрался. Из упрямства. Так что если когда-то и было горячо, то теперь уже точно холодно.
— Циник ты, Васька, неисправимый, — фыркает Рита, щурясь на серебристый ободок луны.
— Точно, — смеется Кот и валится на мягкую землю рядом с Багирой.
Этой ночью «неисправимый циник» Ионов, вспомнив детство за космическими атласами, будет рассказывать Рите о траекториях созвездий, их названиях и связанных с ними легендах.
Этой ночью «циник Васька» укроет спящую Риту своей курткой, а утром отдаст ей свой чай из термоса и до вертолета всю амуницию потащит за двоих — «с ума сошла, у тебя же рана не затянулась еще».
Этой ночью Кот с внезапно-щемящей нежностью подумает о том, как же хорошо, что они все-таки встретились снова. А еще о том, что рядом с Багирой ему холодно не будет никогда.
И не это ли самое настоящее счастье?
========== Сильная ==========
Кот любит Багиру, Багира любит Борисова, Борисов любит жену.
Любовный многоугольник распадается на линии ломаные — погибает Борисов, Кот пытается выполнить задание и выжить в мясорубке в далеких горах, безутешная вдова Борисова оплакивает мужа.
А Багире остается лишь непосильное горе в палате госпиталя, тихая истерика на парковке вдали от чужих глаз, какие-то натянуто-вынужденные фразы и объятия чужой женщины, с которой делила любимого человека. Багира прижимает к себе отчаянно плачущую дрожащую женщину, говорит ей о геройской смерти мужа, хотя самой от невыносимой боли хочется закричать. Немые слезы удавкой горло стягивают, а в груди так отчаянно-пусто, будто все чувства огнем намертво выжжены — ничего не осталось, только боль нескончаемая.
И ей бы сейчас тоже прижаться к кому-то обессиленно, в плечи беспомощно вцепиться, плакать о своей любви утраченной, но Багира только спину сильнее выпрямляет, смаргивая неконтролируемые слезы, закипающие в уголках глаз.
Молчит.
Багира ведь сильная. Багира ведь выдержит.
А боль все не заканчивается, волчком раскручивается, набирая обороты, чтобы ударить посильнее — хотя казалось бы, куда уж сильнее?
Без вести пропадает Батя, срывается в горах Мура, ребята из одной засады попадают в другую, связь с группой рвется последней ниточкой.
Багира дорого отдала бы за то, чтобы оказаться там же, с ребятами, — и неважно, что пришлось бы пережить, не впервой. Но вместо этого должна сидеть перед монитором в душном офисе КТЦ, ждать хоть каких-нибудь новостей и горький ком подступающих слез сглатывать, не позволяя себе эмоций.
Держаться-держаться-держаться.
Багира сильная. Багира все выдержит.
Они возвращаются рано утром — измученные, истерзанные, но — живые.
У Багиры глаза блестят от невыплаканных слез и руки от волнения дрожат будто под током. Обнимает их всех, сдавленно шепчет «родненькие мои» и «живые», а сама, кажется, от усталости вот-вот сползет прямо на землю — но замечает ли это кто-нибудь вообще?
Багира ведь сильная.
— Бедный мой мальчик, — выдыхает едва слышно, замечая у Кота очередное ранение — сколько их уже было, сколько жизней осталось из девяти?
Кот несколько секунд смотрит в ее лицо, залитое бледностью почти до прозрачности, на темные круги под глазами от безграничной усталости, на ресницы, от выступивших слез повлажневшие, и горло спазмом схватывает так, что больно дышать становится.
— Прости меня.
Перехватывает ее руки подрагивающие, тянет к себе, обнимает так отчаянно-крепко, будто из осколков целое собрать пытается. Губами касается мягких рыжих волос и все шепчет, шепчет исступленно, будто надеется что-то исправить:
— Прости меня, прости меня, пожалуйста…
Багира устало лицом утыкается в выцветшую от солнца штормовку, смыкает руки на крепкой спине — будто на ногах устоять пытается. И Кот благодарен сейчас всем богам несуществующим, что ребята все уже разошлись с этой проклятой стоянки, оставив их одних. Оставив Багиру выплакаться.
— Ты ни в чем не виноват. Ты все сделал как было нужно, — бормочет Рита глухо от вновь подступивших рыданий.
— Как будто тебе от этого легче.
И все гладит, гладит ее по спутанным волосам, по вздрагивающей спине, в едва слышных всхлипах ловя долгожданное высвобождение боли. И к себе прижимает с такой осторожностью, словно ничего дороже нет у него во всем мире.
Багира — бесконечно, безгранично, до невозможности сильная, всегда и всех утешающая — но кто, господи, подставит ей самой плечо, чтобы выплакаться? Ведь даже самым сильным бывает невыразимо больно — так больно, что остаются лишь слезы и пепел.
Но даже птицы воскресают из пепла.
========== Притворщица ==========
Багира — притворщица.
Осознание простреливает в мозг разрядом в добрые двести двадцать: холодная не-женственность Багиры — всего лишь отточенное годами притворство; мешковатый камуфляж и бесформенные спортивные костюмы — идеальные соучастники, с готовностью скрывающие все предательское грубоватостью нарочитой, на грани абсурда.
А сейчас Рита, вытянувшись по-кошачьи на пушистом скомканном пледе, бесстыдно обрушивает на них всю свою скрытую женственность — безупречно-стройными линиями скрещенных ног, хищной гибкостью загорелых рук, идеально-правильными изгибами тела, да в конце концов, этим чертовым вроде-как-скромным купальником — который якобы должен скрывать все запретное, но лишь сильнее распаляет фантазию.
