— Ну, мне показалось просто… что вы как-то избегаете меня, что ли…
— Все нормально, просто устала, день был безумный, — натянуто улыбнулась Ира, поспешно высвобождая ладонь.
— Доведете себя скоро с этой работой, — беззлобно проворчал Паша. — Служба службой, а отдыхать-то тоже надо. У вас вон завтра выходной, может, на дачу съездим, я отгул возьму…
— Типа романтический уик-енд? — иронично фыркнула Ира — Ткачев как-то забавно по-мальчишески залился краской.
— Типа воздух свежий, тишина… Раз выпали выходные, чего в городе-то сидеть?
— Резонно. Считай уговорил. — Ирина даже обрадовалась — сменить обстановку, отвлечься… Но самое главное — можно будет забиться куда-нибудь в укромную комнатку и не сталкиваться постоянно с Ткачевым — после дурацкой утренней ситуации видеть его стало совершенно невыносимо. Руки чесались выставить за дверь его вещи, сменить замки и наконец-то вздохнуть свободно — снова жить как жила, как привыкла, как считала нормальным. Ну в самом деле, дурацкое же положение! И отношения у них тоже дурацкие…
***
Ночью Ира проснулась от смутного беспокойства. За окном глухо гудел ветер; бились в стекло заснеженные ветки. Купающаяся в облаках луна светила слабо, а вот звуки в ночной тишине разносились отчетливо — под окнами совершенно точно кто-то ходил.
Осторожно, стараясь не шуметь, Ирина приподнялась, нашарила в тумбочке пистолет и только потом встала, беззвучно приоткрывая окно. Повеяло морозной свежестью, дымом откуда-то издалека, а еще, как показалось, запахом крепкого алкоголя и смутно знакомого мужского одеколона — где-то совсем рядом.
— Кто здесь? — И только через секунду осознала, что на фоне залитого лунным светом окна представляет собой отличную мишень. Отшатнулась почти инстинктивно, а в следующее мгновение в деревянную обшивку рамы совсем рядом вонзилось несколько пуль.
========== III. 17. Пыльные фотографии ==========
— Ничего, Ирин Сергеевна, — удрученно признался Паша, осторожно опускаясь рядом с уткнувшейся в монитор ноутбука начальницей. — Под утро снег пошел, если следы какие-то и были, то все замело. Обошли мы с Ромычем соседей, поспрошали, никто ничего как водится не видел и не слышал.
— Ну это уж как полагается, — хмыкнула Зимина, отвлекаясь от экрана. Вытащив из упаковки, опустила в тарелочку с земляничным вареньем кусок мела и преспокойно, с явным удовольствием, откусила. Заметив прифигевший взгляд Паши, великолепно пожала плечами. — Что? Мне очень даже вкусно… Я тут запись с камеры на въезде в поселок просмотрела, — перешла к делу. — Ночью никто посторонний на территорию не заходил и не заезжал, вообще ничего подозрительного.
— Ну, он мог, в принципе, со стороны леса подобраться…
— Мог. Но там нигде камер нет, так что уже не узнаем. Меня вот что напрягает, — задумчиво поболтала очередным меловым ломтиком в сладкой массе. — Какой-то одеколон у него знакомый, в смысле запах слышала где-то… Но вот никак не вспомню, где.
— Вы еще и одеколон учуять успели? — восхищенно протянул Ткачев. — Ну вы даете, Ирин Сергевна…
— Ир! — влетевший Савицкий вид имел более чем странный. — Лена только что из отдела звонила… Там взрыв…
***
— Гранаты кто-то сбросил в окна с квадрокоптера. Мощность, в общем-то, небольшая, но шумихи наделали изрядно. Стекла повылетали, естественно, кабинет начальника оперов изрядно разнесло…
— А где он сам? — И тут же, обернувшись, столкнулась с Земцовым лицом к лицу. Выглядел товарищ майор, обычно всегда одетый с иголочки, мягко сказать, непривычно — мрачный, помятый, с красной рожей, да еще и перегаром от него разило за версту. — Земцов, а ты чего это в таком виде?
— У меня выходной вчера был, — пробурчал майор, стараясь не дышать в сторону начальства.
— Понятно. Ну и кто мог это сделать, как думаешь? Думаю, сам понимаешь, что твой кабинет не по ошибке разгромили. Кому ты дорогу перешел? Может, дела какие-то были, может, кто-то угрожал?
— Понятия не имею. Не было ничего такого, — бросил торопливо и, не дожидаясь дальнейших расспросов, повернулся к окликнувшему его пожарному с какими-то бумагами в руках. Зимина, отвлекаясь на выбежавшую из отдела перепуганную Измайлову, не заметила, с какой откровенной ненавистью посмотрел на нее майор.
***
— Ирин Сергевна, вы вообще уверены, что это хорошая идея тут оставаться после вчерашнего? — Ткачев, отвернувшись от горящего камина, внимательно посмотрел на начальницу. — Может, лучше надо было домой вернуться?
— Сбежать? — вздернув бровь, уточнила полковник. — Из-за чьей-то пьяной выходки себе выходные испортить?
— “Пьяная выходка”? Убедительно звучит. Сами-то верите, что это просто случайность?
— Паш, ну не занудствуй! Вот что здесь со мной может случиться? Оружие у меня всегда под рукой. Да и ты рядом.
— Спасибо за доверие, — хмыкнул Ткачев. — Вот что, Ирин Сергевна, сегодня в моей комнате спать будете, — заявил решительно. Зимина, взявшаяся было за чашку с чаем, чуть не расплескала горячий напиток себе на колени.
— Ч-чего? — выдавила хрипло.
— А что? — совершенно невинно переспросил Паша, пожав плечами. — Я вон тут могу на диванчике перекантоваться, мне не привыкать. — На этих словах Ира выдохнула с облегчением, снова берясь за чашку. — Кстати, раз уж мы тут… Я спросить хотел, у вас старых фотографий нет?
— Господи, это-то тебе зачем? — чуть не поперхнулась Ирина, уставившись с неприкрытым обалдением. Кажется, Ткачев сегодня решил поставить рекорд по выведению ее из равновесия, не иначе, — большинство его заявлений и вопросов приводили полковника по меньшей мере в ступор.
— Да я просто… мне… — неожиданно смутился Ткачев, потерев подбородок ладонью, — ну, интересно… В смысле, когда у нас… ну, каким он… или она будет…
Ира несколько мгновений недоуменно моргала, пытаясь уловить хоть какой-то смысл в этой смущенно-несвязной речи, а врубившись, едва не рассмеялась.
— Где-то в кладовке была коробка кажется, — махнула рукой. — Осторожней там! — И, уловив нарастающий грохот, поняла, что предостережение несколько запоздало — судя по звукам, обрушилось не только содержимое кладовки, но и пара стен как минимум. Однако Ткачев, как ни странно вполне живой и невредимый, только изрядно припорошенный пылью, нарисовался почти сразу, да еще и с коробкой в руках. Ира, наблюдая, как он осторожно раскрывает первый попавшийся альбом, только непонимающе повела плечом — что это на него нашло?..
Странное это было чувство — все равно что заглянуть за какую-то ширму, отделяющую обыденно-строгое от чего-то потаенного, запертого, запретного даже.
Слишком личное.
Да, даже сейчас — когда пережили столько событий, когда оказались невероятно и крепко связаны ее нынешним положением и общим туманным будущим, — даже сейчас это казалось чем-то сокровенным.
Удивительно. Непривычно. Это все ломало банальные шаблоны, открывало привычное с иной стороны. Все — и школьные тетрадки, заполненные аккуратным торопливым почерком, и дневники с одними “хорошо” и “отлично”, и поздравительные открытки — кажется, от каких-то далеких друзей… И фотографии, фотографии, фотографии. Смешная девчонка с рыжими косичками, пышными бантами и стандартным букетом гладиолусов едва ли не больше ее самой. Какие-то школьные кадры — куча незнакомых лиц. Дачные — под раскидистой яблоней, с друзьями на речке, просто на крыльце… Так стремительно — уже выпускные. Замысловатая прическа, нарядное платье, искрящийся взгляд, аттестат в руках. Университет. Снова множество незнакомых лиц. Аудитории, выезды на природу, окончание курса… Еще несколько подобных снимков — год за годом. А потом внезапно все обрывается. Странно, а как же…
— А это чего?
Воздушная легкость под пальцами. Какая-то причудливая вышивка. Ткань немного пожелтевшая от времени, но еще хранящая чуть ощутимый аромат каких-то волнующе-тонких духов. Не свадебное, конечно, но очень похоже.
— А ну дай сюда!
Паша даже не успел отреагировать — от сердитого рывка тонкая ткань разошлась с треском. И тут же — бесформенно смятым комком прямо в разгоревшийся огонь.
