Спустившись вниз холла, я остановился возле открытой подвальной двери. Она ужасно заскрежетала, стоило мне начать её закрывать. К тому же, исключая этот жуткий скрип, я уловил и иной звук. Стон? Я похолодел. Кто там может находиться? Затаив дыхание, я прислушался. Мой слух уловил тихий скрежет. Либо шаги по цементному полу. И ещё будто чьё-то шарканье. Я взялся за косяк двери, наклонился и начал вглядываться вниз ветхой лестницы, ведущей в подвал.

Однако там было темно. Так густо темно, что я не смог рассмотреть даже нижние ступеньки. Опять послышался приглушённый стон.

Слишком тихий. Словно отдалённо.

И опять шаги по бетонному полу.

— Ау! Там кто-то есть? — Я щёлкнул выключателем — раз, второй и третий.

Результата не было. Выключатель не работал.

— Памела? Ты там? — крикнул я. — Мой голос гулким эхом отозвался в тяжёлой тьме. — Памела?

— Чего? Чего ты зовёшь меня, Даниэль? — отозвалась сестра из кухни. — Я и мама распаковываемся!

Хорошо. Ясненько. Выходит, это не Памела. Я опять наклонился во тьму.

— Пап! Ты дома уже? — крикнул я. Мой голос задрожал. — Папа! Ты там, что-ли, ходишь?

Я прислушался. Тишина. А затем я расслышал вздох. Длительный да тяжёлый. И опять шаги. Мягкий стук. И шёпот…такой далёкий да тихий… Шёпот…

— Памела…мы ожидаем тебя… Памела…

Глава III

ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ОТКРЫВАЮТСЯ!

— Там кто? — тихо спросил я. — Кто там такой? — Тишина. — Кто там звал мою сестру?

Тишина.

— Я сейчас вниз сойду! — пригрозил я.

Тишина. Я прислушивался ещё пару мгновений. Затем шумно закрыл подвальную дверь и прислонился к ней спиной, замерев и пытаясь отдышаться.

— В подвале нет никого, — внушал я себе вслух. — Тебе просто показалось. Ты ничего не слышал.

Все старые дома имеют отличие от новых, что заполнены разнообразными звуками да шумом — стоном, вздохами, треском и много чем ещё. В них может показаться всё, что угодно.

Даже шёпот. Это простая истина.

Маленьким детям это известно. Я убеждал себя, что попросту страшусь переезда в другой дом, ещё и такой большой, жуткий. И потому, из-за этого страха мне и мерещится то, чего действительно нет, — какой-то глупый шёпот. Но всё же лучше этот вопрос прояснить окончательно и бесповоротно, чтобы не было никаких сомнений и поводов для боязни. Вот я и тяжело вздохнул, оттолкнулся от двери, повернулся и потянул на себя ручку двери.

— Блин! — крикнул я внезапно, когда дверь не открылась. — Блин!

Возможно, она заперта на язычок?

Для достоверности я снова тщательно повернул овальную ручку двери и резко дёрнул.

Результата не было. Я повернул ручку в другую сторону. Ничего.

Затем я набрал воздуха в лёгкие и дёрнул ручку двумя руками. При этом я громко простонал. Дверь не поддалась. Даже не сдвинулась.

— Даниэль. — Мама застала меня врасплох, что я даже вздрогнул. Она прошла мимо, неся в руках тяжёлую картонную коробку. — А что, Эд уже ушёл?

— Эм…нет, — ответил я и уже хотел сказать матери про шёпот из подвала, только передумал. Я заранее знал, что мама ответит мне — посоветует 10 раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, после успокоиться. — Эд ожидает меня наверху. Мы пока не начали осматривать дом.

И я поторопился на второй этаж, перешагивая через ступеньки. Я нашёл своего друга в коридоре второго этажа около родительской спальни. Он сложил руки перед собой и рассматривал фото в рамке, висевшее на стене.

— Можешь вообразить себе? Эта фотка первое, что предки повесили на стену в этом доме, — сообщил я, переведя дыхание после лестничного подъёма.

Эд прищурил глаза и снова посмотрел на фото.

— Что там изображено?

— Тед, медвежонок Памелы, — ответил я.

— А…почему именно медведь? — изумился Эд.

— Потому. Родителей умиляет всё, что принадлежит моей сестре. Что бы она ни делала и ни говорила, это всё миленько и прелестненько. — Я провёл рукой по рамке фото. — Памела стала носить очки ещё крошечной. У неё нашёлся некий дефект зрения, вот ей и прописали их. Все начали называть её Маленькой Учительницей. Миленько, так ведь?

— Миленько, — эхом отозвался мой друг.

— Как-то раз маленькая Памела притопала в спальню родителей. Там она надела свои очки на своего мишку, подняла его и позвала предков: <<Поглятите! Теперь Тед увидит, какая я умная!>>. И конечно же, предки стали восторгаться этим потому, что у них, оказывается, такая остроумная девочка!

Эд засмеялся.

— Ну, тогда это и впрямь забавно, — пробурчал я. — Мои предки восхищались прямо до слёз.

— Да? — недоверчиво протянул друг.

— Не веришь? Родители сочли её шутку самой остроумной в мире. И отец, взяв свой фотик, сделал этот кадр — игрушечный медведь в маленьких детских очках, — чтобы навсегда заснять этот блаженный момент.

Эд разглядывал кадр ещё пару мгновений, затем повернулся ко мне. По его лицу прошлась добрая улыбка.

— Даниэль, я считаю, что это очень милый рассказ.

От раздражения я поперхнулся.

— Скорее всего, ты всего-то ревнуешь, — сказал друг.

— Кто ревнует, я? — взорвался я от его спокойной фразы. — Ревную к этой малявке? Ты не мог придумать ничего, глупее этого?

Капитулируя, мой друг поднял руки над головой.

— Хорошо, хорошо. Ты чего, шуток не понимаешь? Лучше покажи свою спальню.

Мне сделалось не комфортно. Не хватало ещё ругаться с лучшим другом. Да и Эд никогда ни с кем не скандалит и не размахивает кулаками. Он скорее отступит, принесёт извинения, нежели станет с кем-то словесно перепираться. Я провёл его в свою спальню. До прихода в комнату Эда я не понимал, какая же у меня некрасивая и скучная спальня: стены чёрные и светло-чёрный палас. Солнце ушло за чёрные тучи и от этого моя комната, конечно же, не заиграла весельем. Только одно цветовое пятно в комнате было ярким: мой друг в его крутых вещах.

— Я…я намереваюсь добавить сюда яркости, — пробормотал я. — Ну, там разные постеры развешу и всё подобное.

Я видел по лицу друга, что он старается выдавить из себя любую весёлую фразочку.

— Суперский бы тут вышел сеанс спиритизма, — наконец сказал он.

Я заржал.

— Ты же не веришь во всю эту ерунду про общение с духами, да?

Он окинул меня странным взглядом, но ответить ничего не успел, потому что на улице послышались голоса. Голоса девчонок. Я подбежал к окошку и поглядел на площадку перед домом. Стекло оказалось настолько грязным, что я с трудом узнал девочек из нашего класса.

По нашей дорожке шли Зара Уилинг и Мардж Дайсон.

— О! Глазам своим не верю! — воскликнул Эд, подойдя к окошку вслед за мной.

Он мигом приблизился к зеркалу и проверил свой внешний вид. Дело в том, что мы с ним были неравнодушны к этим девочкам.

— Что они здесь забыли? — в удивлении вскинул бровь мой друг. — Ты их пригласил к себе, Даниэль, а?

— Неа, я им ничего не сказал, — ответил я и наклонился к зеркалу, стирая с лица пыль.

Едва я и Эд сошли на первый этаж, Памела уже открыла входную дверь и радостно приветствовала моих одноклассниц.

— Ты Марджери? Тебя действительно так зовут?

Ещё с лестницы я видел, как смутилась Марджери. Она постоянно такая. Если с ней разговаривать, она краснеет и её кровь приливает к лицу. Я встречал и других с подобной реакцией.

Возможно, их кожа слишком чувствительна либо что-то такое.

— Неа. В действительности меня не так зовут, — ответила она моей сестре.

— А как тебя зовут в действительности? — не унималась наша избалованная девочка.

Марджери покраснела сильнее.

— Не отвечу.

Памела не унималась. Она же не отвянет, пока своего не добьётся.

— А что не ответишь? Тебя, возможно, назвали каким-то страшно тупым именем? Типа Арабеллы?

Марджери и Зара рассмеялись.

— Как она сумела настолько быстро отгадать твоё имя, Арабелла? — воскликнула Зара.

— Привет, Арабелла! — крикнул Эд.

Девочки вскинули головы и лишь сейчас заметили нас.