Ответом ей послужили возмущенные, исполненные гнева взгляды каждого из присутствующих мужчин, и Нора решила оставить все дальнейшие насмешки при себе. Впрочем, и «заблудившийся человек» больше с тех пор не появлялся.
– Я не сомневаюсь, что он незамедлительно появится, как только Джози будет поручено более трудоемкое задание, чем шитье, – примерно неделей позже сказала Нора, ложась спать.
Эммет покачал головой:
– Вот ведь что меня удивляет: ты сама так увлекаешься этим водным колдовством, которым занимается Рей Руис, а нашу бедную Джози презираешь и всячески третируешь.
Сравнение, с точки зрения Норы, было абсолютно нелепым. Рей Руис создал целую систему предсказаний, связанных с водой. Это была настоящая наука! Хотя, возможно, его «научные приборы» и были довольно примитивны – но, если не считать ивовых прутьев, с помощью которых он находил источники воды, его предсказания зачастую оказывались куда надежней кучевых облаков, собиравшихся на горизонте и суливших дождь. Поистине бесчисленное множество здешних жителей были буквально жизнью обязаны умению Рея понимать те знаки, которые подавала ему вода.
Тогда как Джози, по мнению Норы, была прирожденной трюкачкой и обманщицей. Она родилась в семье кузины Эммета, Марты, и преподобного отца Кинкейда, обладавшего незаурядным талантом гипнотизера. Впоследствии у Кинкейда было еще пять жен, и Джози с детства привыкла каждую из них называть «мама». Насколько Нора сумела понять, Джози так и осталась единственным ребенком в этой весьма сомнительной семейке, а также оказалась единственной наследницей тех дарованных небом талантов, которыми обладал ее отец, преподобный Кинкейд, он вместе с сообщниками, весьма загадочными темными личностями, успешно вымогал деньги у разных простофиль, приглашая их по вечерам в свой темный «салон» на Мотт-стрит. Однако ни спиритические сеансы, ни гадание по картам Таро, ни различные откровения не сумели предсказать внезапную вспышку тифа, которая в течение нескольких дней погубила всех родственников Джози одного за другим. Девочке тогда было всего тринадцать, и она осталась совершенно одна. В наследство ей достались ветхий таунхаус и такое множество связанных с ним долгов, что она даже нос наружу высунуть боялась. Несколько голодных лет она жила за счет того, что по переписке занималась гаданием и толкованием различных загадочных проблем; в результате – тоже по переписке – она познакомилась с неким мистером Джорджем А. Хэмиллом из Сан-Франциско. Дружеские письма вскоре привели к обручению. Однако жених, будучи истинным джентльменом, настаивал, чтобы их брачный союз был скреплен в присутствии достойных людей из клуба «Сердце и рука», принадлежавшего некой мисс Клавер; этот клуб, в частности, занимался тем, что устраивал браки невест из атлантических штатов с достойными мужчинами с Запада. В итоге необходимые приготовления к свадьбе стоили Джози и дома, и всех ее жалких сбережений – деньги потом, разумеется, исчезли вместе с мисс Клавер, достойными свидетелями из клуба «Сердце и рука» и самим мистером Джорджем А. Хэмиллом, – но Джози, ни о чем не подозревая, ехала в поезде и сочиняла стихи, вдохновленная пейзажами на берегах реки Шайенн.
Все эти факты были изложены в длинном письме, написанном Ленор, родной сестрой Эммета, которое и было передано Ларкам в тот день, когда Эммет встретил Джози на железнодорожной станции в Прескотте и привез к ним на ферму. Сама Ленор, сперва взявшая девушку к себе, занималась скотоводством и растила восьмерых собственных детей на реке Паудер в Вайоминге, однако ее терпение в отношении Джози вскоре полностью иссякло, хотя девушка и была, по ее словам, «нежной душой». Тем более муж Ленор, евангелический проповедник, считал недопустимым проживание с ним под одной крышей человека, который общается с духами. Затем за одну пагубную зиму у них пало более половины скота, что он счел явным предостережением Всевышнего и потребовал, чтобы Джози непременно перебралась от них куда-то еще.
Прочитав шесть измятых страниц письма Ленор, написанного чудовищным почерком, Нора подняла глаза и увидела, что Эммет смотрит на нее умоляюще и самым жалким образом улыбается. Затем, побарабанив пальцами по шляпе, он шепотом заметил:
– Нам бы тут очень пригодилась еще одна пара рук. И потом… в общем, мне показалось, что тебе, возможно, было бы приятно, если бы в доме появилась девочка.
– У вас в доме и так есть девочка! – услышала Нора сердитый голосок Ивлин.
Словно придавленная к земле своей нелепой шляпой и ковровым саквояжем и ставшая похожей на гнома, Джози Кинкейд возникла у них в прихожей, точно видение из какого-то печального сна. На ее добродетельном веснушчатом личике было немного странное выражение, одновременно и встревоженное, и удовлетворенное.
От одного этого душу Норы охватил необъяснимый ужас. Но, поскольку она молчала, Эммет решил, что это молчание – уже знак согласия, и привел еще один аргумент:
– По крайней мере, мы избавим ее от публичного дома. Ведь она, несомненно, именно туда и угодила бы, если бы добралась до Сан-Франциско.
– Ты всегда питал слабость к пропащим, – только и сказала Нора.
Дурные свойства Джози проявились почти сразу. Хоть она и провела полгода у Ленор в Вайоминге, оказалась весьма мало приспособлена к тяжелой деревенской жизни. У нее был невероятно чуткий сон, ела она очень мало и весьма часто падала в обмороки. Даже самые обычные орудия труда, используемые на ферме, ставили ее в тупик. Она, например, вполне могла попытаться забить гвоздь не тупым, а острым концом молотка. Кроме того, в ней сидело упрямое сопротивление всяческому убийству; даже угодивших в мышеловку мышей она относила вечером в поле и выпускала, в чем ей помогал Долан, который с самого начала положил на нее глаз, решив, что это любовь, предопределенная свыше, и вскоре стал не только самым знающим мышеловом, но и доброжелательным освободителем плененных мышей. А неколебимая уверенность Джози в том, что птицы обладают способностями оракулов, моментально расположила к ней Тоби, который стал ходить за ней по пятам и воспринимал ее как волшебную фею, сошедшую со страниц книги сказок. В голове у Джози кипела путаница всевозможных знаний – рецепты целебных отваров и настоек, восточная магия, оккультизм, нелепые легенды, выдаваемые за факты естественных наук (особенно это касалось детальных описаний чудовищных ящеров, появившихся на свет божий благодаря иллюстраторам фантастических книг Коупу и Маршу), – и все эти знания она вываливала любому слушателю, делая хозяйственные поездки в Амарго поистине невыносимыми.
Однако девушка оказалась не такой уж и бесполезной. Во-первых, она беседовала с бабушкой. Но не так, как обычно разговаривают с инвалидом – то есть, как за свою уже довольно-таки долгую жизнь успела убедиться Нора, примерно как с собакой, – нет, она именно вела со старой женщиной долгие беседы, используя соответствующий синтаксис и паузы, позволявшие бабушке обдумать некий ответ. Осторожно заглянув за угол, можно было частенько обнаружить на кухне Джози и бабушку, которые, точно два сфинкса, внимательно смотрели друг другу в глаза и явно вели некую бессловесную беседу, после которой Джози могла, например, сообщить: «Миссис Харриет сказала, что ей не нравится, как в этом году огород выглядит. Она говорит, в этом мире выпадает слишком мало дождей, чтоб капуста выжить смогла». И сколько бы Нора ни раздражалась, она не могла отрицать того, что старая дама в своем инвалидном кресле стала выглядеть более живой. Принимающей участие в общей жизни. И это было безусловным достижением Джози; ее благотворное влияние явно заставляло старушку работать мозгами.
Впрочем, тут надо было учитывать и возраст бабушки, и Нора всерьез начала подозревать, что достигнутые успехи как-то связаны со вторым, главным, хотя и весьма сомнительным умением Джози: умением общаться с мертвыми.
Мертвые, которых Джози называла «другие люди», встречались ей, очевидно, повсюду. Они могли заявить о себе в городе, на дороге, в церкви. Свои чувства они открывали Джози внезапно, и порой это было для нее почти невыносимо. Она, например, могла спокойно ехать рядом с кем-то из членов семьи, вполне довольная собой, и вдруг становилась совершенно несчастной, подавленной и, согнувшись пополам, точно от боли, шептала: «Я чувствую рядом с собой ужасно одинокую девушку». И после этого тот, кому выпало несчастье ехать с ней вместе, был обязан остановиться и порой часами ждать, пока Джози проявляет свое искреннее сочувствие этой неведомой неприкаянной душе.
