Признаки предметов давались в логической связке объяснительного научно-популярного рассказа, написанного прекрасным, буквально завораживающим стилем. Такой рассказ был выдержан во взрослой логике, но подан чётким, прозрачным языком, понятным с первого раза и запоминающимся с третьего. «Взрослая» систематизация явлений мира, без скидок на возраст, описана наглядно, доверительно и потому, по-видимому, всё же достаточно легко воспринималась учениками в контексте учительских объяснений. В итоге работы с «Детским миром» в сознании ученика складывалась мозаика основных, базовых познаний, необходимая для «просто образованного человека». Прежде всего, о природе, человеке и школе, куда он теперь ходит. Составитель стремился добиться в учебнике равновесия между интересом к предмету и выработкой навыков познавательной работы ума и памяти. В силу приоритетов этих задач главным было, чтобы ученик читал и слушал, а учебный диалог и художественный рассказ отодвигались на второй план. Ушинский специально приучает ребёнка читать нехудожественные тексты (вероятно предполагалось, что чтение художественных текстов он уже освоил ранее дома) и развивает познавательный интерес, прежде всего, через и с помощью мастерских описаний природы в её системности и разнообразии, пронизанном мыслью Творца. Это подводит ребёнка к осознанию его «бытия-в-мире», к знанию и пониманию того, кто и как живёт в этом мире. «Детский мир» опирается не на диалог с материалом книги, а на «заворожённость» ученика учителем и текстом, читаемым с его помощью и объяснениями. Ушинский полагал, что такой более системный повествовательно-энциклопедический подход лучше отвечает задачам начального обучения в гимназиях, уездных училищах и подобных им заведениях (Ср.: Об основных предметах первоначального образования… 1852: 283–312).

Тексты о человеке, о животных, о других предметах должны были создавать систему представлений о мире. «Современные педагоги, – писал Ушинский в 1860 г., – справедливо отвергают»… мнение Локка о том, что «наука должна составлять род забавы для ребёнка…» (Там же: 82; Локк 1988 Т. 3: 449, 466, 502–503, 527, 546–547). Воспитание любви «не к забаве» составляет заботу молодого автора «Детского мира». Учёба для него – серьёзное дело, а не развлечение. Не обучение с опорой на антропологические знания о ребёнке и человеке вообще, а научное содержание начального образования пока что более всего беспокоит Ушинского. Познавать должно быть интересно, но познание, с его точки зрения, не праздник и не игра. Хотя до начала работы над «Психологическими монографиями» и «Педагогической антропологией» должно было пройти ещё несколько лет, но рефераты, которые редактирует и публикует Ушинский в 1860–1861 гг. в «Журнале Министерства народного просвещения», уже затрагивали те западные педагогические сочинения, в которых одной из центральных являлась мысль об образовании как мостике между пониманием физического и духовного, опирающемся на антропологию и психологию (см., например, Schmidt 1857)[15]. Однако, высказывая в 1860 г. солидарность с К. Шмидтом в представлении о пагубности «исключительного и одностороннего изучения природы», Ушинский в то же самое время готовит учебник, почти полностью опирающийся (в его терминологии) «на предметы естественной истории» вместо упора на «общественные отношения», «сцены из детской жизни», «отрывки из путешествий», «исторические рассказы», которые он в предисловии к первому изданию начисто отметает как по разным причинам негодные для начального детского чтения. Позже он всё же включит в «Детский мир» исторические рассказы, отрывки из путешествий и фольклор, увеличивая объём такого материала от переиздания к переизданию.

Вероятно, именно отношения с миром природы поначалу мыслились Ушинским базовыми для обучения и воспитания ребёнка (см. Архив К. Д. Ушинского 1960, Т.2: 22; Ушинский 1861, Т.1: 4–5)[16]. Поэтому первое издание «Детского мира» – это систематизированное пособие, выстроенное в строго последовательном природоведческом ключе. Восемь разделов шли друг за другом: «Наглядные рассказы и описания. О человеке. О животных. О растениях. Тела неорганические. Естественные явления. Взгляд за пределы детского мира. Первые уроки логики». Правда, Хрестоматия при пособии всё же включала художественные и исторические повествования: «Стихи. Басни. Образцы слога лучших русских писателей. Отрывки из истории России». Чтение «Детского мира» вырабатывало логику мышления («развитие ума» и «логическую мысль»), чтение хрестоматии давало «поэзию выражения» «плавного и изящного». Учебник предназначался для первых четырёх классов гимназий и уездных училищ, т. е. детям 8–12 лет. Его подготовка пришлась на время активного обсуждения в российском обществе педагогических вопросов (см. Ромашина 2011: 95–97).

Отзывы об обучении по первой версии учебника привели К.Д. Ушинского к кардинальной смене концепции и структуры учебной «книги для классного чтения». Это мы можем увидеть на материалах второго издания «Детского мира». Второе издание делится для удобства учеников на две части, каждая из которых снабжается своей собственной хрестоматией. В первой части мы теперь сразу попадаем в «детский мир», где дети в роще или в училище встречают времена года и размышляют о теле и душе растущего человека. И уже из этого Kinderwelt’a составитель отправляет читателя в миры животных (различного рода, начиная с позвоночных – бегающих, летающих, плавающих – и заканчивая беспозвоночными и простейшими), в миры растений, затем неорганических тел и процессов[17]. Вторая часть основного пособия посвящена географии, истории, снова некоторым природным явлениям и логике. Таким образом, мы и во втором издании видим преобладание естественнонаучного подхода в обучении чтению при несколько большем внедрении географии и истории (которые в то время входили в учебную программу и в качестве отдельных учебных курсов: география в течение всех четырёх первых гимназических лет, история – начиная с третьего класса). Хрестоматия включает басни, рассказы и стихотворения в конце первой части пособия, а также стихотворения и прозу после второй части пособия.

Общий подход к обучению во втором издании «Детского мира» ориентируется уже не столько на чисто «научную систему» изложения (и не на самообразование учителя и его творческую переработку на практике предложенного «научным учебником» материала), сколько на ученика и «порядок классного чтения». (Ушинский К.Д., Детский мир и хрестоматия. 2-е изд. Ч. 2. СПб., 1861. С. I; далее: Детский мир, первая цифра номер части, вторая – страницы).

Теперь статьи «размещены почти в том порядке, в котором они должны читаться в классе, так как мы слышали от многих, что размещение их в научной системе затрудняло при преподавании» (см. Детский мир Ч. 1, XIII–XIV). Язык статей приобретает полухудожественные черты и облегчённую научно-популярную лексику в стиле бытоописательных рассказов об устройстве мира и его освоении.

Со второго по шестое издание учебника (1861–1865) идёт выработка оптимального стиля, размера, состава, последовательности текстов, которые далее по преимуществу сохраняются, хотя пособие претерпевает изменения и в последующих переизданиях. Рассказы упрощаются и сокращаются за счёт деталей в целях достижения прозрачности, идеальной позитивности изложения (снимается критика населения городов, бедности сёл), происходит усиление «народности»: добавляются фольклор, исторические сказания. При этом составителем вырабатывается особая доверительность в речи рассказчика историй. Совершенствуется изначально принятый Ушинским задушевный подход к учебному нарративу, когда слушатель или читатель нередко ощущает себя как бы соучаствующим с автором в его рассказе и в тех действиях, о которых идёт речь. Ученик заворожённо слушает повествование, в общем-то, об отнюдь недетских вещах, но за счёт соучастия рассказ становится для него интересным. Даже нечастые итоговые задания, появившиеся с шестого издания, работают в этом направлении («В куньем роду мы узнали следующие виды…» – см. Детский мир и хрестоматия, 11-е изд., 1871. Т. 1. С. 63). В общих чертах структура пособия, отработанная к шестому изданию, сохранится во всех прижизненных изданиях книги, при уже непринципиальных мелких доработках. С издания 1865 г., кардинально переработанного, формат книги также становится более удобным для ношения её в ученических ранцах и сумках. Вообще говоря, именно версия шестого издания приобретает оптимальный вид для широкого распространения и популярности. Особенно впечатляет объединение пяти естественнонаучных разделов (II–VI) первой части в один – «О природе» и добавление раздела «Первое знакомство с родиной». «Структура шесть» – одна из вероятных причин дальнейшей популярности этой учебной книги, ставшей продолжением «Родного слова», появившегося в 1864 г.[18]