<p>

     - Ну-ка, проходи и садись,  -  повелительным  тоном  распорядился  секретарь, с видимым сожалением на лице захлопывая журнал и откладывая  его в сторону. - Разговор у нас с тобой будет долгим и серьезным.</p>

<p>

     Я с замирающим  сердцем  переступил  порог  кабинета,  присел  на  краешек стула около  самых  дверей  и  окинул  настороженным  взглядом  апартаменты нашего идеологического лидера и  наставника.</p>

<p>

     На левой стене висел немного неровно натянутый на обычную  фанеру  и уже успевший порядком запылиться кусок красной материи,  на  котором  большими грязно-белыми буквами не слишком  умелой  и  уверенной  рукой  было выведено: "Наша цель - коммунизм".  Тут  же,  только  чуть  ниже,  располагалась      приколотая       ржавыми       кнопками    прямо  к  ослепительно-снежному пластику стены подробная  астрономическая  карта  звездного неба, на которой крошечными красными флажками были  помечены  рубежи  проникновения  прогрессивной  части  человечества  в   дальний  космос. Прямо за креслом секретаря возвышался крупный  бронзовый  бюст  Вождя и Основателя. Когда наш партийный лидер пребывал в своем кресле,  у любого вошедшего в партком  создавалось  впечатление,  что  Вождь  и  Основатель   стоит   чуть   сзади   и   правее   сидящего   секретаря,  по-товарищески  положив  ему  невидимую  руку  на  плечо  и  бдительно  вглядываясь из-за секретарской спины в разложенные  на  столе  бумаги.  Над бюстом, почти касаясь его лысой и серой от пыли макушки,  пребывал  основательно  засиженный   мухами   портрет,   с   которого   хмуро  и  подозрительно взирал на меня нынешний  Генеральный  секретарь  партии.  Всю правую часть кабинета занимал  добротный  шкаф-стенка,  деревянные  полки которого прогибались под тяжестью толстых синих и красных  томов  классиков  самого  верного  в   мире   учения   и   полного   собрания  стенографических отчетов всех партийных съездов  за  последние  двести  пятьдесят лет. В нашем управлении ходила  легенда,  что  этот  шкаф  с  партийной литературой в свое время был подарен еще во времена  генсека  Лихачева первым секретарем Закундрюческого  обкома  партии  очередному  экипажу орбитального комплекса "Мир", да так с тех пор  и  болтался  в  космосе,   периодически   пополняясь   печатными    новинками   бьющей  жизнерадостной струей партийной мысли  и  переходя  по  наследству  от  одного партийного секретаря к другому.</p>

<p>

     Секретарь покопался в ящике своего необъятного письменного стола,  двумя пальцами извлек на свет хорошо  мне  знакомую  общую  тетрадь  в  коричневом кожаном переплете и с презрением швырнул ее перед собой  на  стол.  Тетрадь  раскрылась,  беспомощно   взмахнув   исписанными  моим  безобразным почерком страницами.</p>

<p>

     Секретарь брезгливо отодвинул  от  себя  мизинцем  продукт  моего  интеллектуального труда, нервно кашлянул в  кулак  и  сухим  скрипучим  голосом изрек:</p>

<p>

     - Прочел я вчера твои конспекты,  Пупырышкин.  Ты  что,  когда  в  институте учился, никогда труды классиков не конспектировал, а?</p>

<p>

     Я внутренне сжался и понурил голову.  Тон  партийного  лидера  не  предвещал ничего хорошего.</p>

<p>

     - Отвечай! - грозно рыкнул на меня секретарь и  вполсилы  стукнул  своим сжатым кулачком по поверхности стола.  Из  засохшей  чернильницы  немедленно выполз огромный рыжий  таракан,  испуганно  поводил  вокруг  похожими на обрезки медной проволоки усами и тут же юркнул в  какую-то  темную и длинную щель под столешницей. - Нечего со мной тут в молчанку  играть, понимаешь ли!</p>

<p>

     Мне почему-то вдруг стало жарко и душно.  Как  в  термокамере  во  время испытаний на выносливость. Я  глубоко  и  судорожно  вздохнул  и  сделавшимися совершенно деревянными губами тихо прошептал:</p>

<p>

     - Конспектировал...</p>

<p>

     - Конспектировал, - передразнил секретарь  и  состроил  на  своем  круглом румяном лице кислую мину. - Ничего, вот на заседании  парткома  мы тебя по другому спросим! Со всей партийной строгостью спросим!</p>

<p>

     Я почувствовал, что пол начинает медленно уходить у меня из - под  ног. Так бывает при тренировках на  привыкание  к  невесомости,  когда  самолет-лаборатория  взбирается  в  верхнюю  часть   горки-параболы  и  начинает  свободно  падать  вниз.  Ты  сразу  чувствуешь  стремительно  наступающую легкость в ногах, пол кабины проваливается куда-то вниз,  и  всего лишь секунду спустя ты уже висишь  в  пространстве,  а  стены  и  потолок салона начинают свой медленный танец вокруг твоего тела.</p>

<p>

     - Ну, да ладно... Твои конспекты - это еще  так,  ягодки,  а  вот  цветочки... - секретарь грозно прищурился. - Ты  почему  свой  годовой  отчет в обком не шлешь? Уже на месяц просрочил!</p>

<p>

     Я обомлел и едва смог выдавить из себя:</p>

<p>

     - Так ведь и трех месяцев не прошло, как посылал...</p>

<p>

     - Ты, Пупырышкин, мне зубы не  заговаривай!  -  погрозил  пальцем  секретарь. - Это когда было? Когда мы со скоростью света летели. Так?</p>

<p>

     - Так, - я кивнул.</p>

<p>

     - Вот! А ведь время на Земле быстрей  идет,  чем  на  летящей  со  скоростью  света  ракете,   так?   -   продолжал   наседать   на  меня  партсекретарь.</p>

<p>

     - Ну, так... - я все еще не догадывался, куда он клонит.</p>

<p>

     - Вот тебе и ну! Партию не проведешь, Пупырышкин! Партия  -  она,  брат, всю твою поднаготную знает и все твои промахи видит! Так - то!  ­­­секретарь довольно заулыбался. - У нас тут месяц прошел,  а  у  них  в  обкоме на Земле?  Почти  год!  Ты  что,  парадокс  Эйзенштейна  забыл,  Пупырышкин? Физику не знаешь?</p>

<p>

     - Парадокс Эйнштейна, - машинально поправил я шепотом.</p>

<p>

     - А хоть бы и Айзенберга, - отмахнулся секретарь. - Не это важно,  Пупырышкин! Годовой отчет в обком  нужно  сдавать  вовремя.  Это  твоя  обязанность как члена партии. Ну, уяснил?</p>

<p>

     Я покорно опустил глаза.</p>