<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Глава 11. На обратном пути</p>
<p>
(Из неопубликованной книги журналиста Ярослава Головнева)</p>
<p>
</p>
<p>
Что должны чувствовать два человека, которые на трое с половиной суток заперты в герметичном фарообразном отсеке, имеющем высоту и диаметр у основания около двух метров?</p>
<p>
Оба сидят в совершенно одинаковых полетных креслах “Казбек”. Оба одеты в совершенно одинаковые скафандры “Сокол–2МЛ”, снабженные ассенизационным устройством для приема мочи и кала. “Три с половиной дня в скафандре верхом на унитазе”, - шутят космонавты. </p>
<p>
Если вдруг у вас почему-то зачешется, например, под мышкой, почесать это место не получится. Не будешь же и в самом деле снимать для этого скафандр или пытаться нырнуть рукой внутрь комбинезона через открытое стекло гермошлема?</p>
<p>
В невесомости руки, ноги, туловище практически не затекают от недостатка движения – веса ведь нет! Но человек – очень неусидчивое существо. Несмотря на невесомость, ему хочется потянуться, вытянуть руки и ноги, прогнуть спину. Встать и походить. Хочется двигаться.</p>
<p>
Но подвигаться не получается. И не только потому, что ты сидишь “верхом на унитазе”, а еще и потому, что разгуляться просто негде. Фарообразный отсек – спускаемый аппарат космического корабля “Знамя”, - в котором сидят Леонтьев и Макарин, просто до отказа забит различной аппаратурой и приборами. Вот торчит ребристый бок парашютного контейнера. Здесь у нас герметичная емкость с образцами лунного грунта. Тут у нас бачок с водой и тубы с пищей. А это у нас пульт управления системами космического корабля, кожух бортовой цифровой вычислительной машины “С-530”, системы связи по всем каналам, системы телеметрии и радиационно-дозиметрического контроля, медицинская аппаратура и прочая, прочая, прочая…</p>
<p>
Не разгуляешься…</p>
<p>
Во время восемнадцатисуточной экспедиции на “Союзе–4” в прошлом году Василий Лазорин и Олег Макарин последние трое суток полета сидели в спускаемом аппарате своего корабля, одетые в такие же скафандры “Сокол”. Имитировали возвращение с Луны будущих космических экипажей, то есть. </p>
<p>
“Знаешь, Алексей, - признался Макарин Леонтьеву после возвращения “Союза–4” на Землю, - у меня еще неделю после посадки сохранялось ощущение, что за спиной болтается кресло “Казбек”. Как будто я не человек, а огромная черепаха, у которой вместо панциря на спине – ложемент и ассенизационное устройство!”</p>
<p>
Трое с половиной суток в скафандрах среди приборов и оборудования. Почти без движения. Все основные полетные эксперименты уже выполнены. </p>
<p>
Ах, да! Еще остались медицинские исследования. Самое приятное, конечно, – это ежедневные заборы проб крови! </p>
<p>
- Позвольте ваш пальчик, Алексей Архипович!</p>
<p>
- Макарин, злодей, куда ж ты колешь?! Так твою и растак! Пиявка!</p>
<p>
Столбик крови вползает в пробник.</p>
<p>
- Так, теперь моя очередь колоть! Ну, держись, садист!</p>
<p>
- Ой! Лешка там уже полведра набралось! Хорош жать!</p>
<p>
- Еще капельку! Ух, готово!</p>
<p>
- Вампир лунный! Палец совсем синим стал! И затек!</p>
<p>
- А ты подвигай пальчиком, подвигай! Вот так, молодец! </p>
<p>
Двое летят домой…</p>
<p>
Сразу после ухода “Знамени” с окололунной орбиты, они оба завалились спать. После полутора суток напряженной работы спать хотелось неимоверно. Глаза просто слипались. </p>
<p>
По плану полета космонавты должны были отдыхать шесть часов. Когда по истечении этого времени главный дежурный оператор – на тот момент им оказался космонавт Жора Шонов – попытался разбудить спящий экипаж “Знамени”, раздраженный спросонья Леонтьев сочно, красочно и на весь космос послал лично “Зарю”, весь Центр управления полетом и в целом всю Землю в известном направлении, вырубил связь и снова завалился спать. Обеспокоенная таким непривычным для всегда выдержанного командира корабля поведением, Земля тайком и тихонечко включила закрытый секретный канал связи. В эфире среди воя и шороха помех хорошо прослушивался громкий храп мощностью в две носоглотки. </p>
<p>
Прошло еще четыре часа. Леонтьев и Макарин проснулись. Умылись влажными полотенцами, совместили обед, который проспали, и ужин, быстренько провели телерепортаж для советских и зарубежных телезрителей и снова погрузились в сон.</p>
<p>
В Центре управления полетом срочно собрались на совещание высокие руководящие и медицинские чины. Спорили и ругались два часа и, в конце концов, решили предоставить экипажу возможность хорошо отдохнуть. То есть не напрягать Леонтьева и Макарина излишними обязанностями. То есть разрешить им жить эти трое суток до посадки на Землю по собственному графику. </p>
<p>
Поэтому даже две коррекции траектории движения космического корабля ЦУП провел в автоматическом режиме, без участия сладко спящего экипажа.</p>
<p>
Вот так они и летели все трое с половиной суток до самой Земли: спали, ели, поочередно “ходили в туалет”, брали пробы крови друг у друга…</p>
<p>
Ну, и еще говорили, говорили, говорили…</p>
<p>
Обо всем, что приходило на ум…</p>
<p>
