Еще одно испытание включало в себя «отсидки» в специальной «комнате тишины» - сурдокамере. Сурдокамера имела хорошую звукоизоляцию, и в нее не мог проникнуть извне ни один звук. В камере имелся стол для работы, была смонтирована приборная доска. Стул и узкая тахта служили для отдыха, рядом располагались небольшой холодильник с продуктами, а за шторкой – умывальник и туалет. Космонавты проводили в сурдокамере в полном одиночестве и изоляции от внешнего мира по 10 – 15 суток. На первом этапе космических исследований совершать полеты вокруг Земли предстояло на одноместном корабле, и руководители будущих полетов хотели убедиться, что каждый из кандидатов в космонавты сможет перенести длительное одиночество. Связь с испытуемым осуществлялась только с использованием условных световых сигналов.
Георгию Шонину в таком «космическом полете» в сурдокамере был задан «перевернутый» распорядок дня. Это означало, что днем он должен был спать, а ночью бодрствовать, нести вахту. Георгий не смог быстро перестроиться. Ему трудно давался переход на новый рабочий ритм. Но, если надо работать ночью, – что же, будем работать. Он четко и молодцевато выполнял все методические указания, подготовленные медиками. Медицинский персонал, наблюдавший за экспериментом, отметил в контрольных записях высокую организованность и дисциплинированность пилота Шонина.
За окнами лаборатории светало, а Шонину передавалась команда «Отбой». Он ложился на койку и достаточно быстро засыпал. Хоть его организм и не сразу адаптировался к новым условиям существования, но усталость к концу очередного «дня» брала свое, и сон кандидата в космонавты был глубоким и спокойным.
Его будили или он просыпался сам в точно назначенное время. Умывался, делал легкую разминку, завтракал и сразу приступал к выполнению программы «полета». Во время пребывания в сурдобарокамере СБК-48 Георгий ежедневно вел дневник и вносил в него все необходимые записи: параметры внутреннего микроклимата «кабины космического корабля» (температура и влажность) и показатели межэлектродного сопротивления перед регистрацией электрофизиологических параметров. Он старался подробно записать все свои личные впечатления, дать общую оценку своему самочувствию и настроению. Правда, изо дня в день эти записи получались практически одинаковыми: «Самочувствие хорошее. Настроение бодрое. Все идет нормально».
Но к концу эксперимента усталость все-таки стала накапливаться. Уже потом Шонин признается:
«Чем меньше оставалось дней до конца эксперимента, тем более нетерпимым становился я сам. В последние дни буквально считал часы. И когда на пятнадцатые сутки динамик вдруг заговорил и вместе с приветствием предложил мне продолжить эксперимент еще на несколько дней, я категорически отказался».
Кроме сурдокамеры, с будущими пилотами были проведены и занятия в термокамере, где температура менялась в достаточно широких пределах: не было гарантии, что системы терморегулирования космических кораблей смогут работать надежно, чтобы обеспечить комфортные условия космонавтам. Поэтому будущих пилотов «Востоков» тренировали и на устойчивость к тепловым нагрузкам.
Тренировки космонавтов в термокамере проводили для определения их индивидуальной устойчивости к перегреванию, а также для повышения их устойчивости к гипертермии. Обычно эти тренировки выполнялись в три этапа. Первый этап включал в себя два ознакомительных пребывания в термокамере при температуре + 70 °С и относительной влажности воздуха до 30 %, которые преследовали цель определения предельного времени переносимости кандидатом в космонавты температуры воздуха + 70°С. Второй этап был тренировочным и предусматривал постепенно нарастающее время пребывания в тех же температурных условиях - 30, 40, 50, 60 и 70 минут. Обычно перерыв между воздействиями составлял 1-2 дня. На третьем этапе каждый слушатель-космонавт должен был дважды «отсидеть» в термокамере для определения индивидуального максимального времени пребывания в условиях замкнутой кабины при температуре +70 °С и 30% относительной влажности. За часовую тренировку будущий космонавт с потом терял около полутора–двух килограммов веса.
Георгий Шонин стал первым из слушателей-космонавтов, кто целые сутки провел в космическом скафандре в термокамере. Температура внутри условного «космического корабля» достигала 55 градусов по Цельсию, а влажность - 40 процентов. И будущий космонавт, и новый космический скафандр блестяще выдержали испытания.
Кстати, опасения, что пилот космического корабля может подвергнуться в ходе полета повышенным температурным нагрузкам, оказались не надуманными. Наших «ореликов», как говорится, Бог миловал, а вот американскому астронавту Джону Гленну в феврале 1962 года пришлось в буквальном смысле попотеть: при торможении космического корабля «Меркурий»-«Френдшип» в земной атмосфере температура внутри него поднялась до семидесяти градусов по Цельсию. По этому поводу Н.С.Хрущев даже с ехидцей пошутил во время одной из своих пресс-конференций: «Американский астронавт чуть не зажарился».
Испытания слушателей – космонавтов в барокамере проводили для определения их индивидуальной устойчивости к умеренным степеням кислородного голодания, большим степеням разряжения атмосферы и быстрым перепадам барометрического давления. Будущих пилотов космических кораблей обычно «поднимали» в барокамере на пять и десять километров. Особенно неприятным для Георгия Шонина и его друзей по космическому отряду оказалось испытание с «подъемом» на пять километров, а потом с быстрым «спуском» до земли. У некоторых космонавтов после этого «полета» были отмечены сильные головные боли.
Общение кандидатов в космонавты с медицинским персоналом, обслуживающим сурдо-, термо- и барокамеры, не ограничивалось только служебными рамками. Будущие пилоты «Востоков» были очень молоды, а медицинский персонал в значительной степени был представлен молодыми женщинами – врачами и медсестрами.
«Вполне естественно, что между молодыми летчиками и нами создались доверительные, дружеские (конечно, не без индивидуальных симпатий), но деловые отношения, - вспоминает ведущий научный сотрудник Государственного научного центра Российской Федерации «Институт медико-биологических проблем» Ирина Пономарева. - Когда приходилось идти с кем-нибудь из отряда через парк в Институт, мы рассказывали друг другу о себе, своих семьях, близких, очень быстро находили общий язык. Что мы только не обсуждали, о чем только не мечтали! Как они все любили небо и свою профессию! Мне, выросшей в семье военного летчика, это было близко и понятно.
Мы знакомили их с Москвой и помогали обустроиться, когда семейные получили временные квартиры на Ленинском проспекте. Случалось, будущие космонавты заезжали ко мне домой на Детскую улицу. Значительно позже родители, увидев их лица по телевизору, узнавали своих гостей, удивлялись, что я в свое время не рассказывала, с кем общаюсь, и, конечно, очень гордились.
Нигде я не встречала воспоминаний о тех вечерах с чудесной нашей самодеятельностью, которые мы проводили сначала в Институте авиационной и космической медицины, затем в гостях у космонавтов на Чкаловской. Мы снимали кафе «Молодежное» и со свойственным комсомольским задором устраивали там свои «Голубые огоньки». Приходили сотрудники института, космонавты, приглашали кого-нибудь из артистов. Помню, однажды В.В.Парин декламировал басню, не забыть юмористические байки В.Б.Малкина, В.Г.Воловича. А как задушевно пел Паша Попович! Исполняла цыганские романсы под собственный аккомпанемент на фортепьяно психолог В.Т.Лебедева. Не обходилось и без танцев».
Правда, на первых порах Георгий Шонин и его коллеги после занятий были не слишком расположены к длительным танцам – ведь в число тех дисциплин, по которым занимались слушатели – космонавты, входила и многостороння физическая подготовка. А ее с первых дней занятий было ох как много! В расписании занятий будущих космонавтов были представлены едва ли не все олимпийские виды спорта. Спортивные игры: зимой – хоккей с шайбой и мячом, летом – футбол, баскетбол, волейбол, ручной мяч, теннис. Гимнастика: обычная – на гимнастических снарядах, атлетическая – со штангами, гантелями и эспандерами. Велосипед, лыжи и коньки. Обычное и подводное плавание. Акробатика и прыжки на батуте.
