Остановку такси долго искать не пришлось. Как и нужного мне водителя – утром заказчиков было мало, и водители, собравшись в кружок, перекуривали и о чем-то болтали. На мой вопрос, не подвозил ли кто из них пассажира от храма до «Дружбы» и потом обратно, откликнулся невысокого роста, плотный мужчина лет пятидесяти. Я соврал, что расследую убийство в «Дружбе», быстро взмахнув в воздухе своим космовоенлетским удостоверением. Исполняя гражданский долг советского гражданина – помогать следствию, - водитель сообщил мне, что позавчера действительно возил в сторону «Дружбы» пассажира - пожилого человека, темноволосого, с широкой бородой, густыми усами, в очках. Доехал до кафе «Лесное», попросил подождать полчасика – у него встреча. Вернулся даже раньше. Снова велел отвезти его к храму.

От кафе «Лесное» до берега реки – всего метров сто лесом. А на той стороне находится та самая лавочка, около которой был найден убитым Сандро. Прогулочная дорожка в этом месте петлей выгибалась к реке, и лавочка была не видна ни со стороны внутреннего КПП, ни со стороны «Дружбы». Идеальное место для расправы.

Гм, кажется, моя версия о стрелке «из-за реки» может подтвердиться!

Есть только одно «но». Среди постояльцев в «Дружбе» нет никого, кто бы соответствовал описанию возможного убийцы, которое дал водитель такси. А если убийца из «Сталинца»?

Не откладывая дело в долгий ящик, я сходил в соседний санаторий и навел справки. Увы, никаких длинноволосых пожилых бородачей в «Сталинце» не значилось. Снова тупик…

Уже смеркалось, когда я вернулся в «Дружбу». Поднялся в бар. Присел на высокий табурет около стойки, взял бокал пива и принялся размышлять. Но ничего не шло в голову.

- Днем снова была милиция, - сообщил Бар-Бор, протирая стаканы. Ему, наверное, хотелось поболтать. – Расспрашивали персонал гостиницы. Но у всех есть алиби на время убийства.

Я молча пил пиво. Настроение было отвратным, и говорить совершенно не хотелось.

- А мне кажется, что этого писателя убил какой-то маньяк. У нас тут иногда такие психи бывают, ого-го! Или чудаки, – вдохновенно продолжал бармен. - Вот, например, вчера вечером случайно услышал разговорчик. Акустика зала здесь хорошая, из-за стойки хорошо слышно.

Бар-Бор начал рассказывать. Сначала я слушал вполуха. А потом сообразил, что разговор двух «чудаков» в баре имеет к смерти Сандро самое непосредственное отношение. И картина убийства стала постепенно складываться у меня в голове.

Когда Бар-Бор закончил рассказ, я уже знал, кто стрелял в Степанкова. Точнее, догадывался. Нужно было получить решающее доказательство - завтра в полдень.

11

Они встретились ровно в двенадцать. Около той самой лавочки на берегу, возле которой два дня назад нашли тело писателя Степанкова.

Как я и предполагал, первым пришел Строгицкий. Все правильно, сейчас, во время обеда, все постояльцы гостиницы в столовой, но, как известно, береженого и Бог бережет. Убийце не зачем долго светиться на месте будущего преступления

Он появился ровно в полдень. Шляпа сдвинута на затылок, плащ распахнут. Шел без трости, размеренным, бодрым шагом, совершенно не хромая. Наверное, его хромота, как и длинноволосый парик, накладные усы и борода, которые он использовал, когда ехал на такси, чтобы стрелять в Степанкова, были «домашними заготовками». А значит, к убийству Строгицкого он готовился загодя. И если бы не Сандро, то мэтр отечественной фантастики получил бы пулю в сердце еще несколько дней назад.

Я залег среди кустов за лавочкой с половины двенадцатого. Спинка длинной, почти двухметровой лавочки, собранной из деревянных толстых жердей, была высокой, да еще загибалась назад. Сквозь щели я хорошо видел встретившихся.

- Ну, как, у вас все в порядке? – поприветствовав Строгицкого, спросил убийца с легким смешком.

- Готовьте коньяк! – хохотнул в ответ писатель. – Я просидел всю ночь, но текст получился. Знаете, я уже, наверное, лет двадцать не писал ничего от руки

- Что, неужели исповедь смертника тоже написали?

- В лучшем виде, как договаривались! Можете сами убедиться. Вот папка.

Я услышал шелест листов. Убийца бегло просматривал текст.

- Замечательно! – сказал он через некоторое время. – Но у меня есть пара замечаний к вашей рукописи. Давайте-ка присядем!

Лавочка надо мной заскрипела, принимая груз двух тел. Я напрягся, неслышно подтянул ноги, готовясь встать. Сейчас убийца должен начать действовать.

Строгицкий оказался слева от собеседника.

- Закурить не желаете? – спросил убийца.

- Не курю. Пришлось бросить по совету врачей лет пять назад.

- А я с вашего позволения… - убийца мотивированно сунул руку в карман плаща.

Строгицкому правая рука убийцы была не видна, а я видел, что собеседник писателя осторожно извлек из правого кармана плаща не портсигар, а блеснувший металлом пистолет ТТ.

12

Пора!

Я привстал, резко вскочил на ноги, перегнулся через лавочку и всем телом навалился на убийцу, одновременно перехватывая его правую руку с пистолетом:

- Бросайте оружие, Ипполитов! Игра закончена!

Строгицкий ойкнул, вскочил и шарахнулся в сторону.

Ипполитов не ожидал нападения, и сначала испуганно обмяк, но уже в следующее мгновение бешено рванулся вперед, пытаясь освободиться и встать. Но я был явно сильнее старика, прижал его с удвоенной силой, по-прежнему пытаясь вырвать из пальцев пистолет.

- Всем не двигаться! – резкий окрик ударил справа. – Бросить оружие!

Я повернул голову. Из-за поворота дорожки, со стороны внутреннего КПП, к нам бежали милиционеры Староперцев и Зеленоструков. И стволы их «макаровых» были направлены в нашу сторону.

Я отвлекся и слегка ослабил хватку всего на мгновение. Но Ипполитову хватило и этого. Резко выдернув из захвата правую руку с «токаревым», он сунул пистолет себе под подбородок и нажал спуск.

Пуля пробила его голову насквозь и, брызнув мне в лицо жидким месивом из крови и кусочков плоти, ушла в небо, чудом не задев меня.

Я отпрянул назад. Тело Ипполитова дернулось в предсмертной судороге и мешковато повалилось вперед, на дорожку.

13

- Черт, не успели! – ругнулся майор Староперцев. – Луганцев, вы в порядке? Вас не задело?

- Живой, как видите. - Я сглотнул застрявший в горле нервный ком, достал из кармана куртки платок и принялся осторожно отирать с лица кровь убийцы.

- Его все равно ждала высшая мера, - меланхолично констатировал Зеленоструков, кивнув в сторону тела на дорожке. – Восемь убийств – это не фунт изюма!

- Восемь убийств? – сдавленным шепотом произнес Строгицкий. Он уже начал приходить в себя.

- Восемь, - подтвердил Староперцев, пряча «макаров» в наплечную кобуру. – Это как минимум. Может быть, было и больше. В разное время и в разных городах Советского Союза. Убивал талантливых художников кинематографистов, поэтов и писателей.

- Устранял «дестабилизирующие факторы», - пояснил я. – Тех, кто, как считал Ипполитов, вредит советскому общественному строю.

- И никакой он не Ипполитов, - майор фыркнул. – Бывший полковник госбезопасности Евгений Яковлевич Спорыхов. Пятнадцать лет назад, - после смерти генсека Елкина, - массовые репрессии закончились. Пришли времена «оттепели», Свечников начал убирать самых одиозных исполнителей. Спорыхов тоже попал под горячую руку, был понижен в звании до майора. Озлобился, примкнул к «эсэсовцам» – полулегальной общественной организации «Сталинские соколы», которая ставила своей целью возвращение старых порядков в СССР. Но «эсэсовцы», по большей части, работали только языками и строили грандиозные планы реванша на бумаге. А майор ГБ Спорыхов занимался практикой: пачками фабриковал дела на якобы «диссидентов». В его поле зрения оказался молодой писатель Саша Степанков. Спорыхов решил тайно подбросить ему антисоветскую литературу, но был схвачен за руку. Замаячила перспектива ареста и суда. Но Спорыхов сбежал, стал гражданином Ипполитовым по подложным документам. Однако кровавого дела своего не оставил…