Сергей Чебаненко
«Не стояли звери около двери…»
(Сборник фантастических рассказов)
Антоний Часов
Бремя учеников
«В сущности, они по воспитанию своему и в самой своей основе были - большевики. Комиссары в пыльных шлемах. Рыцари святого дела. Они только перестали понимать - какого именно».
С.Витицкий,
«Поиск предназначения, или двадцать седьмая теорема этики».
1
Жилин вышел из метро на станции «Аэропорт». Теперь, если идти по Ленинградскому проспекту вдоль похожего на дворец здания автодорожного института, можно было хорошо отследить любой «хвост». Суетливые и веселые группки студентов перемещались навстречу Ивану от институтских учебных корпусов, и одна за другой исчезали за массивными деревянными дверями станции метро. В противоположном направлении, в сторону Волоколамского шоссе, проспект оставался почти совершенно безлюдным до самой аптеки на углу Рязанской.
Жилин сунул руки в карманы плаща, зябко поежился от налетевшего невесть откуда холодного осеннего ветерка и не спеша зашагал по проспекту, старательно обходя большие лужи, усеянные оранжево-желтыми корабликами опавшей листвы. Денег у Моссовета в последние годы едва хватало только на уборку и ремонт проезжей части дорог, а пешеходные дорожки даже на центральных улицах постепенно трескались и проваливались, заполняясь после дождя водой вперемешку с песком и мелким мусором. Несколько раз, обходя очередную лужу, Жилин исподтишка бросал взгляд назад, словно фотографировал глазами идущих следом за ним редких прохожих. Впрочем, если не считать всю дорогу маячившей метрах в ста у него за спиной толстой дородной тетки с двумя огромными авоськами в руках, никого больше у себя на «хвосте» Жилин так и не обнаружил. Хотя тетка по всем канонам шпионских фильмов и романов явно не тянула на профессионального топтуна, Иван на всякий случай решил провериться тщательнее. По нынешним временам от полиции госбезопасности можно было ждать любой пакости. А вдруг в ПГБ действительно есть подразделение по слежке, укомплектованное женщинами среднего возраста, которых ну никак невозможно отличить от обычных поварих, продавщиц, бухгалтерш и прочих дам совершенно безобидных профессий?
День выдался солнечным. По небу ватными островками неторопливо скользили облачка. В воздухе ощущался запах мокрой листвы. Иван вздохнул. Эх, закатиться сейчас куда-нибудь подальше от городской черты, от высотных домов, от шелестящих шинами по асфальту машин. Найти в лесу солнечную полянку, развести костер и под шашлычки неспешно «приговорить» бутылочку хорошего вина!
Возле гастронома «Маяк», чуть правее подземного перехода, выходящего прямо к боковому входу на станцию метро «Сокол», змеилась, почти перекрывая пешеходную часть проспекта, длиннющая разномастная очередь. Было где-то около половины третьего, винно-водочный отдел в магазине только начал отпускать товар. Количество страждущих и жаждущих, выстроившихся на асфальте перед стеклянными дверями гастронома, еще не успело ощутимо уменьшиться.
После известного указа «О борьбе с пьянством и табакокурением», изданного шесть лет назад, партия и правительство пошли на радикальное уничтожение виноградников и табачных плантаций по всей стране. И уже через полгода население, - как всегда испытывающее чувство глубокого удовлетворения от решений родных и любимых вождей, - покорно и поголовно выстроилось от Бреста до Владивостока и от Мурманска до Кушки в бесконечные очереди за вожделенными продуктами, а барыши подпольных спекулянтов табаком и спиртными напитками превысили все мыслимые размеры. Тогда неугомонное и по-молодецки активное партийное руководство в своей праведной борьбе с «зеленым змием» шагнуло еще дальше и ввело предельные месячные нормы потребления водки на одного человека. Ну, а поскольку на Руси еще со времен Рюриковичей пили много больше, чем два литра на брата в месяц, на широких просторах Советского Союза тотчас же стало стремительно расти количество неудовлетворенных жизнью граждан. Смягчить последствия очередного судьбоносного излома партийной линии героически взялись многочисленные советские пенсионеры и ветераны войн и прочих боевых конфликтов, которые за сравнительно небольшую доплату брались выстоять очередь любой длины и получить бутылку с животворящим продуктом по своей личной карточной квоте, на пару емкостей в месяц превосходящей квоту трудящихся граждан. Народная мудрость тут же весьма метко окрестила участвующих в этом мелком частном бизнесе женщин - пенсионерок отстойницами, а мужчинам присвоила хотя и двусмысленное, но в целом весьма почетное наименование стояльцев.
Спросив крайнего, Жилин пристроился в конец очереди, краешком глаза по-прежнему незаметно отслеживая приближавшуюся тетку с авоськами. Но женщина лишь на мгновение притормозила у хвоста очереди, переводя дыхание и оценивая перспективы стояния присутствующих граждан, мысленно сделала какой-то явно не оптимистический вывод, и, перехватив свою поклажу из руки в руку, переваливаясь с ноги на ногу как выбравшаяся на берег утка, двинула по проспекту дальше, куда-то в сторону Волоколамки.
Жилин еще какое-то время провожал ее настороженным взглядом, а потом облегченно вздохнул и, совершенно потеряв интерес к удалявшейся женщине с авоськами, собрался уже было совсем сдать очередь и продолжить далее путь, когда к магазину, весело сигналя клаксоном, подкатил, ослепительно посверкивая стеклами окошек, новенький желто-синий милицейский «газик». Дверцы автомобиля стремительно распахнулись и на все еще не успевший просохнуть после моросившего утром дождика асфальт один за другим спрыгнули три милиционера, одетые в короткие серые куртки, мешковатые брюки - галифе и высокие, почти до самых колен сапоги. Следом степенно и неторопливо из машины выбралась крупная и холеная немецкая овчарка.
- Облава, блин, - испуганно просипел стоявший впереди Жилина сгорбленный старичок в перешитом в гражданское платье поношенном армейском плаще. - Ах, ты ж твою мать!
- Трое в машине, не считая собаки! - процедил сквозь зубы невысокий чернявый парнишка с дипломатом-«мыльницей» в руках. - Ну, мужики, сейчас начнется...
Очередь сразу же напряженно замерла и как-то даже поджалась. Пару минут приехавшие, негромко и смешливо похохатывая, о чем-то переговаривались между собой, словно бы и не замечая направленных на них сотен глаз. Овчарка на длинном кожаном поводке широко зевнула, лениво повела головой сначала направо, потом налево и, наконец, остановила свой скучающий взгляд на копошащихся около лужи воробьях.
Троица в сером, в конце концов, о чем-то договорилась, развернулась и неторопливо двинулась в сторону очереди. На полшага впереди группы с дистанционным спирт-индикатором наперевес горделиво вышагивал высокий плечистый старшина. На его широком, в крупных оспинах лице, маской застыла легкая и немного высокомерная улыбка. Старшина явно предвкушал предстоящее развлечение.
Первой жертвой облавы оказался хлипкий понурый мужичонка в черной поношенной куртке, мятых серых брюках и стоптанных, давно нечищеных туфлях. Едва патруль поравнялся с ним, спирт-индикатор радостно застрекотал и плотоядно замигал своим единственным красным глазом. Старшина тут же одним профессионально отработанным и мощным движением руки ухватил мужика за шиворот, выдернул из очереди и развернул лицом к себе.
- Та-ак, - его оценивающий взгляд скользнул по сгорбленной фигуре жертвы. - Ты когда принимал в последний раз, родной мой?
- Товарищ старшина, - мужичонка принялся нервно облизывать губы, - я только лекарство пил... Честное слово, только лекарство. Вот...
Он полез куда-то во внутренний карман своей куртки и вытащил стеклянный флакончик с «Корвалолом»:
