«Ты можешь убежать от обстоятельств и людей, но ты никогда не убежишь от своих мыслей и чувств.»

Около трёх часов ночи я приезжаю в аэропорт. Ближайший рейс до Лондона в пять часов двадцать минут утра. С покупкой билетов проблем не возникло, но вот как пережить эти два часа в аэропорту. У меня панический страх, я постоянно оборачиваюсь и боюсь снова увидеть свирепое лицо Кевина. Что, если он уже проснулся и не обнаружил меня рядом с собой. После того, что между нами случилось, я уже ни в чем не уверена. Не удивлюсь, если он за волосы вытащит меня из аэропорта и затолкает в автомобиль.

Я стянула резинку с хвоста и распустила волосы, как можно сильнее прикрывая ими лицо. После свадебной причёски, они были в ужасном состоянии: спутанные, тяжелые локоны. Когда я сбегала из дома, времени на то, чтобы привести их в порядок у меня не было. А сейчас я старалась не покидать лаунж-зону, чтобы быть на виду у людей и службы безопасности, в случае, если Кевин объявится.

Как заворожённая, я смотрела на свой телефон, и готова была подпрыгнуть от любого звонка. Первым делом, не найдя меня дома, Кевин начнёт мне звонить, в этом я даже не сомневалась. Но есть ещё кое-кто, кто может мне сейчас позвонить, это мой отец. У меня было две его банковские карты, одна из них оказалась кредитной и снять деньги не получилось. А вот вторую я опустошила полностью, на ней было порядка ста тысяч долларов. И когда папа обнаружит, что я их сняла, это явно вызовет у него подозрение. Буду надеяться, что он ещё спит.

Я не переставала смотреть на часы, и считать каждую минуту, пока дождалась объявления о начале посадки на рейс американских авиалиний до Лондона.

Только в самолете я почувствовала себя в полной безопасности. Пусть я не знаю, что буду делать дальше, неизвестность меня не пугает. Меня пугает этот город и мой муж с его деньгами и возможностями. Так и хочется сказать себе: «Энн, как ты смогла так сильно вляпаться?».

Расположившись на своём месте и отправив единственный багаж – рюкзак в отсек для ручной клади, я вздрагиваю от звонка моего мобильного. На экране отображается имя «Кевин», и я судорожно жму на кнопку сброса. Вот черт, надо было отключить его ещё раньше, но я хотела знать, когда он начнёт меня искать. И теперь я знаю.

Впереди восьмичасовой перелёт и мне надо решить, что я буду делать. Ведь даже моя бабушка с дедушкой, и верная подруга Кейт остались в Нью-Йорке. Вылет у них только завтра. В любом случае я бы не впутывала сюда своих родных. Сейчас мне надо спрятаться на несколько дней и понять, чего ожидать от Кевина. Им я объясню всё позже, не сильно рассчитываю на их понимание, но поговорить по душам придётся.

Усталость даёт о себе знать, и я проваливаюсь в глубокий сон. Мне снится мама, вся в белом. Лёгкое, струящееся, длинное платье разлетается от ветра, она бежит по зелёному холму, солнце освещает её лицо. Мама невероятно красива и молода, я узнаю в ней себя. Пытаюсь догнать, прикоснуться, но у меня не выходит. Кричу ей: «мама, мама подожди, ты нужна мне», но она как будто не слышит. Когда я падаю от бессилия и рыдаю, то слышу голос: «Не вздумай отказаться от неё».

Я просыпаюсь в поту и в слезах, руки ледяные. Обхватываю себя и пытаюсь очнуться, понять где нахожусь. Как только реальность возвращается, и я вспоминаю, что произошло, на меня накатывает тошнота. Делаю знак стюардессе и прошу принести воды.

Смотрю на время, я проспала всего пару часов и чувствую себя ещё больше разбитой. Выпиваю стакан воды, тошнота отступает.

Тяжелые воспоминания сразу нахлынули на меня с непреодолимой силой. Силуэт моего мужа, разъярённое лицо, взгляд безумца, наверно ещё долгое время я буду ощущать на себе его руки и пьяное дыхание.

Кевин казался мне всегда таким сдержанным, уравновешенным, не способным обидеть женщину. Наговорить гадостей, да, но не причинить насилие, как это произошло в моем случае. Или я плохо его знаю? В моей голове не укладывается, неужели это я спровоцировала его? Нет, я не буду даже допускать мысль, что виновата сама, это не так.

Слёзы душат меня, во-вот потекут по моему лицу. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

–Вам плохо? Вы чем-то огорчены? – обеспокоено спрашивает меня женщина, сидящая рядом со мной.

И только сейчас я обращаю внимание на неё, ухоженная, статная, на вид около пятидесяти лет, аккуратно собранные темные волосы, очки в чёрной оправе, неброский макияж. На ней белая рубашка, строгий костюм, создаёт впечатление успешной деловой женщины.

Мне сразу стало неловко за свой внешний вид, особенно за тот хаос, творившийся у меня на голове.

–Всё в порядке. Просто тяжелые воспоминания не отпускают меня. Сейчас я успокоюсь, больше не буду вам мешать, – как можно вежливее ответила я.

–Вы абсолютно мне не мешаете, вы не так меня поняли. – поправила она меня, – Наоборот, я бы хотела вам помочь, – тихим голосом предложила она.

–Я справлюсь, спасибо. – поблагодарила я.

–Иногда нам нужно высказаться, получить поддержку, совет более опытного собеседника, этого не надо бояться или стесняться. Я Грэйс Адамс, профессиональный психолог и, если вам будет нужна помощь, – она достала из сумочки визитку и дала мне, – вы можете обратиться ко мне в любое время.

–Хорошо, я буду иметь в виду, – пообещала я.

Что за странное стечение обстоятельств, надо же сесть рядом именно с психологом. Возможно она права, но сейчас передо мной стоят другие задачи, главная из которых, определиться куда мне идти по прилёте домой.

В голове начинаю перебирать всех своих знакомых, к кому могла бы обратиться за помощью. На самом деле, их не так уж и много. В школе я дружила в основном с Кейт, ну есть ещё парочка неплохих девчонок. Так как, это была частная закрытая школа, то и стоимость обучения в ней составляла приличную годовую сумму, не каждый мог позволить себе такую блажь. Большинство девочек были из очень обеспеченных семей, и несмотря на то, что их родители ловким образом избавились от них, отправив в школу-пансион, вели себя ученицы достаточно высокомерно. Не стеснялись важничать положением своей семьи в обществе, богатством и постоянно меряться деньгами своих родителей друг перед другом.

Нужно отдать должное нашему воспитателю Дороти Хилл, она всегда ставила этих зазнаек на место. Большая грузная дама, афроамериканского происхождения, порой не стеснялась в выражениях и могла только одной фразой заставить всех замолчать и разойтись по комнатам. «И так, юные леди, кажется кто-то желает получить персональное наказание?». Голос её был громкий и всегда серьезный. Шутки с Дороти были плохи, если она так говорила, значит надо было срочно убегать с её глаз, иначе наказание могло достаться любому, кто ей попадётся.

При этом, она была нам как вторая мама. За десять лет нашего пребывания в школе, бывало разное и она не раз приходила на помощь к каждой из своих воспитанниц. У нас с Дороти сложились особенно тёплые отношения. Зная, что я потеряла маму, она всегда относилась ко мне с трепетом и любовью. Первый год в пансионате, она даже позволяла мне приходить к ней в комнату среди ночи и ложиться с ней спать, если мне было страшно. Иногда чужие люди нам становятся намного ближе родных.

Учебный год начинается в сентябре и, если мне повезёт, я успею застать Дороти в городе и встретиться с ней. Мне просто необходимо поделиться с кем-то случившимся и получить дельный совет и верное наставление. Я уверена, что она не откажет мне во встрече и выслушает. Решение было принято, я позвоню ей сразу в аэропорту.

Пилот по громкой связи объявил о начале посадки. Так же сообщил о погоде, но эта новость была не так уж хороша, плюс семнадцать и облачно, ну ещё бы, это же Лондон. Я сбежала от Кевина в одной майке, надела, что первое попалось под руку, даже не взяв с собой никаких других вещей. Придётся купить хотя бы легкую куртку. Черт, я думала на банковской карте отца будет побольше денег. Учитывая, что у меня с собой ничего нет, от слова совсем, даже запасного нижнего белья, придётся потратиться и на самые необходимые вещи.