Но часто мы попадаем в какие-то совершенно случайные коммуникации – они гораздо шире сейчас, чем были веками, и считаем, что ребёнок тоже должен в этом участвовать, но при этом, чтобы он знал, что с чужими тётями не разговаривать, конфеты не брать, в машину не садиться – тут получается двойное послание. Поэтому не надо подталкивать, если ребёнок не идёт. Можете прямо сразу сказать: «Ему пока сложно говорить «здравствуйте» незнакомым людям. Он пока осмотрится, и потом, может быть, поздоровается с вами или скажет «пока»» – прямо проговаривайте это открыто: это сразу снимает конфуз того, что человек чего-то ждёт. Вы как взрослый понимаете его ожидания, но вроде бы и ребёнка насиловать общением тоже не хочется. И Вы переключаетесь во взрослый разговор, давая ребёнку возможность это наблюдать.
Учите ребёнка социально приемлемым формам общения на своём примере. Когда Вы говорите «здравствуйте», «до свидания», «спасибо», «извините» – ребёнок всё это видит, впитывает и рано или поздно копирует. Поэтому не надо от него боями добиваться этого «здравствуйте» – это не остаётся в нём: это насилие. Ребёнок переживает очень трудную гамму чувств, высокий уровень возбуждения, который ему трудно бывает переносить, – это может, наоборот, удлинять период, когда он начёт говорить это сам.
Высокочувствительные дети проявляют большую недоверчивость к незнакомцам – это естественно, потому что они обрабатывают большее количество деталей. Где-то они более эмпатичны, поэтому зачастую такие дети за внешней социальной маской видят текущее состояние человека, которое не всегда может быть располагающим и радостным. Мы в рамках социальной ситуации не идём в это, а ребёнок чувствует, и поэтому от человека тоже может держаться подальше. Тоже таких детей желательно не насиловать, а дать им возможность созреть.
Важно, чтобы на 3 году жизни уже папа больше времени проводил с ребёнком, и где-то начинал «вклиниваться» в его симбиоз с мамой – то есть претендовал на мамино время, на мамино тело: обнимал, целовал. Ребёнок может пытаться влезать между мамой и папой, отталкивать – его надо поцеловать, погладить, сказать: «Ты наше солнышко» и посадить сбоку – «Мы сейчас с папой общаемся». И тогда эти небольшие эпизоды будут постепенно помогать ребёнку ощутить, что папа тоже субъект отношений, и у папы с мамой есть отдельные другие отношения.
В возрасте до 3–4.5 лет дети природно-чувствительны к восприятию лица и фигуры нормального взрослого. Нет ещё сравнительного анализа, нет критического мышления, поэтому есть встроенная программа – вот это нормальный человек, а всё остальное что-то непонятное, значит страшное. И в этом плане бывают вплоть до психологической травмы моменты, связанные с костюмированными героями, аниматорами, Дедами Морозами, клоунами – потому что это искажённое лицо: непонятно даже что – это человек или кто? Вот это что-то большое, неестественное, чего не бывает обычно в этом мире, оно ко мне лезет, сажает меня на колени, тянет ко мне руки – это же катастрофа, правда? Представьте себе, что Вы идёте по улице, и к Вам подходит инопланетянин и начинает руками Вас хватать – если у него есть руки, что не факт – это же ужасно: из разряда фильма ужасов. С детьми в таких вещах нужно быть очень аккуратными. Никогда не подталкивать – ни ради фотографии, ни ради чего-то ещё. Потому что иногда потом приходится годик к психотерапевту детскому походить – это не тот опыт, который вам нужен. То же самое с Дедами Морозами – Снегурочка воспринимается легче: несмотря на чудную одежду, это женщина, а женщинам ребёнок доверяет легче, чем мужчинам, да ещё и с низким голосом, и с бородой – поэтому аккуратненько с ними.
Примерно до 2.5–3 лет ребёнок воспринимает других детей как объекты и не понимает их чувств. Ребёнок – это объект для него: то, на что можно наступить, с чем можно манипулировать как угодно. Это как тот же стул, лавочка, игрушка, велосипед – ну да, интерактивный: нажмёшь на кнопку – орёт или улыбается. Но ребёнок неосторожен может быть к другому ребёнку, потому что у него нет этой границы «я сделаю ему больно». Вы можете и должны говорить с детьми уже с самых первых контактов в песочнице или где-то, проговаривать: «Смотри, Вася расстроился, ему неприятно, давай мы его погладим, не будем делать так». Но Вы должны понимать, что это пока только подготовительный этап, и оставить детей друг на друга в надежде, что они поладят, это преждевременно.
Примерно до 4 лет дети не испытывают особой потребности в совместной игре и совместной деятельности. Поэтому все переживания по поводу того, что нам срочно уже пора в детский сад, потому что нам нужно заниматься социальным, коммуникативным развитием – не оправданы. Да, вы можете пойти в детский сад, если это Вам нужно, если Вы уже подустали и Вам хочется какое-то время выделить на себя, Вам пора работать или по каким-то ещё другим соображениям, но не по соображениям того, что ребёнку нужны партнёры по играм. Партнёры по играм ему нужны после 4 лет, и он к этому готов – до этого времени дети играют скорее рядом, чем вместе. Да, они могут взаимодействовать, но это не глубокая ещё игра: они скорее что-то присваивают, отстаивают, делят территорию – исследования такого уровня, нежели совместная игра.
Другой ребёнок может быть интересен в этом возрасте, опять же, как предмет исследования и взаимодействия, но это может быть небезопасно. Взять и ткнуть пальчиком в глазик – это нормально, и не означает, что ребёнок Ваш агрессивен или что-то ещё. Дети просто могут быть неаккуратны, не рассчитывают силу, не понимают, что «да», что «нет». Где-то после 2.5 лет осознания начинают «прорезаться», но с маленькими детьми, когда вы играете, взаимодействуете с другими малышами, нужно быть аккуратными. Есть дети, которые это инстинктивно чувствуют, и поэтому стараются держаться подальше от других детей и в общем-то не очень доверчиво идут с ними на контакт. Это не значит, что ребёнок асоциален, не коммуникативен, робок – просто у него хороший здоровый инстинкт не получить лопатой по голове.
Вы, как родители, должны сопровождать коммуникацию и взаимодействие детей в этом возрасте – они не умеют играть вместе, не умеют договариваться, и вообще всё то, что мы от них ждём по умолчанию, как правило, они ещё не умеют. Наш коммуникативно-социальный опыт – то, что воспитывается, – не является встроенной опцией нашего мозга. Некоторый интерес к себе подобным, инстинкт привязанности – да, работает на уровне инстинктов, всё остальное – на уровне обучения. Поэтому Вы учите ребёнка, показываете, как обмениваться игрушками, объясняете, что он чувствует, что другой чувствует, что он хочет, что другой хочет. Для ребёнка бывает достаточно трудно дифференцировать не то что мотивы другого, но и собственные – их важно проговаривать: чем больше Вы об этом говорите, тем более коммуникативно зрелым будет Ваш малыш, ему будет легче строить отношения.
Действия малыша пока очень импульсивны, и они легко переходят от любви и обнимашек к агрессии. Это происходит иногда мгновенно, потому что импульс сильный, «вырывается протуберанцем» и может попасть в другого ребёнка, или Вашему ребёнку может попасть. Поэтому дети маленькие, играя, должны быть под присмотром взрослых, иначе иногда это может быть реально опасным.
Был у меня в группе мальчик, около 1.5 лет ему было, который получил настоящую травму психологическую в детской песочнице, где он гулял вместе с мамой. Пока мамы сидели болтали на лавочке, его то ли обнял, то ли что-то у него отбирал другой ребёночек примерно его же возраста – в общем, он его придавил, и тот начал задыхаться – это прямая угроза жизни, в общем-то. Мальчик разревелся – мамочки подскочили, их разняли. Но поскольку тот его немного придушил: асфиксия началась – это сразу уровень ужаса. И это фиксировалось у него настолько, что он на протяжении 2,5 лет не мог взаимодействовать с детьми. Только со старшими, которых он как равных воспринимал, или младенцами – всё остальное никак, прямо до панических атак, до истерик. И ни в какие детские учреждения ходить не мог – на этом закончилось его посещение и нашего центра. Я просто с мамой связь поддерживала – я им порекомендовала тогда, что делать с этим. Они сначала с психотерапевтом, потом с психологом занимались, ходили на коррекционные занятия: сначала индивидуальные, потом потихонечку в минимальную группу. За 2,5 года терапевтической работы им удалось выйти на результат того, что он как-то мог с мамой находиться в группе других детей, ну и всё-таки к школе доработали так, что он даже походил на подготовительные занятия в школе – до этого находиться в группе детей он не мог. Так что будьте аккуратны, наблюдательны и бдительны. Это не значит спасать своих детей от всех коммуникаций – пусть общаются, но общение должно быть под присмотром.
