Красные всполохи разгорались в сознании все ярче. Не было выбора? У каждого есть выбор. Каждый бегун волен выбрать для себя один из 6 путей: бежать в любую из четырех сторон света, или не бежать вовсе, или думать, что бежит –  так гласила древняя мудрость. И Дин сделал свой выбор и пройдет по выбранному пути до конца. Сценарий написан, и нужно ему следовать.

– Я надеялся, что наша встреча произойдет по-другому, но рад разделить с тобой кров, – ответил он, четко выдерживая установления. Его голос не дрогнул, ни одной, разоблачающей его понимание происходящего, нотки он не допустил. Или это ему так показалось.

Она внимательно посмотрела на него. Наверное, даже слишком внимательно. Все-таки Иза была из Народа, и не могла не почувствовать в нем некоторой странности. Дин был уверен, что она спишет все на щекотливость момента.

Пока она в задумчивости застыла перед ним Дин смог, наконец, ее внимательнее рассмотреть.

Нет, время никак не отразилось на ее красоте. Серо-голубой хохолок все также играл на ночном ветру, движения были легки, плавны и точны. Фигура ее слегка изменилась, как будто девичьи формы наполнились взрослым содержимым, делая ее еще более привлекательной. Лицо тоже слегка округлилось, достигая какого-то более тонкого уровня женственности. Несколько мгновений Дин позволил себе любоваться изгибом ее шеи, мягкой округлости лап.

Глаза изменились очень сильно. В них всегда Дин видел детскую веселость, даже насмешливость. Они горели яркими огоньками, казалось, улыбались всему миру. Сейчас в них застыли сомнения и страх. Где-то в глубине, в мелких морщинках, затаилась усталость, и желание поскорее избавиться от тяжкой ответственности. И рядом с этим, злая хитрость и неуверенность в том, что свою роль она играет хорошо. И ни следа прежних задорных огоньков.

Встретившись с ней взглядом, Дин окончательно уверился в том, что должен довести начатое до конца.

– Отчего ты медлишь? – спросил он, не отводя взгляда, и взгляд отвела она. Видимо решив, что его нетерпение вызвано естественными причинами она успокоилась.

Дин снова поразился плавностью и красотой ее движений, когда она распахнула полог палатки. Распахнула приглашающим жестом, таким простым и естественным, но чуть больше чем надо колыхнулся полог и свет, от лампы внутри, коснулся края скалы. Так просто.

До самого последнего момента Дин гадал, каков будет сигнал. Просто, очень просто и естественно. Следовало отдать должное Старейшим. Дин опустил глаза, пряча решимость обреченного. Заходя и опуская за собой полог, он склонился к песку и положил у входа свою винтовку. Древними Установлениями было определено, что оружие должно оставаться вне жилища.

Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что у карабина, оставленного возле палатки, тщательно смазанного, прикрытого специальными пластиковыми чехлами, предохраняющими от попадания в механизм песка, отсутствует примкнутый штык. Впрочем, внимательные наблюдатели, которые могли бы это заметить были уже далеко в песках.

***

Марк ворочался в кресле. Ноющие мышцы не давали возможности сконцентрироваться на происходящем на экране. Вечер и половину ночи он посвятил приведению в готовность своих нано-имплантов. Пришлось выпить изрядное количество химии, и провести несколько часов в тренажерном зале. Сейчас его мышцы были готовы к большим нагрузкам, чем может выдержать среднестатистический человек. Тем не менее, они, так же, как и у любого человека, ныли и болели, и с этим ничего нельзя было поделать.

Конечно, таблетка болеутоляющего сняла бы все неприятные ощущения, но откатила бы назад половину эффекта нервной адаптации. Кроме того, после огромного количества препаратов, активизирующих нано-импланты, Марк был вынужден еще выпить таблетку снотворного. Еще одна химическая атака организму в виде обезболивающих, была бы уже слишком.

Холодов, как и вчера свежий и гладко выбритый, с выглаженной безупречной формой занял свою позицию в радиусе двух метров от начальства. Если у него и были проблемы со сном этой ночью, внешне это никак не отражалось.

Марк снова заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Холодов прокручивал перед ним нарезку из записей камер видеофиксации, снабжая собственными обильными комментариями. Перед Марком разворачивалась ежедневная жизнь аборигенов в лагере. Нарезка была сделана профессионально, Холодов комментировал иронично и с удовольствием, из чего следовал вывод, что нарезку сделал он сам.

Марк заставил себя прекратить ворочаться и сконцентрировался на экране. Рекруты бодро маршировали на плацу, Холодов продолжал объяснения: – …послеобеденные строевые учения подходят к концу, личный состав направляется на учебу.

Камера переключилась на вид аудитории, в которой кто-то из военных консультантов читал лекцию. Камера пробежалась по лицам слушателей, задержалась на нескольких рекрутах, на задних рядах, которые сладко дремали под монотонный голос лектора.

Ехидные комментарии Холодова Марк решил не дожидаться и спросил:

– А что сейчас происходит в лагере? Можете дать обзорную картинку?

Холодов пожал плечами и остановил запись. Экраны наполнились сеткой, каждая клетка которой показывала изображение с одной из камер наблюдения. Несколько экранов показывали только пустыню и уходящие вдаль столбы генераторов. Большинство камер показывали внутреннюю часть лагерных строений – плац, учебные классы, жилой корпус, столовую, офицерское общежитие. Отдельный монитор фиксировал все происходящее вокруг и внутри дежурной части и склада вооружения.

Марк усмехнулся. Все бордюрные камни были выкрашены черной и белой краской, также свежей краской сияли металлические ограждения базы и двери оружейной комнаты. Бессонная ночь была не только у него.

– Хорошо, а видеозаписи происшествия сохранились?

Холодов еще раз пожал плечами, как будто говоря: «За кого вы нас принимаете», и, произведя несколько манипуляций с пультом, включил картинку.

– Вот тут, – он указал на отдельный монитор и показал управление, – вы можете включить детализацию с любой камеры, тут увеличение. Здесь наверху координаты и точное время. К сожалению, качество записей не очень, сами понимаете, нам поставляют всякое барахло, но мы стараемся…

Марк, углубившись в процесс управления, слегка покосился на полковника. По сравнению с большинством отдаленных колоний, местная система безопасности выглядела более чем образцовой.

***

Ритм, ритм, ритм. Дин бежал. Бежал так, как никогда в жизни. Ритм бега сливался с ритмом биения сердца и дополнял ритм дыхания. Ритм упорядочивал работу тела и упорядочивал мысли. Ритм отгонял черно-красный туман в голове и оставлял кристальную чистоту намерений, выделял важное из второстепенного, обещал скорое освобождение. Ускорение ритма давало возможность немного сократить время, до того момента, когда все задуманное будет выполнено.

Позади остался клюв орла и одинокий силуэт тента. Позади остались столбы генераторов и нерешительные Коды. Едва видимая, даже для пустынного жителя, цепочка следов было его указующий путеводной нитью. Она вела его из глубины пустыни к барьерным горам, к, невидимому пока, силуэту городских стен вдали, к последнему акту его трагедии, который он должен доиграть так, как решил. Но для этого ему требовалось максимальное напряжение сил.

Дин верно рассчитал, что отойдя на достаточное расстояние от стены, бегуны сменят бег преследования на бег путешественника, чтобы сэкономить силы для последнего рывка через охранную полосу у городских стен. У самой охранной полосы он и должен их настигнуть.

Три-четыре подъема (три, поправил он себя мысленно, узнавая приметы местности), и перед ним будет край охранной полосы. Дин проверил винтовку, дослал патрон в патронник, проверил запасную обойму. В поясном мешке он обнаружил еще две обоймы. Когда он успел забрать их у спящего Ирта, он не помнил, но очень обрадовался им. Это было хорошо.