– Понял. Скажите ему – если что, я у себя.

– Доброе утро, Александр Николаевич!

– Доброе, Иван,– ответил доктор вахтеру, снял пальто.– Маслов здесь?

– С полчаса назад приехал.

– Отлично.

Арцыбашев направился к себе в кабинет. Пока открывал дверь, сзади вышел Маслов:

– Александр Николаевич?

– Да, Петр Геннадьевич?

– Разговор есть.

– Что ж, входите,– Арцыбашев пустил его первым.

Его просторный кабинет был больше, но не роскошнее. Заходя сюда каждый раз, Маслов садился в одно из кресел в углу, напротив стола, закладывал ногу на ногу – словно он хозяин этого места, и начинал разговор.

– Вы сегодня припозднились,– заметил Маслов.

– Мать с утра приехала, переполошила весь дом. А потом, по дороге, я решил заехать в Асторию. Домашним кофе разве наешься?– весело хмыкнул Арцыбашев.– Устроившись за столом, он будничным тоном спросил.– Так что вы хотели, Петр Геннадьевич?

– Свежие сводки. Князь восстанавливается – медсестры жалуются, что он их пытается лапать.

– Ясно. Я напомню его дяде, военному прокурору, что парня скоро можно возвращать на фронт. Далее?

– Звонил Афанасии Захарович…

– Опять?!– вскрикнул Арцыбашев.– Что у него на этот раз?..

– Да все то же, что и в прошлый.

– О боже…– пораженно прошептал он.– Ничему человека жизнь не учит. Когда он будет?

– Звонил вчера вечером, после закрытия. Сегодня – тишина.

– Мы еще о нем услышим,– пообещал Арцыбашев.– Это все?

– Не совсем,– Маслов, немного поколебавшись, все же решил сказать.– Вторая эскадра сегодня отплывает. В газете об этом печатали. Вы читали?

– Читал,– сухо ответил Арцыбашев. Поднявшись из-за стола, он подошел к окну. «Далась тебе, плешивый черт, эта статья»,– подумал он вскользь. Вслух же сказал:

– Ваш брат попал на корабли?

– Да, на флагманский,– Маслов собирался сообщить это с особой гордостью, но полное равнодушие Арцыбашева захватило его, заставило сказать таким тоном, словно свершилось самое обычное дело.

– Ну, желаю семь футов под килем вашему брату. Путь предстоит неблизкий.

«Тебе бы на сцене острить, умник»,– подумал Маслов. Взгляд ненависти впился Арцыбашеву в спину.

– Это все?– он развернулся, сложил руки на груди. Читай: «Если вы, Маслов, закончили, можете идти».

– Я пойду,– Маслов поднялся.

– На всякий случай, готовьте операционную. Чувствую, наш купец скоро примчится сюда.

Когда Маслов ушел, Арцыбашев, устало выдохнув, рухнул в кресло.

– Ну что за дурак, а не человек,– пробормотал он, думая об Афанасии Захаровиче Дугине – конезаводчике, кутиле и самом богатом купце в верховьях Волги.

В половине двенадцатого в кабинете Арцыбашева зазвонил телефон.

– Слушаю,– он снял трубку почти сразу.

– Александр Николаевич?– спросил незнакомый мужской голос.

– Да, я. В чем дело?

– Это клиника доктора Градова, Москва.

– Я слушаю.

– Я профессор Геннадий Раскалов, лечащий врач вашей супруги. Нам не довелось встретиться лично…

– Что там с женой?– прямо спросил Арцыбашев.

– С ней… произошло несчастье. Понимаете, она впала в состояние жуткой истерики. Она постоянно звала дочь и… клялась убить вас, если увидит. Так что мы дали успокоительное, прежде чем начать сеанс лечения…

– Ну и? Что дальше?– нетерпеливо нажимал Арцыбашев.

– Вчера у нее должна была пройти первая беседа. Но что-то пошло не так и… ваша жена мертва.

– Как мертва?..

– Повесилась на простынях в палате. Вы же знаете – мы селим наших клиентов в хороших комнатах, присматриваем за ними…

– Меня не волнуют эти подробности,– перебил Арцыбашев.– Она мертва? То есть, вы позволили ей убить себя?

– Александр Николаевич, боюсь, что вы немного неверно понимаете…

– Это вы не понимаете. Вам отдали психически нездоровую женщину, подозреваемую в убийстве – под расписку, со всеми официальными бумагами, заверенными всеми полицейскими чинами, и она вдруг вешается?.. Не перебивай меня!– повысив голос, Арцыбашев заговорил еще быстрее.– Спасибо, что сообщаете мне об этом – сейчас я позвоню юристу, а потом полицеймейстеру, и мы устроим вам такую проверку, что от вашей клиники не останется даже воспоминаний!..

Он бросил трубку, достал из стола запечатанный коньяк и пустой стакан.

К двенадцати в квартире Арцыбашевых зазвонил телефон. Трубку взял управляющий. «Сейчас подойдет»,– сказал он и пошел в гостиную, где Ника, под присмотром бабушки и новой учительницы, разучивала Бетховена.

– Софья Петровна, ваш сын просит к телефону.

Женщина кивнула – «сейчас вернусь, не останавливайтесь», пошла за управляющим.

– Мама…– прошептал страшно глухой голос Арцыбашева.

– Да, Саша? Я слушаю.

– Слушай внимательно. Анна повесилась. Я позвонил и обговорил детали – завтра ее привезут. Никому ни слова, особенно Нике. Понятно?

– Саша, ты хочешь, чтобы девочка…

– Не вздумай ей говорить!– вскричал Арцыбашев.– Никому. С отцом Анны я сам поговорю… А ты молчи…

Связь оборвалась. Женщина вернулась в гостиную и, как ни в чем не бывало, молча, с помрачневшим лицом, стала наблюдать за уроком Ники.

9

День, начавшийся так отвратительно, пока не собирался заканчиваться.

У Арцыбашева снова зазвонил телефон. В этот раз – приемная:

– Приехал Афанасий Захарович Дугин. Орет матом и срочно требует, чтобы ему оказали помощь.

– Уже иду,– Арцыбашев положил трубку, спрятал запечатанный коньяк и стакан…

Дугин – здоровый волжский мужик, непомерно тяжелый, с красным лицом, заросшим густой рыжей бородой лежал на каталке и орал. Рядом с ним стояла худая, заплаканная женщина в нарядном платье.

– Почему он в фойе? Всех клиентов распугать хотите? Его с третьего этажа слышно!– Арцыбашев, в белом халате, ворвался словно смерч.– Где Маслов?

– Я здесь!– выкрикнул тот за спиной доктора. Громко пыхтя, он бежал по коридору, на ходу застегивая халат.

– Обезболивающее кололи?– спросил Арцыбашев, и замолк. Какое, к чертям, обезболивающее, если Маслов позже него пришел?

– Вы кто?– небрежно обратился он к даме.

– Я супруга,– испуганно блестя заплаканными глазами, ответила женщина.

– Иван! Отведи супругу в приемную… в смысле, в комнату ожидания.

– Ксандр Николаич, родненький!– плача, кричал купец.– Спаси меня, отец, выручи! Золотом осыплю, лучшего коня отдам!

– Опять старые песни… Пьян?– строго спросил Арцыбашев.

– А как тут не пить, когда так болит у него!– всхлипывая, заголосила жена Дугина.– Вся спина-то, и ноженьки не держут! Господи-и…

– Иван, в комнату ожидания ее!– скомандовал доктор.– А ты терпи, не реви, как баба!– Арцыбашев и Маслов повезли каталку в операционную.– Я тебе говорил, чтобы ты прекращал лошадей на спор поднимать?!..

– Так мы…

– Говорил или нет?!

– Говорил!– обиженно крикнул Дугин.– Так ведь как отказаться, если ставка – сто целковых?

– Теперь тысячу отвалишь, а то и больше.

– Ксандр Николаич, родной мой отец, я тебе хоть все отдам. Хочешь – мой дом в Москве? Каменный, с подворьем… Хочешь, склад в Астрахани?..

– Сдался мне твой склад. Деньги, деньги давай!

Арцыбашев отправил Маслова готовить операционную, а сам отвез Дугина в комнату с рентгеном:

– Сейчас посмотрим, насколько все плохо. Тебе, дураку, даже мешок сахара поднимать нельзя было, а ты!

Снимки показали перелом лодыжек, берцовой кости и вывих колена. Страшнее всего было со спиной. Не зря купец орал благим матом, совсем не зря…

«Межпозвоночный диск раздавлен, позвонки треснули…– увидел Арцыбашев, разглядывая снимки.– Еще бы – третий раз за два месяца… В принципе, можно пластины здесь и сюда, пару лет реабилитации…»

Он посмотрел на Дугина. Под обезболивающим тот затих, превратившись в огромную тушу распластавшегося мяса.