Кабинет главы Марсельского сектора DGSI – Дирекции внутренней безопасности МВД. Мужчина с широким лбом и узким носом, не произнеся ни слова, кивком указал вошедшему в его кабинет на стул. Его руки с толстыми пальцами лежали на столе; тщательно выбритые щёки блестели не хуже поверхности его рабочего стола.

– Он в Париже, – сказал хозяин кабинета Анри Гардер, когда префект полиции департамента Буш-дю-Рон, Фернан Юто, опустился на стул. – Вы должны быть готовы задержать его в любую минуту.

– Где задержать, в Париже? – спросил ошарашенный таким поворотом дела Юто. – Ты уверен, что такие меры необходимы?

– Нет, зачем же. Он так или иначе вернётся на Корсику или в Марсель. И да, в нашей Дирекции воспитывают так, что мы не делаем необдуманных телодвижений. Определенно могу сказать: большая часть картины стала ясна на следующий день после его вылета на Сейшелы, иначе бы он уже был за решёткой.

– Есть ещё трупы? Сколько их?

– Все ещё не ясно. Но их больше, чем мы могли предположить. Длинный список потенциальных жертв.

– Потенциальных?

– Жертвы реальные. Потенциальны они в качестве их привязки к Лугарини. Я мог бы их всех перечислить, но часть из этого списка пока, но не на долго, к депутату привязана предположительно.

– Русские?

– Официально большая часть из них французы. Но не только.

– А неофициально?

– Думается, ты торопишься.

– Может будет всё-таки лучше задержать его там, в Париже, чем здесь?

Особенность DGSI в том, что эта Дирекция является одновременно службой контрразведки и специализированной службой судебной полиции. Обладание исключительной компетенцией по защите основных интересов нации даёт ему возможность проводить особые расследования. Да, под контролем органов юстиции и в соответствии с Уголовным кодексом. Но это настолько условно. Дирекция отвечает за борьбу с терроризмом и эта сфера совместной компетенции с судебной полицией. Специфика двойной судебной и контрразведывательной роли DGSI является реальной силой для преодоления сложности процедур и расследований. Вмешательство его сотрудников во время следствия практически ничем не ограничена, а вот реальная роль отображается документально крайне редко. Подчиняется напрямую президенту Республики и выборочно – правительственным органам.

Префект понимал, что ему остаётся только сдаться: принимать решения будет Гардер, ему же уготована роль подручного. В лучшем случае.

– Думаю, что вряд ли он проведёт там много времени. А вот Марсель и остров – это его сеньории. Но на Корсике тяжелее затеряться в толпе, а это сейчас то, к чему он будет стремиться. Он сейчас даже не призвал к себе охрану. В Марселе же он будет тешить себя надеждой, что находится в большей безопасности. Вернее, будет считать, что здесь у него будет больше путей для отступления.

– Как всё это будет выглядеть? Я всё-таки изредка общался с Лугарини…, – попытался робко возражать префект полиции. Это даже не неловкость, это полное отсутствие такта – заставлять его службистам задерживать Лугарини. Хотя, о чём это он – такт полицейских?

Гардер пристально посмотрел на него. Разлил кофе в две чашки и передвинул одну из них по полированной глади стола Юто. Пронизывающий взгляд офицера Дирекции давил на префекта. До этого, строго в соответствии с басней Лафонтена, люди в своем большинстве представлялись ему овечками. Он же, Юто, чувствовал себя волком. С этого дня всё резко изменилось. Что-то пошло не так.

– Фернан, ты исчерпал свои вопросы? – ни вопрос, ни холодный взгляд Гардера не предвещали ничего хорошего. У префекта возникло чувство нервного напряжения где-то глубоко под рёбрами. – Давай обойдёмся без телячьих нежностей. Так всем будет проще. И тебе в особенности. Будем брать его здесь. Помнишь, как несколько лет тому назад, ещё до того, как ты занял свой пост префекта и был лишь одним из нескольких марсельских комиссаров, я предостерегал тебя от связей с Сандро Лугарини? Тогда ты, верно, подумал, что это «развод» с моей стороны. А я просто из чисто товарищеских побуждений пытался оградить тебя от неприятностей. Что ты мне тогда ответил? «Мне его представили такие уважаемые люди!»

– Так оно и было. И потом, меня никто не мог видеть с ним в одной компании, …скажем на отдыхе.

– Не считая официальных приёмов в мэрии Марселя, светских раутах городских и департаментских чинуш и твоего кабинета в комиссариате. Это пока ты был всего лишь комиссаром. Хорошо ещё, что вы не встречались в здании префектуры. Ты стал более осмотрительным. Думаешь, нам об этом не известно?

Префект ходил на такие мероприятия только из необходимости и по той причине, что именно там могла представиться возможность переброситься несколькими нужными словами с нужными людьми в неофициальной обстановке. Всё остальное время ему приходилось делать вид для окружающих, что ему не до смерти скучно.

– Я ходил туда по официальным приглашениям… У меня он был несколько раз, но…

– Но – что? Давай прекратим этот бесполезный разговор, иначе он плохо закончится. Для тебя. К примеру, стоит ли мне ворошить такой вопрос: как это получилось, что префектом полиции Марселя стал один из его бывших окружных комиссаров? Практика назначений обычно совершенно иная: на это место всегда присылали людей из других регионов. Что скажешь, префект? – поджал губы Гардер, всем видом показывая, что ему известно, что в назначении на эту должность Юто не обошлось без вмешательства депутата-корсиканца. – Все мы люди, можем ошибаться. И часто прислушиваемся к советам и просьбам людей, которых считаем близкими себе. Которым мы чем-то считаем обязанными. Я действительно так думаю. Без учёта мнения Лугарини здесь и пальцем никто не может пошевелить. Только он может отстоять своё мнение по любому вопросу или хотя бы выторговать лучшие условия при отступлении. Если он, разумеется, всё же захочет отступить. Все нуждаются в его политических связях. Но если не уповать на волю случая, то легко выяснить, что за подписью твоих помощников и помощников комиссаров других округов Марселя отписаны пару десятков документов, по которым прекращены уголовные дела в отношении людей Лугарини.

Он этого боялся. Боялся, что это может вылезти наружу. Юто действительно двумя своими последними продвижениями по службе был обязан Лугарини. И не только потому, что в качестве комиссара сумел провести несколько довольно эффектных полицейских операций благодаря его информации. В первую очередь сыграли свою роль связи депутата. Конечно, при этом Сандро всегда преследовал свою цель: он удачно подставил своих врагов и получил неплохую палочку-выручалочку в лице Юто. Но и последний не оставался в накладе.

– Они почти все продублированы визами прокуратуры или трибунала, – отбивался как мог Юто.

Гардер откинулся на спинку кресла.

– С этими я уже пообщался. Они все раскаялись, почему-то вспомнили в связи с этим и о тебе, и обещали больше не вилять своими хвостами перед депутатом Лугарини. Об этом я могу сказать тебе со всей уверенностью. Я уже подготовил отчёт для своего руководства и указываю в нём на факты, которые дают очень, очень чёткую картину. Попадая в определённые ситуации и по определённым причинам каждый из них дал слабину. Мотивы, которыми они руководствовались, прозрачны как слеза. Так что определённо полетят чьи-то головы. Всё что мне надо от тебя – это действовать по моим указаниям, без возражений и не задавать лишних вопросов. Если у тебя всё же они имеются, то озвучь их мне до того, как ты переступишь порог моего кабинета.

– Выбора у меня нет?

– Это тебе решать. Скажу лишь, что просить тебя не предупреждать ни о чём Лугарини я не буду по двум причинам.

– По каким? – Юто пытался различить в этом предложении лучик надежды.

– Первая: у меня лично нет в планах ставить крест на твоей карьере. Пока нет. Я уже говорил – мы все не без греха. Твои грехи велики, но по-человечески понятны. К тому же, не забывай, что отчёты по делу Лугарини направляются в Леваллуа-Перре[5] только за моей подписью. То есть факты и выводы в них излагаю я лично. Я прозрачно тебе намекнул?