- Спасибо, - поблагодарил он, и я поняла: он знает, что я польстила, но ему нужна была эта лесть.

- Ты одиночка, - словно впервые дошло до меня истинное значение этого слова. – Тебе одиноко, правда?

- Я сам выбрал этот путь, - после непродолжительного молчания сказал медленно Мурза.

Одиночка. Это значит – оторванный давно от людей и от себе подобных, изолирован от смертных из-за своей природы, от веров – из-за какого-то там пути, от вампов – ненавистью. В моем захмелевшем мозгу возникла строчка незнамо чьей песни: «Ты не понял, если ты свободен – значит, ты не нужен никому». Меня охватила жалость к этому зверю. Зачем? Зачем он стал охотником?

Я осторожно подползла поближе к нему на коленках, как приближаешься к зверю, боясь его спугнуть. Мурза косился на меня. Я также медленно и осторожно опустила голову на его плечо и аккуратно обхватила широкие плечи вервольфа руками.

- За что это? – спросил он.

- Просто так.

Он посидел, подумал-подумал – и рукой прижал мой локоть к своей груди. Так мы просидели какое-то время.

- Зачем ты ищешь мастера киевских вампиров? – тихо спросила я.

Мурза напрягся, я почувствовала это. На всякий случай крепче обняла его.

- Откуда ты…

- Депрерадович сказал, - я опустила тот факт, что на самом деле мне объект его охоты сказал.

- А. Зачем?.. Зачем? Да вот… Жизнь у меня такая, - покаялся он.

Я ничего не поняла.

- Он твой враг потому что вампир или потому что мастер?

- Ни то, ни это.

- Почему ты одиночка?

- Из-за него.

- То есть?

Мурза смолчал. Наконец, он нехотя сказал:

- Я и стал-то охотником только из-за… из-за… То есть, не совсем… Короче, все он… Ингемар. Двадцать лет. Уже двадцать лет я жду момента, когда снесу его е…ную голову с плеч.

Боже… Столько ненависти в его голосе…

- Из-за этого… мастера, - он заскрипел зубами. Я отпрянула от него. – Прости.

И Мурза, отшвырнув опустевшую банку, подянлся и скрылся в здании, что было за нашими спинами.

Я просидела минут пять, потом достала сигареты из сумочки. Пришел вервольф. Он тоже курил. В руке у него была гитара.

- Ого, - изумилась я. – Эт-то что?..

- Ты меня извини. Не хотел пугать. Я не хочу… да и не могу говорить об этом. Хочешь, спою тебе?

- Конечно, - я вложила в свое «конечно» как можно больше тепла и как можно меньше изумления.

Трогательный он… до боли.

И Мурза, усевшись рядом, метко запулил окурок в костер. Потом взял несколько аккордов. Мне почему-то подумалось, что он учился играть в армии или где-то еще, где просто надо было чем-то себя занять. Война. Тюрьма?.. Кто знает.

Пел «особенный» волк хорошо. Бархатистый голос его с легкой хрипотцой был до странного тоскливым и обреченным. Мурза пел о волке – вот сюрприз… Что-то о том, что он любил как мог, жил как мог, но вот на полпути выстрел все решил. И еще что-то было о «ней», которую слиток свинца догнал. И под звук этого выстрела волк вспомнил, как… И дальше шло совсем уж трогательное что-то и полное боли. Я запомнила припев наизусть, так крепко он врезался в мою душу:

Звездами с неба, лапами елей логово для нее устлал,

Мягкою тенью, полной луною, зыбким оскалом скал ласкал.

Скалился врагам, клыки показывал волкам другим,

Чтобы она могла спокойно спать.

Темною холодной зимней ночью отдавал свое тепло

И не давал ей замерзать…

И, кажется, то, что Мурза не мог сказать словами, он сказал мне этой песней. Тоска, которой полон был его голос, рассказала мне о той, ради которой он готов был разорвать любого, которой отдавал себя без остатка, которую любил так, как может любить только волк. От боли Мурзы даже мне стало больно. Двадцать лет он охотится на Ингемара. Неужели он отнял у Мурзы ту, которую он любил? Убил ее. Но как? Почему? Увы, мне не хватило сил спросить у волка об этом.

Тем вечером и той ночью Мурза еще о многом пел мне, но та песня засела накрепко в моей голове. Мы выпили все наши запасы, потом перешли на НЗ Мурзы – коньячок и вяленое мясо. Мы болтали – но все больше говорила я. Боже, какое это счастье – когда тебя слушают!.. Ни одного вампира не интересовала я и мое прошлое, все только о себе говорили и своих сложных судьбах. А Мурза слушал, слушал и понимал – ну, а если не понимал, то очень хорошо притворялся. Боже! Благослови его за это, думала я.

Помню, что уснула на его груди, не досидев до рассвета совсем немного.

Глава 3

Мрак срезал крылом слона и ферзя,

Мой голый король убит взглядом.

Ну и поделом, я знал, что - нельзя!..

Но очень хотел быть рядом с тобой. (с) Slot

У беды – глаза зеленые,

Не простят, не пощадят…

Т. Коршилова

Ты – одна, эти люди – не свои,

Их глаза холодны, как у змеи.

Упади – и услышишь чей-то смех.

Мир хорош, но не для всех. (с) Химера

- Ингемар просил нас приехать к нему, - голос у Маны был презрительный, - и я бы советовал тебе вымыться. От тебя за километр разит волком.

Войдя в свою новую квартиру, я совершенно не ожидала увидеть там его. Поэтому я застыла, едва войдя в студию, совмещающую гостиную и кухню. Зеленоглазый сидел, развалясь, на шикарном полосатом диване, в расстегнутой пурпурной рубашке и брюках. Возле него на дорогущем лакированном столе со стеклянными вставками стояли три бутылки разной степени наполненности, а также живописно набитая битком бычками пепельница.

- Не кури в помещении, - с неудовольствием сказала я, бросая сумочку на удобную лакированную деревянную стойку слева у входа в гостиную.

Сказать что-то еще я не успела. Мана в мгновение ока подлетел ко мне, схватил меня за руку и пребольно сжал ее. Я испугалась, что за этим последует что-то худшее, по крайней мере горящие зеленые глаза вампира, находящиеся в сантиметрах от моих, обещали мне муки ада. Вздрогнув, я подавила невольный вскрик, закусила губу, стараясь нагло и вызывающе глядеть на него.

- Не курить в помещении?! – рявкнул он мне в лицо с таким бешенством, что я снова вздрогнула.

Он, с очевидным усилием взяв себя в руки, спросил:

- Почему ты отключила телефон?

- Потому что ты звонил невовремя, - храбро пискнула я, пытаясь освободиться. – Немедленно отпусти меня.

- Так, и чем же таким важным ты была занята, что тебе мои звонки мешали? – он и не подумал разжать свои словно стальные пальцы.

- Музыку слушала, - нагло сказала я, изо всех сил стараясь не отвести взгляда. – Ты пугаешь меня.

- Пугаю, родная? – он жалостливо сдвинул бровки домиком, в притворном раскаянии положил свободную руку на щеку и покачал головой. – Ну прости. Я просто много пил и много курил, ожидая тебя, е…ный эгоист, всегда только о себе и думаю…

Это вывело меня из себя.

- Так, а какого хрена ты тут… - я попыталась вырваться из захвата Маны, но куда там! - … делаешь?! Как ты вошел?!

- Ты моя жена…

Я картинно рассмеялась, но Мана дернул меня за руку, заставляя запнуться.

- Я могу входить в твое жилище.

Я неверяще уставилась на него. Зеленоглазый малость остыл.

- Говорили тебе, что вампирский брак на крови – сильная штука, а? – спросил он беззлобно.

Нет, не может быть. Я заправила за ухо выбившуюся из небрежного пучка прядь волос. Тут какой-то подвох.

- Документы на имя Гая оформлены? – дошло до меня. – Вампир может входить в дом вампира?

- Нет, - сказал Мана. – Документы обозначают владельцем тебя.

- Но все же он платил за эту квартиру, поэтому… Ты платил за нее?!

- Б…дь, - Мана возвел очи к небу. – Кто бы ни платил за эту квартиру, хозяин в ней тот, кто считается хозяином.

Я поняла, что он не лжет, правда, перед этим, как тормоз, всматривалась в его лицо минуту или около того. Все никак не могла решить – верить или нет. Помню, Эстелла о чем-то подобном говорила. Мы тогда напились, и она сказала, что будь она женой Траяна официально (читай: по-вампирски), то без ее разрешения все те вампиры, что сновали вокруг нас в тот момент, не смогли бы войти. Я вспомнила, как с пьяных глаз попутала близнецов Амандо. Более приятного мне Пьетро я приняла за говнистого Примо. И потом долго объясняла ему, что Эстелла тут хозяйка. Он и не был против, но мне так обидно было за нас, простых смертных девчонок, которых вампы сначала засосали и затрахали до полусмерти, а потом, видите ли, решили осчастливить женившись… Эсте хорошо. Она прощать умеет.