— Что? — глухо переспросил Кроули, давясь слезами.

Ладонь Азирафеля успокаивающе прошлась по его голове, погладила по спине.

— Избыток адреналина, мой дорогой, — повторил Азирафель спокойно. — Вырабатывается при сильном волнении. Чрезвычайно полезен в бою, но совершенно лишний во время секса.

— Что? — снова выдавил Кроули, понимая только, что интонация Азирафеля совсем не похожа на голос того, кому противно находиться рядом с ним.

— Проще говоря, ты переволновался, Кроули.

Азирафель перекатился на бок, укладывая Кроули рядом с собой. Он приподнял его подбородок пальцами и ласково заглянул в глаза. В животе Кроули болезненно скрутило. Почему он не отталкивает его? Почему разговаривает так нежно?

В этот момент ладонь Азирафеля прошлась по его щекам, стирая следы слёз. Кроули не выдержал и всхлипнул.

— Ангел, почему ты не презираешь меня? Я бездарное и никчёмное…

— Тише, — палец Азирафеля коснулся губ Кроули, и тот моментально умолк. — Тише, — повторил Азирафель. — Тебе нужно чуть больше времени, чтобы успокоиться, вот и всё. Адреналин распадается в организме за несколько минут. Но мы ведь никуда не спешим, верно, Кроули?

Азирафель ободряюще улыбнулся ему, и Кроули почти против воли кивнул.

— И я не собираюсь презирать тебя, дорогой мой. Я люблю тебя.

Ладонь Азирафеля снова гладила его лицо, ловила пальцами капли слёз, успокаивала. А сам он продолжал говорить, и его слова, наконец, стали медленно проникать в сознание Кроули.

— Я люблю тебя. Я готов ждать, сколько угодно. Я ведь ждал очень долго, Кроули. Смотрел на тебя со стороны. Любовался, когда ты не видел. Позволял себе фривольные слова, надеясь, что ты их не заметишь, и втайне желая, чтобы ты понял меня. Прекрасно зная, что ты для меня — запретный плод, я мечтал проводить с тобой каждый день своей жизни. И ночь. Ох, Кроули, как же я жаждал этих ночей с тобой…

— Ангел… — потрясенно проговорил Кроули. После всех событий этого вечера откровения Азирафеля показались ему ещё более шокирующими.

— А ты всегда был так близко и в то же время недосягаемо далеко. Привлекательный. Дерзкий. Робкий. Как тебе удавалось совместить в себе несовместимое? Настоящий искуситель!

Кроули почувствовал, как жарко запылали его щёки. А Азирафель всё не останавливался. Его словно прорвало, как будто он хотел выплеснуть на ошарашенного признаниями Кроули всё, что копилось в нём веками…

— Я грезил о твоих волосах, — Азирафель запустил пальцы в шевелюру Кроули, ласково их перебирая. — Огненные, вызывающие, они приковывали взгляд. Я так мечтал сделать это…

Пальцы Азирафеля провели по всей его голове сверху донизу, и Кроули содрогнулся от пронзившего всё его тело острого удовольствия. Он едва не закатил глаза, подставляясь под ласку.

— А твои глаза, Кроули? Ты хотя бы догадывался, каково другим смотреть в них?

Кроули моргнул. Он предполагал, что догадывался. Обычно те, кто смотрели ему в глаза или громко кричали, или сразу в панике отводили взгляд. Но, оказалось, он ошибался. Пальцы Азирафеля осторожно коснулись его век, погладили закрытые глаза, отчего Кроули едва заметно вздрогнул.

— Твои глаза — воплощенное чудо. Я не мог отвести от них взгляд, я тонул в них. Как же тяжело было заставлять себя не смотреть в них неотрывно. Они всегда завораживали меня, влекли к себе.

Азирафель потянулся к Кроули и коснулся губами сначала одного века, потом другого. Снова лёг на подушку, и Кроули открыл глаза. Ангел продолжал глядеть на него влюбленным взглядом, и Кроули еще раз ощутил, как его накрывает смущением, но, впрочем, это чувство всё же было скорее приятным.

— Представь, Кроули, что я чувствовал, когда видел тебя рядом с собой, до боли прекрасного и — увы! — недоступного. Я знал, что ты, несмотря на свою природу, в глубине прячешь доброе сердце…

Кроули снова вздрогнул.

— Ты всегда казался мне намного более милым, чем старался показать себя.

Кроули спрятал пылающие щёки в шею Азирафеля.

— Таким красивым. Добрым. Чутким. Отзывчивым.

С губ Кроули сорвался стон. Он запрокинул голову назад.

— Ангел, — хрипло произнёс он. — Не продолжай, умоляю. Иначе я…

И он крепко прижался бедром к ноге Азирафеля. Колено ангела скользнуло между его ног и Кроули чуть не зашипел сквозь зубы. Азирафель сильно стиснул его в объятиях. Он прижал его к себе, и вновь затвердевший от невыносимо волнующих похвал ангела член Кроули упёрся в его бедро.

— Я ждал тебя очень долго, Кроули, — прошептал Азирафель, и голос его опять стал прерывистым, и дыхание вновь участилось. — Я мог бы ждать ещё столько же. Но, если ты готов, я не против продолжить…

Кроули облизнул губы и посмотрел в глаза ангела, чтобы уловить момент, когда яркая голубизна радужки начала меняться на жгучую обволакивающую темноту. Глаза Азирафеля вновь стали карими, и Кроули успел подумать, что ангел, должно быть, обладал невероятной силой воли, чтобы так умело держать себя в руках, если за столько лет ни разу не выдал своего секрета. Кроули уже догадался, что такой оттенок его глаза приобретали в момент, когда Азирафель чувствовал вожделение.

— Я не против продолжить, Азирафель, — вымолвил он, наконец.

— В таком случае, я бы предпочёл быть сверху, если ты не возражаешь? — Азирафель чмокнул Кроули в кончик носа. — Мне так привычнее, — улыбнулся он.

Всё внутри Кроули сладко замерло от этих слов.

— Нет, — выдавил он. — То есть, да! Я не против, Азирафель! — воскликнул Кроули, окончательно запутавшись в словах. — Ты можешь делать что угодно, я весь… твой… — добавил он уже еле слышно.

Но Азирафель услышал его. Медленно кивнул. Опёрся на локоть и свободной рукой провел по телу Кроули. По груди, ласково поглаживая затвердевшие соски, по животу, твёрдому от напряженных мышц. И наконец его пальцы, ставшие вдруг чудесным образом гладкими и влажными от стекающей с них смазки, скользнули между ног Кроули.

Он давно уже закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений, которые дарили руки Азирафеля. Он едва дышал, и только сердце грохотало так, что было больно ушам от отдающего в них пульса. Пальцы Азирафеля медленно кружили вокруг его паха, дразнили лёгкими, будто случайными касаниями, от которых член Кроули дёргался, а сам Кроули еле слышно шипел сквозь зубы.

В голове у него был туман, и ни одной связной мысли. Весь его разум заполнили ощущения от прикосновений ангела. И Кроули медленно умирал, пока пальцы Азирафеля вели по его члену вверх, а затем воскресал, когда резко опускались вниз.

Он уже изнывал от дразнящих ласк, но совершенно перестал нервничать. Отпустил тревоги и переживания. Азирафель с ним рядом, и в эту минуту его больше ничего не волновало. Возбуждение в нём росло с каждым новым прикосновением, он сам не замечал, как начал постанывать, нетерпеливо поднимая бёдра навстречу тёплой ладони. И, хотя он был уже готов к этому, он всё-таки не удержал судорожного вздоха и широко распахнул глаза, когда палец Азирафеля проник в его тело.

Но веки Кроули сами собой закрылись, потому что палец начал двигаться в нём, кружил, надавливал, растягивал, и Кроули совсем потерялся в этом завораживающем ритме, растворился в нём целиком. Он был весь в эту минуту сгустком пламени, расплавленным куском металла, с которым рука умелого кузнеца могла творить что угодно — или шедевр, достойный воспевания в веках, или покорёженный лом, место которому лишь на свалке.

Он не заметил, когда пальцы Азирафеля покинули его тело, и только лишь когда ангел, слегка задыхаясь, склонился над ним, обеспокоенно хлопая по щеке, Кроули понял, что всё это время находился на грани потери сознания.

— Кроули? Всё в порядке? Я могу продолжать?

— Да-а-а… ангел… да! — выдохнул Кроули.

И тут же выгнулся на постели, запрокинул голову и протяжно застонал. Азирафель над ним ответил почти таким же стоном, медленно входя в его тело.

Кроули уже ничего не понимал. Он забыл, как его зовут. Он не понимал, где он, кто он, в каком времени и пространстве он существует. Человек ли он до сих пор, змей, или принял свою демоническую форму? И не крылья ли трепещут у него за спиной?