– Честно говоря, не ощущаю разницы, – с усмешкой сообщил Якушев.
– Ощутишь, – пообещал Ростислав Гаврилович. – Это не за коньяком сгонять, поверь. И ты действительно можешь отказаться, причем без каких-либо негативных последствий.
Якушев снова усмехнулся, и генералу стоило большого труда не поморщиться: он и сам почувствовал, насколько неубедительно это прозвучало. Он не собирался кривить душой, но, наверное, все-таки покривил, потому что и сам не знал, как отреагирует на отказ, сможет ли после этого относиться к Спецу по-прежнему. А если не сможет, упомянутые негативные последствия парню гарантированы: без надежного прикрытия сверху этот баламут в два счета навлечет на свою непутевую голову целый вагон неприятностей.
– За мной должок, – сказал генерал. – Его необходимо срочно вернуть. Вышло так, что вернуть его сам, своими руками, я не в состоянии – годы не те, да и дела не отпускают.
– Я слушаю, товарищ генерал, – прервал затянувшуюся паузу Якушев.
– Надеюсь, что слушаешь, – ворчливо огрызнулся Ростислав Гаврилович. – И полагаю, что вправе рассчитывать на твое внимание… Что ты знаешь о Верхней Бурунде?
– И вы туда же, – хмыкнул Якушев. – Просто помешательство какое-то…
– Я задал вопрос, – напомнил генерал.
Спец пожал широкими плечами, вынул из кармана сигарету, покатал в пальцах и спрятал обратно в карман.
– О Верхней Бурунде я знаю только то, о чем трещали по телевизору, – сказал он. – Свеженькое, с пылу с жару, самопровозглашенное государство на севере Центральной Африки. Как я понял, ребята затеяли военный переворот с целью захвата власти, но кишка у них оказалась тонка, они ушли в леса, установили контроль над парой провинций и объявили себя независимым государством. А законному правительству в свою очередь оказалось не по плечу их раздавить, разогнать и восстановить территориальную целостность государства. В общем, что-то в этом роде там, в Африке, по-моему, происходит непрерывно, и единственное, что кажется примечательным в этой истории, – это внимание, уделенное ей нашими СМИ. Это ведь даже не беспорядки в Египте, а просто драка стаи макак из-за грозди бананов.
– Больше всего на свете не люблю две вещи: расизм и негров, – цитатой из бородатого анекдота отреагировал на неполиткорректное высказывание Якушева Ростислав Гаврилович. – Это все?
– По телевизору болтали о возобновлении разработки какого-то угольного месторождения и даже, кажется, строительстве железной дороги – для транспортировки угля, как я понял. По-моему, это какой-то бред. Какая-то высосанная из пальца независимость – даже не автономия, а именно независимость, – угольные копи какие-то… Откуда в Центральной Африке уголь?
– Перспективность разработки месторождения подтверждена заключением независимой экспертной компании, – нейтральным тоном напомнил Ростислав Гаврилович.
– Экспертам, конечно, виднее, – пожал плечами Якушев и вдруг сел ровнее, заинтересованно повернувшись к собеседнику всем корпусом. – Постойте, постойте! Где, говорите, работал этот чудак с гранатой – Орешин, кажется? Представительство независимой коммерческой экспертной компании? И как раз по оценке запасов полезных ископаемых… Ну и чуйка у вас, товарищ генерал! С такой чуйкой вам бы в органах работать! Только связи я все равно пока не вижу…
– Возможно, ее и нет, – успокоил его Ростислав Гаврилович. – А если есть, то нас она, скорее всего, не интересует. Откровенно говоря, на республику Верхняя Бурунда как таковую мне лично наплевать с высокого дерева. Просто где-то там пропал один хороший человек, которому я многим обязан…
– Один? – уточнил Якушев.
– Вообще, их там примерно полтора десятка, но я знаком только с одним.
– Ага, – глубокомысленно объявил Спец. – Тогда понятно, откуда она вдруг нарисовалась, эта республика. Непонятно только, на кой ляд она вам понадобилась.
Генерал немного помолчал, вперив в него изумленный взгляд сквозь темные стекла очков, а потом, сообразив, что имел в виду этот умник, усмехнулся:
– Вот тут ты, братец, не угадал. Это не группа военных советников, и поехали они туда не партизанить, а строить ту самую железную дорогу, о которой ты только что упомянул. Последние новости из этой Бурунды слышал?
– Последнее, что я слышал, – это что правительственные войска перешли в наступление и отобрали у повстанцев приличный кусок территории, которую те контролировали. Вскользь прошло упоминание об использовании танков и боевых вертолетов. Я понял так, что законное правительство перехватило где-то деньжат, прикупило пару списанных железок и решило использовать полученное таким путем военное преимущество, покуда это самое преимущество не заглохло и не встал вопрос о покупке к нему запчастей. И, пока у воюющих сторон не кончатся боеприпасы, там будет твориться ад кромешный.
– В котором, – подхватил Ростислав Гаврилович, – бесследно затерялись полтора десятка российских граждан. Один из этих граждан как-то раз вытащил меня буквально с того света…
– Я понял, – перебил его Якушев. – Посылать главарю разбойничьей шайки, который бегает по лесам от правительственных войск, консульские запросы бессмысленно, а отправлять туда десантно-штурмовой батальон экономически нецелесообразно. Топливо, боеприпасы, амуниция, харчи, выплаты солдатам за участие в боевых действиях, и все это ради нескольких гражданских лиц, которых, между прочим, никто туда на аркане не тянул… В общем, выберутся сами – хорошо, а не выберутся – бабы новых нарожают.
– По форме грубовато, – заметил генерал Алексеев, – но основную суть ты уловил. Понимаешь, этот человек…
– Не надо, товарищ генерал, – сказал Якушев. – Вы многим обязаны ему, я – вам. Получается взаимозачет… Да и вообще, мне еще в первой моей учебке объяснили, что десант своих в беде не бросает. Может, тут, в России, я бы с половиной из них на одном поле по большой нужде не присел, но это тут, а там – другое дело. Там они для меня – свои. Короче, когда заброска?
Мимо с громким гудением и шорохом прокатился небольшой трактор, сметая опавшую листву навешенной сзади цилиндрической щеткой. Генерал немного помедлил с ответом, пережидая эту помеху, и, когда стало потише, сказал:
– Сроки и способ заброски – это мелкие технические детали, которые мы обсудим, как только ты соберешь группу.
Спец шумно поскреб в затылке. Лицо у него было озадаченное.
– Группу? – переспросил он. – А одному нельзя?
– А основания?
– Самые общие, – без запинки ответил Юрий. – В той ситуации, которую мы имеем, что один человек, что пять – капля в море. Чтобы действовать напролом, силой, там нужна небольшая армия, которую нам с вами, во-первых, не навербовать – прямо скажем, не олигархи, а умирать за идею нынче как-то немодно, – а во-вторых, не протащить через полтора континента так, чтобы этого никто не заметил. Это первое. Второе: я уже действовал в составе группы в схожих обстоятельствах, и желания снова наступать на эти грабли у меня, извините, нет. Следить за собой и отвечать за себя одного как-то, знаете ли, проще и спокойнее.
– Я тебе сто раз говорил, что ты одиночка, – напомнил Ростислав Гаврилович, – а ты спорил, чудак. В общем, решать тебе. Только, когда будешь решать, помни, что твоей задачей является не создание комфортных условий для себя, а поиск и спасение людей. Справишься один – в добрый час, мне это только на руку, потому что дешевле обойдется. Но, если есть хотя бы тень сомнения… В общем, подумай. Даю сутки на размышление.
– Могу быть свободным? – спросил Якушев.
Генерал кивнул. Юрий легко поднялся, сунул в уголок рта сигарету, которая уже давно не давала ему покоя, и вынул из другого кармана зажигалку.
– Еще одно, – сказал Ростислав Гаврилович.
Спец вынул сигарету изо рта.
– Да?
– Спасибо, сынок.
– Пока не за что, – отмахнулся Якушев и наконец-то закурил, пустив по ветру легкое, тающее на лету облачко дыма.
Глава 6
Собирая дровишки, Роман Данилович терзался угрызениями совести. Лето нынче не задалось. Сначала его попросили подменить захворавшего коллегу в летнем курсантском лагере, и он не смог отказаться (да, честно говоря, и не хотел, что бы ни плел перед отъездом жене). Потом коллега выздоровел, и они уже начали паковать чемоданы, но тут у соседей сверху прорвало водопроводную трубу. Возвращаться после отпуска в руины никому не хотелось, а ремонт как-то незаметно съел то, что планировалось потратить в Сочи. Потом Даша, которая никогда не болела, ухитрилась в середине августа подхватить свирепую ангину, и не успели они оглянуться, как лето кончилось. Вышло, как у попрыгуньи-стрекозы, что лето красное пропела, – правда, с точностью до наоборот: свое лето они не пропели, как намеревались, а бездарно профукали, проведя его в каких-то бестолковых хлопотах и мелочной суете.
