Неожиданно девочка-десятиклассница торжественным голосом, как вожатая на пионерской линейке, объявила: «Встать, суд идет!»
Полная женщина с белым ученическим воротничком поверх черного балахона незаметно появилась за судейским столом. Она походила на состарившуюся Мальвину. Вот только Буратино опаздывал, как всегда. Представление началось.
Адвокат, вместе со всеми вставая, громко схохмил: «Да здравствует чухловской суд, самый гуманный суд в мире».
Совсем шепотом: «Мама судья, доча секретарь суда. Не семейственность, а династия! Вот о чем фильмы снимать».
– Заседание суда объявляю открытым, – проговорила с учительской строгостью кругленькая женщина, – обвинение, вам слово.
Молодая следователь прокуратуры в синем кителе с тремя маленькими звездочками на погонах начала оглашать обвинение. Скороговоркой, словно детскую считалку.
Судья, не оставляя возможности обвинителю что-то добавить, торопливо проговорила: «Обвинение приглашает первого свидетеля».
В этот момент у Михаила заиграл телефон. Он не мог его отключить, так как ждал звонка руководителя управления о своем увольнении. Быстро покинул зал судебного заседания. Удивился, когда предложили остаться на занимаемой должности первого заместителя начальника. Согласие и благодарность за доверие выдал скороговоркой, на манер только что услышанного. Так и поверишь, что в судьбе человека случайностей больше, чем он предполагает.
Путаными коридорами-коридорчиками вышел из здания на свежий воздух. Требовалось переосмыслить случившееся. Выстраивалась цепочка событий, как следствие состоявшегося назначения. Во-первых, большее время придется находится в Москве. Значит, к Светлане поездки сократятся. До критического. Одного раза в месяц, на выходные. Во-вторых, сохранение статуса госчиновника предполагает прежний достаток. Дает независимость. Плевать на проданную братом квартиру, построю на родине деревянный дом. Вместительный, современный, со всеми удобствами. В-третьих, жена и дети довольны. Отец остаётся в семье. В общем, одни плюсы. Разве что Света в проигрыше?
Неожиданно потянуло сердце. «Неужели душа напоминает о Светке? Не раз наступал себе на горло, душил чувство в угоду «здравого смысла». Семью сохранил, детей выучил, карьеру сделал. Только душу не удовлетворял. Наперекор ей шел. В угоду расчёта, выгоде. И сейчас то же самое. Был же случай, старший товарищ заболел раком. В больнице влюбился в медсестру. Внушил себе: если она ответит взаимностью, болезнь отступит. Так и случилось. Развёлся и на медсестричке женился. Только болезнь совсем не ушла, а дала передышку. Ровно на два года. Умирал без сожаления. С любовью в сердце. Героем! Не всем же дано им стать. Нужно идти в зал заседаний. Опять Логика побеждала. Предупреждала об опасности его выступления в суде. Начнут вызывать повестками, как свидетеля. Совсем не к чему с новой большой должности. Мудрее потянуть время, как способ перепоручить решение. Не будет же сегодняшнее заседание длиться вечно».
От раздумий, как ото сна, очнулся. Рядом стоял Валерий Вардани с лицом похожим на пепел, воспалёнными после бессонной ночи глазами. Михаил заметил подавленное состояние вчерашнего знакомого, нехотя спросил: «Что-то случилось? Могу помочь?»
Неожиданно Валерий откликнулся на участие странными словами: «Нехорошо, нехорошо и горько».
Обессилено привалился плечом к оголённому дереву. С шумом вдохнул холодный воздух. Затем медленно, как сигаретный дым, выдохнул. С паром вместо дыма.
– Ударили по самому больному! Намеренно, расчетливо. Михаил, сможешь подтвердить на следствии отсутствие ночью профессорского работника?
– Сухроба? – воскликнул Цветков.
Про себя подумал: «Только развязался с одним судом, как намечается второй. С ума посходили в этом Чухлове». Смутное подозрение снова появилось насчет причастности Сухроба к нападению на Вардани.
– Прошлой ночью, во время драки, – предположил Михаил, – заметил похожего на Сухроба. После чего он больше в улыбинском доме не появился. Утром его безрезультатно искали. Тысяч триста рублей увел у профессора. Наверное, махнул в родной Ташкент. Сказанное подтвержу.
– Про деньги не знал, но произошло страшное. Пойдем в зал заседаний, – предложил Вардани.
Перед открытой дверью толпился местный люд. По разочарованным лицам Михаил догадался о завершении «улыбинского дела». Видимо, не в пользу жалобщика. Зашли в зал заседаний. Адвокат с надменной усмешкой что-то выговаривал профессору и пожилому краснокожему мужику. Неожиданно Улыбин отчетливо бросил в адрес краснорожего: «Власовец! Предательство в генах вашей родни. Жаль, родитель мой помер, а то бы рассказал. В сорок третьем по вине твоего деда-выслужника семью моего отца продовольственных карточек лишили. Так бы башку и открутил гаду!»
Улыбин напрягся и стал походить на носорога, готового таранить противника. Красномордый молниеносно ретировался. Тут профессор заметил Цветкова, быстро переключив внимание.
– Дружка не обманул, судья не только дело закрыл, но и оштрафовал соседа-ябедника. На двести рублей. За преднамеренный оговор. Вот так. Пойдем, Сергеич, – профессор ласково обратился к адвокату, – денег я тебе не дам, но стокилограммового хряка погружу в машину. Живьем. Домой в Ярославль увезешь!
– А что, – разволновался адвокат, – и борзыми щенками беру. Не брезгливый. Я с народом, а не с «басманным правосудием»!
Оба победоносно рассмеялись, стремительно покидая здание суда. Михаил со Светланой вынужденно остались на второе слушание. Женщина осторожно попридержала его у самой двери:
– Мишаня, давай рассказывай, что тут происходит? Не нравится загадочная история. Судья сквозь зубы оправдала профессора. Видно было, на стороне местных. Не зря говорят: «Бог любит праведника, а судья ябедника». Грязи на него вылили! Под конец смилостивились. Скорее, кто-то свыше подсказал: оправдать. Так бы ещё условный срок получил! Адвокат молодец! Улыбин, конечно, не промах и сам. Вчера Ирка-таксистка, пока ехали до Чухлово, такого порассказала! И ребенок у него на стороне. Не смейся. Она оказалась твоей прежней любовницей. Вечером еще поговорим. Смотри у меня!
Михаил с плохо скрываемым раздражением не дослушал неприятного монолога. Финал «воняющего дела» профессора Улыбина был известен ему со вчерашнего вечера. Когда состоялась сделка по сапропелевому участку. В информированной таксистке узнавалась на самом деле Ирка. Отставных любовниц тянет к прошлому из любопытства. Сейчас же боролись два желания: скорее покинуть проблемный городишко или выполнить обещание перед обретенным товарищем. Вардани не напрашивался в друзья, скорее Михаил в нём нуждался. В Валере чувствовалась сила, надёжность, благородство. Именно таких качеств не хватало окружающим Цветкова. Подчинённые угождали, «друзья» требовали привилегий. Михаил на самом деле не верил ни тем, ни другим. Хорошо понимал, без должности станет им не интересен. А ищущие выгоду, сознательные предатели. Значит, останется в одиночестве. Разве, что жена, дети, да Светлана? Всё правильно: любовница для страсти, жена для старости. Если бы так. Требуют выбора, как птенцы корма. Как его сделать, не ошибаясь и не обижая? С кем остаться? Кто из них искренне любит, а не ищет выгоды.
Чувство коллективизма возобладало над эгоизмом. Не объясняя, увлёк Светлану в зал заседаний. Нашли место у самого входа, на «галёрке». «Человек с греческой фамилией», стоя за трибункой, горячо обличал:
– Муниципальные чиновники во главе с главой района Рысиным циничным образом нарушили право граждан на высказывание мнений и отношения к происходящему. Нарушено право граждан, данное Конституцией Российской Федерации. Не спросили население об отношении к планируемой у нас под носом свалке. Со всей области в Чухлово будут свозиться отходы. Об угрозе окружающей природе и здоровью жителей много раз предупреждалось. Ну хотя бы соблюли видимость коллегиального решения. Провели слушания с местными депутатами. Мне скажут: провели. Ваша честь! Очередной обман. Сделали подлог, который карается законом. Доказательство у меня на руках. Подписи депутатов поддельны!
