А вот с общением «отцов и детей» ситуация получилась стандартная. До появления Ефима Федотовича у Саши и Любы просматривалась по всем показателям крепкая семья с обсуждением и согласованием всех возникающих вопросов. Продолжали они свою совместную жизнь в том же ритме и дальше. А вот Ефим Федотович в своей комнате с телевизором и компьютером оказался вне семейных проблем. Находясь с ними вместе в какие-то моменты времени, он с удовлетворением отмечал их стабильно неконфликтные отношения, правда, при практически отсутствовавших со стороны мужа возражений. И предлагать в чём-то совершенствовать взаимность между ними не имело никакого смысла, ведь они уже не дети, и хорошо познали характеры и намерения друг друга. Поэтому и принял Ефим Федотович позицию невмешательства в жизнь семейной пары. А что касалось именно его, то это же мелкие нюансы, когда одетый для улицы сын уходит по делам, не дожидаясь даже минуты одевающегося в прихожей отца, чтобы вместе пройти до остановки транспорта и поговорить мимоходом о чём-то – это же не стоящие внимания мелочи. Аналогичными были также походы сына в магазины за покупками без вопроса: «Надо ли что купить тебе?»
Но не только сын со снохой наполняли жизнь Ефима Федотовича событиями. Приходили родственники, чаще, однако, по праздникам. Бывали порой знакомые с традиционными упрощающими разговоры средствами, благо «дети» были людьми гостеприимными, не зажимистыми, хлебосольными. Только вот все эти эпизодические встречи, хотя и имели элементы бесед, но не для поиска компромиссного решения какого-то вопроса, а проходили с целью доказательства наиболее активного участника разговора в жарком споре о его единственной правоте. Зная невозможность убедить в противоположном мнении разгорячённого и подогретого соответствующими средствами обладателя истины в последней инстанции, Ефим Федотович больше всего слушал и молчал, только иногда задавая вопрос, ставящий спорщика в тупик. И происходило это потому, что одной из особенностей Ефима Федотовича была незатухающая память, в которой сохранилось столько различных событий, что почти всегда можно было найти что-то аналогичное обсуждаемому. И результат этого события был ему известен. Поэтому и вызывал заданный им вопрос затруднения с ответом. Однако традиционно заминка в разговоре была небольшой с признанием какого-то «незначительного для правды» факта, с последующим доказательством «несомненных», по мнению спорщика, утверждений. Заканчивалось это для Ефима Федотовича «уходом по-английски» в свою комнату не дожидаясь «победы» в завершение «поиска правды».
Таким вот образом и оказался Ефим Федотович на этом этапе жизни среди людей в моральном одиночестве.
Неожиданная встреча
Но не таков Ефим Федотович, чтобы копить мелкие обиды и долго горевать по этому поводу. Мощный отвлекающий фактор – Интернет, да ещё многолетнее увлечение бадминтоном наполняли его жизнь интересом и общением, как виртуальным в социальных сетях, так и реальным на спортивной площадке. Вне этих видов контактов с окружающими имел ещё Ефим Федотович, наверно, наследственную привычку по внешнему виду человека определять особенности его характера и возможность последующих действий. Чаще всего это происходило в транспорте, где, в отличие от многих других, он не упирался глазами в газету, книгу или мобильник, а по привычке смотрел на пассажиров или просто глядел в окно и отмечал происходившие вокруг изменения. А дело было в том, что Ефим Федотович много лет проработал в вузе со студентами и чисто автоматически привык по внешнему виду определять для каждого, что же за человек пришёл к нему, какие у него желания, и предвидеть направления его поступков. Чаще всего это происходило при собеседовании по отчёту о выполненной студентом работе или на экзамене. И сколько различных характеров проявлялось на различных стадиях контактов: «умники», «гордецы», «самолюбивые», «уважительные», «настырные», «слабачки», «хитрецы», «обманщики», «показушники», «трусы», «аутисты» и даже «нахалы», которых Ефим Федотович не просто не любил, но и психологическими средствами старался доказать недопустимость таких отношений, к сожалению чаще всего без должного конечного результата. При этом почти всегда такой развёрнутый психологический анализ оказывался верным, что позволяло правильно строить отношения с молодыми людьми, хотя иногда оценки корректировались, поскольку бывали и совершенно противоположными первоначальному выводу.
Перенося принципы своих отношений со студентами на других окружающих людей, Ефим Федотович классифицировал их в дополнение несколько другими характеристиками: «горожане» и «селяне», «простонародье» и «интеллигенция», «культурные» и «грубияны», «политиканы» и «пофигисты», «зомбированные» и «думающие», «честные» и «криминалитет», «трезвенники» и «сторонники вредных привычек». Особая градация использовалась для женщин: «быть бы мне помоложе», «завышенная самооценка», «умница», «кому-то подарок», «озабоченная», «затюканная», «безразличная», «ищущая», «хищница», «не дай бог!».
Особенностью использования транспорта Ефимом Федотовичем было то, что конечная остановка одного из автобусов находилась недалеко от университета, в спортивном зале которого он регулярно испытывал бадминтоном свой жизненный потенциал: а не пора ли ограничить активность и потихоньку собираться в место постоянного пребывания? Вопрос этот стал особенно интенсивно укрепляться в сознании Ефима Федотовича ещё и потому, что в заполненном транспорте у пассажиров часто стала проявляться тенденция: уступить ему сидячее место и не просто парнями, очевидно студентами, но и девушками, и уж совсем огорчительно для него – немолодыми женщинами.
Как-то раз после очередной бадминтонной тренировки, происходившей почти за месяц до нового года, вошёл Ефим Федотович в заполненный автобус, уже готовящийся к отправке. Были в нём несколько свободных сидячих мест, и одно из них находилось рядом с сидящей относительно молодой особой, почему-то внимательно посмотревшей на него. Причём Ефим Федотович про себя классифицировал её «ищущей», а взгляд как оценивающий. Это было не совсем обычно, т. к. в большинстве случаев именно он по привычке рассматривал людей, а пассажиры либо были заняты разговорами со знакомыми, либо в лучшем случае безразлично оглядывали окружающих, мысленно находясь в своих личных проблемах.
Ефим Федотович редко сам начинал разговор с незнакомыми людьми. Даже на работе что-то внутренне сдерживало его от простоты общения, казавшейся ему фамильярной нагрузкой постороннего человека ненужными ему не столь важными подробностями какого-то дела. Только со временем, возможно в связи с возрастом, он в автобусе стал отпускать шуточки пожилым пассажиркам с переполненными сумками: «Неужели это всё на ужин?» или «Ну, столько гостинцев семья встретит с радостью». Ответные тоже шуточные «оправдания» как-то сглаживали напряжённую заботливость о своих близких вечно занятых хозяек домашнего очага. И это давало Ефиму Федотовичу внутреннее удовлетворение от участия в благом с его точки зрения деле.
На этот раз, сев на свободное место, Ефим Федотович повнимательнее посмотрел на неожиданную спутницу. Была она явно моложе его, и как показалось, намного. Черты лица – без заметных отклонений от привлекательных, глаза – карие с отражением наличия умственной деятельности. Интенсивный макияж отсутствовал. Одета она была в совсем не яркую куртку, но с красивой накладной вышивкой на груди и с блестящей молнией. Из-под шапочки выглядывали короткие тёмные волосы.
Проведя экспресс-обследование, Ефим Федотович сказал:
– Здравствуйте. А что это Вы на меня так посмотрели?
– А как? – ответила незнакомка.
– Да как-то оценивающе. Меня ведь оценивать уже поздно – староват.
– Старых мужчин не бывает. Чем больше выдержка вина, тем оно крепче да приятней.
Голос у неожиданной спутницы оказался мягким, приятным, как бы завораживающим. Чем-то его воздействие можно было сравнить с успокаивающим мурлыканьем кошки, сидящей на коленях, во время её поглаживания. Под влиянием этого голоса Ефиму Федотовичу вопреки своим правилам и понятиям захотелось далее продолжить начавшийся разговор. Он ведь и сам нередко думал: ну почему так сложилась судьба, что остался он не только без моральной поддержки в конце своей жизни, но и без чисто человеческого женского тепла с его незабываемыми нюансами. Порой, после какой-либо интересной встречи, всплывали необъяснимые желания, и начинали строиться эфемерные планы. Но почти всегда уже на следующий день появлялось в голове прояснение: «Дурак! О чём ты мечтаешь?! Чего тебе ещё не хватает? Мало тебе было отрицательного опыта семейных отношений? Доживай спокойно отпущенное тебе время, используй его плодотворно». И успокаивался Ефим Федотович до следующей подобной блажи. А потом вновь мечты, планы и тот же умозаключительный результат. Некоторые друзья, правда, зная его покладистый характер, удивлялись длительному одиночеству Ефима Федотовича и советовали интенсифицировать процесс выхода из этого положения. Но он был по натуре нерешительным по отношению к реализации своих желаний человеком, интуитивно верившим в судьбу и в то, что она сама обязательно преподнесёт ему необходимую встречу. И вот в автобусе – неужели это она?
