– Да, незабываемые были времена, – тяжело вздохнув, закончил свой рассказ дед.

Шел последний год НЭПа. Уже скоро многие поволжские немцы будут сосланы в засушливый Казахстан и далее – за Урал. Минули десятилетия. А людская молва и по сей день разносит слух об этом удивительном происшествии.

Этот магазин с дегустационным залом находился на перекрестке улиц Московской и Чапаева. Здесь можно было купить и попробовать вина различных сортов. Продавались молдавские, кубанские вина и даже массандровский херес, который редко можно было встретить в обычных магазинах. Обстановка была вполне цивильной, если не считать отсутствие туалета. Зато из соседней подворотней круглосуточно разносился устойчивый запах мочи.

Публика в дегустационном зале тоже была вполне цивилизованная. Здесь можно было встретить чиновника средней руки, университетского профессора, декана и даже проректора. В обществе студенток они сидели за дубовыми столами и вешали им на уши лапшу. Один с масляным взглядом говорил своей спутнице, что ей обязательно нужно идти в аспирантуру, а он естественно поможет. Другой рассказывал, как он служил в Афганистане и чуть не попал в плен к душманам. Только благодаря своей отваге смог вырваться из окружения и спасти раненого товарища. А потом они отправляли погибших в цинковых гробах на родину.

Невольно слушая весь этот пьяный бред, я вспомнил один случай, который врезался мне в память. Как-то раз на пасху я гостил у дальних родственников в Красноармейске Саратовской области – бывшем городке немцев Поволжья под названием Бальцер. Православный праздник проходил здесь весьма своеобразно. Меня разбудили ни свет, ни заря и позвали на завтрак. За большим столом собралось человек семь членов семьи. Посередине стояла огромная творожная пасха. Потом каждый из присутствующих налил себе в большую миску молока и бросил в нее изрядный кусок пасхи. Затем туда же отправилось покрошенное пасхальное яйцо. Получившаяся баланда была старательно перемешана. Чтобы не нарушать их традиций, мне пришлось проделывать за родственниками все манипуляции. Только я попытался попробовать указанное пойло, как услышал дружное:

– Христос воскрес, – и с удивлением увидел перед собой налитый до краев граненый стакан самогона.

Ответив вместе со всеми положенное:

– Воистину воскрес, – пришлось осушить вонючую жидкость и заесть, вернее запить, творожно-яичным месивом.

Как ни странно, оно хорошо погасило возникший после стакана самогонки пожар во рту и пищеводе. Окончив так называемый «завтрак», по местной традиции вся компания двинулась на городское кладбище. Мы шли по улице, вдоль которой почти в каждом доме жили ближние и дальние родственники моей, выпивающей с самого утра, семейки. Зря я втайне осуждал их. Оказывается, так делали здесь абсолютно все. Мы заходили почти в каждый дом, где повторялся уже известный мне ритуал с пасхой, яйцом и самогоном. Затем хозяева присоединялись к нам и шествие продолжалось. Уже на подходе к кладбищу собралась изрядная толпа нетрезвых родичей. В голове сильно гудело и заплетались ноги, когда я увидел нечто, повергшее меня в ужас.

Среди покосившихся и полуистлевших, по виду не православных, крестов местные мальчишки играли в футбол, вы не поверите, человеческим черепом. Удар и вот – бам-балам-бам-бам – покатилась голова.

– Что они делают? Это же кощунство, – возмутился я.

– Да брось ты. Это ж фашист, – отмахнулся один из новых знакомых, видимо, дальних-предальних родственников.

– Какой фашист? Этим крестам лет сто.

– Все они на одно лицо, – зевнул захмелевший собеседник.

Это было старое немецкое кладбище, за которым давно никто не ухаживал. Во время Великой Отечественной всех немцев выселили, и они сюда больше не вернулись.

– Не веришь? – спросил я сидевшего рядом завсегдатая «Российских вин», знакомого доцента истории.

– Почему? Охотно верю, ненависть к фашистам у нас в крови, – ответил он. – Видел бы, ты как ухаживают за могилами наших бойцов в Германии. А насчет пасхи с водкой, так я приведу тебе другой пример экстремального чревоугодия.

Однажды удалось выбраться с женой на недельку в Таиланд. Поехали туда в первый раз, поэтому выбрали доступную по ценам Паттайю. Перед поездкой составили список обязательных мероприятий, без которых невозможно окунуться в атмосферу страны, а затем рассказать об этом так, чтобы все завидовали. Наряду с поездкой на слонах, тайским массажем, посещением шоу трансвеститов и т.п. в нем, между прочим, значилось – поедание насекомых. «Кто тараканов не едал, тот Таиланда не видал!» – сказал мне искушенный товарищ, и на прощанье как-то двусмысленно подмигнул.

Об изысках тайской кухни наслышаны многие. Однако когда девушка-гид на экскурсии спросила, пробовал ли кто-нибудь блюдо из насекомых, вся группа (а было нас человек пятьдесят) скромно промолчала. Следующий день мы с женой посвятили поиску экзотического блюда. Несмотря на то, что на улицах Паттайи множество торговцев всяческой снедью, продавцов насекомых нам найти не удалось.

Уставшие, мы возвращались в отель, прямо напротив которого вели бойкую торговлю несколько лоточников. Затеплилась последняя надежда. Мы выбрали на вид самого вменяемого и попытались объяснить, чего хотим. Несколько раз прозвучало английское слово «битлз». Я пытался изобразить жука или кузнечика. За это время мы успели познакомиться с улыбчивым тайцем, которого звали Абу. Было видно, что он всеми силами пытался нас понять, но наши попытки оказались тщетными.

На следующий день мне в голову пришла гениальная идея. В меру своих способностей я нарисовал на салфетке усатого жука и кузнечика, как поется в песне «коленками назад». Вечером мы показали рисунок Абу и произошло чудо – он нас понял. Видели бы вы, сколько радости было в его глазах. Абу стал угощать нас пивом и вот что он рассказал. Оказывается, торговцы насекомыми появляются только с наступлением темноты, не раньше восьми часов вечера. То ли потому, что днем они этих самых насекомых отлавливают, то ли потому, что местные власти не совсем поощряют подобное занятие. Мотто-рикши развозят свой товар на прикрепленных вместо мотоциклетной люльки прозрачных лотках и останавливаются в строго определенных местах. Один из них торгует как раз рядом с Абу. Чтобы не ждать, он предложил купить за нас различных насекомых и взял в задаток пятьдесят бат. Это такие тайские деньги.

Вы думаете, что после этого я наконец-то попробовал заветное блюдо. Как бы – не так. Когда поздно вечером мы возвращались в отель, огорченный Абу вернул деньги и сказал, что торговец приезжает всегда, но в этот день почему-то не приехал. На следующий день повторилась та же история. Когда после восьми вечера мы подошли к лотку Абу, продавца насекомых по- прежнему не было. При этом Абу заявил, что раз такое дело, то он «угощает», и как только торговец появится, он отберет самых лучших насекомых бесплатно.

Раздосадованные мы побрели вдоль улицы. Пройдя не менее ста метров, мы вдруг услышали позади радостный крик: «Мистер, мистер!». Это могло означать только одно: «Он приехал!». И действительно, рядом с лотком Абу расположился живописный таец с полным ассортиментом насекомых. Правда, он ни слова не понимал по-английски, но нас сразу же выручил верный Абу, который выступал переводчиком. Диалог был примерно таким:

– Что вы хотите?

– Каждой твари по паре, – ответил я.

– Дифферент, – поправила жена.

– Ту, – добавил я, – показав два пальца и ткнув поочередно в размещенные на лотке поддоны.

Торговец невозмутимо стал складывать насекомых, а заодно и несколько лягушачьих лапок в некое подобие дуршлага. При этом он ловко оторвал жесткие хитиновые панцири у двух больших тараканов, а затем погрузил дуршлаг на пару минут в кипящее масло. Наблюдая всю эту процедуру, я сильно стал подозревать, что некоторые из насекомых были живыми.