пару раз она совершала ошибки,
и приходилось пересчитывать
программа тоже глючила, что-то в ней подвисало
ело цифры – Ира вводила их снова и снова
конечно, Ира две ночи не спала —
об этом и упоминать нечего
может, и три
и вот настал день свадьбы, и всё уже готово, пора выходить
но тут у Иры ломается каблук
на свадебных туфлях
Ира наступила на щель между досками
и каблук просто отделился от туфли
ну говно были туфли, что говорить
свадьба богатая, а туфли говно, так бывает
ну кто, в самом деле, будет
белые туфли для свадьбы покупать дорого
тем более что свадьба запланирована была
в кредит
ну и решили сэкономить
ну и, как выяснилось,
не оптимальное было решение
увидев, что каблуку капут, Ира, как была,
в свадебном платье, фате и туфлях,
легла в кровать и зарыдала
и вот представьте себе
четыреста родственников мужа ждут их
в самом дорогом ресторане города
а Ира лежит на кровати
вся в искусственном шелку и слезах
ну, Аня, конечно, взялась тут за дело с усердием
зачем и нужна подружка невесты,
если не для этого
она стала Иру утешать, гладить,
вытирать ей слёзы
отпаивать водой, потом вином
и постепенно довела её до того самого
ангельского хохотания
между приступами рыданий Ира хохотала
надели другие туфли (не белые)
причёску тоже пришлось восстанавливать
до идеальной
макияж аналогично, но это уже казалось
пустяками
к моменту появления невесты гости успели
перепиться и передраться
так что пьяная невеста не произвела
решительно никакого фурора
тем более что за правую руку её держала
свидетельница (Аня), а за левую – жених
невозможно вспомнить без содрогания
ну почему нельзя сказать жениху, уже почти мужу, что тебе плохо
почему надо держать перед ним лицо
а лица-то и нет
что это за лицо, если его надо каждый день
держать
намазывать кремом, пудрить
и, держа лицо, тысячу лет куда-то в маршрутке ехать
теряя каблуки и шапочки
напарываясь на железные штыри
какое там уж лицо, если всё надо скрыть, чтобы лучше показать
показать, чтобы скрыть
если всё вывернуто и каждый шаг даётся
с дикой болью
через месяц после свадьбы
Ира пригласила подруг в новую квартиру
ну да, она была огромная
и вся белая, как свадебные туфли
но не такая дешёвая, наоборот – очень дорогая
на Крестовском острове
кожаные кресла – белые
ковёр белый
и всё безупречное, без единого пятнышка,
будто тут и не живёт никто
а не было в этой квартире только одного
там не было штопора
поэтому пришлось вытаскивать пробку руками
Аня взялась это проделать и стала качать её
туда-сюда
как стоматолог расшатывает зуб,
который решил вырвать
и вдруг пробка как вылетит
а вино как брызнет
и пара шальных брызг долетела-таки до потолка
хотя он и был три с половиной метра
специально, чтобы вино не долетало, наверно
Ира стала вся белая, как этот потолок
и говорит:
он меня убьёт
тут Аня и прочие заметались
поставили стул на стол, потому что стремянки тоже не было
как и штопора
стали туда по очереди громоздиться
и друг друга держать
и применять к потолку
разные химические средства
но ничего не помогало
влажные салфетки не помогали
средство для мытья посуды – а, хуй там
ацетон для снятия лака ещё хуже растёр
Ира уже в голос рыдала
но тут Аню осенило: корректор, бля,
корректор для конспектов!
Белая такая жидкость, которая быстро твердеет
исправлять описки, опечатки и брызги вина
на белом потолке
квартиры лучшего финансового аналитика
в десятке мирового рейтинга
и вот Аня стоит и махонькой кисточкой
из корректора потолок белит аккуратненько
замазала все капли по одной
и пятно вокруг побелила
стало всё как раньше
Ира успокоилась
посидели ещё внизу под корректором
посмотрели на потолок – неа, незаметно!
Вот радость-то!
Вот счастье!
Вино выпили, ещё купили —
и дошли понемногу до того состояния
в котором можно было услышать Ирин смех
Ирин чудный смех
свободный, идиотический, младенческий
наверно, когда Ире было шесть месяцев
и её папаша ещё не покинул семью
(мать у неё была гиперответственная
а папаша – летун)
наверное, тогда она смеялась именно так
Аня представляла себе, как папа щекочет
маленькую Иру за пятки
и оба хохочут, как два Амадеуса
из фильма Милоша Формана
бессмысленным безоглядным смехом
очень скоро Ира и аналитик развелись
во-первых, Иру достали трусы от Calvin Кlein
во-вторых, аналитик запрещал ей
сушить волосы после часа ночи
у неё были шикарные кудри почти до пояса
а приходила домой Ира поздно
потому что была трудоголиком
и никак не могла она раньше часа начать мыть волосы и потом их сушить
пока ототрёшь всё белое
пока двести трусов погладишь
и никак
и в результате Ира всё-таки сушила волосы
уже после часа ночи
и её финансовый звездоносец
в фирменных трусах
просыпался с бранью
а однажды не выдержал совсем
и попытался Иру ударить
но у неё в руке в этот момент был уже не фен
а стакан горячего молока из микроволновки
и она его вылила ему прямо в трусы
от Calvin Кlein
он перестал соображать на минутку —
вверх или вниз пойдут акции
он визжал, а Ира смеялась
так вот они и развелись
потом Ира долго не могла смеяться
и теперь, возможно, ей не так просто
это делать
когда понимаешь, что смех не выход
наступает тупик
есть такие вещи как депрессия, например
тупик, из которого нужно долго и трудно
выбираться
или просто – жизнь
которая течёт, как песок сквозь пальцы
вечная, как солнце – а ты не вечен
они не виделись тысячу лет
Аня отдалилась от всех подруг
но и Ира тоже ни с кем из них не видится
все как-то отдалились
и вообще: что-то ведь было, обещало, брезжило
и вроде что-то сбылось – не то чтобы ничего
всё вроде бы не так уж плохо
откуда же это ощущение конца, тупика
почему кажется, что ничего больше не будет
кроме вечного повторения,
из которого никуда не выскочить
и можно ли вообще из этого выскочить
и если да – то куда
есть ли что-то ещё, кроме всего этого
и что с этим делать
3
В темноту за окном понемногу подливало жидкого света. Тающая, оплывающая картина была видна во дворе: серая слякоть, среднее между снегом и водой, серые ледяные дорожки и горсти песка на них, капли на ветках, редкий снежок. Сквозь сон Костя слышал, как втыкаются капли воды в жестяные карнизы. Создавался непрерывный ритм: стук и вибрация, треск и шлёпанье, эхо самого двора и эхо водосточных труб. Костя, с закрытыми глазами, под этот концерт видел асфальт, близко-близко, с серо- зеленоватыми пятнами и вкраплениями, как будто он поднёс этот асфальт к глазам.
Аня и Стеша ушли. Дома никого не было. Костя долго стоял, прячась за шторой, и наконец решил, что вынесет мусор и заодно посмотрит на снег. Костя любил снег с детства и, будучи ещё совсем мелким, бесконечно пытался вообразить плоскость, проведенную через каждые три произвольные снежинки.
