Обычно домой она ходила пешком, но сегодня как-то уж чересчур закрутило, ветер швырял снег в лицо, обратный автобус подкатил полупустой. Аня сдалась и прыгнула в него. Совсем другое дело! Без Стеши никто не уступал Ане места, не видел в ней страдающую мать, не спрашивал, сколько Ане лет, какой у неё размер лифчика, и в каких журналах у неё публикации, и кто рецензент, и предохраняется ли она, и чем («а моя невестка, знаете, сделала ЭКО»). Никому не было дела до Ани, и прекрасно.

Аня огляделась. Мимо, покачиваясь, проплывали тёмные заснеженные фонари. Ритуал дня продолжался и без Стеши: сейчас Аня приедет домой, заварит кофе, сядет работать, сделает часть работы, пообедает, затем начнёт смеркаться, затем ещё часть работы и прогулка до детского сада, потом вечер во всех его заранее известных подробностях. Можно, например, напечь блинов, и тогда возникает свой ритуал. Если закрыть глаза, можно представить себе, как ощущается консистенция теста, как оно сопротивляется ложке при перемешивании, как затем его зачёрпываешь, с какой эмпирически точной скоростью оно льётся на сковороду. Далее, если продолжать думать в эту сторону, можно легко представить себе, как продолжается жизнь, как привычки и ритуалы снова и снова воспроизводятся, немного видоизменяясь (вставляешь челюсть, проглатываешь таблетку, видишь перед собой привычную сетку трещин на стене), и в конце концов завершаются смертью, но так и не обретают…

– Шапку забыли, девушка! – дама вскочила с соседнего сиденья, потрясая вязаной шапочкой в вытянутой руке, но девушка, которая забыла шапку, уже вышла из автобуса, двери закрылись, автобус поворачивал на набережную.

– Давайте, я положу в потеряшки, – кондуктор взяла у неё шапку и унесла в кабину к водителю.

Девушка забыла шапку; можно забыть даже кейс со всеми документами и устроить себе большой геморрой с их восстановлением; от того, что ритуалы собьются с такта, смысл не появится, а жизнь не перестанет воспроизводить заданные формы.

Но, может быть, в этом есть «что-то ещё». Вот, например, Бах – не Кристоф, о котором Аня пишет статью сейчас, а самый известный из Бахов, Иоганн Себастьян, кантор школы Святого Фомы в Лейпциге, человек, написавший несколько циклов церковной музыки, – он очевидно это «что-то» видел, стоял на этом, не мог иначе. В какие-то годы он писал по кантате в неделю, по маленькой одноактной опере, и разучивал её с разношёрстным коллективом музыкантов, и исполнял в церкви. Годовой церковный круг – колесо обозрения, гигантская шарманка, которая рассказывает одну и ту же священную историю, но каждый раз в новых деталях, каждый раз цепляя новые чувства, и в каждом прихожанине – чувства разные, тёмные, сложные (если он, конечно, слушает хоть сколько-нибудь внимательно, а не сплетничает в церкви, как это делало большинство). Кажется, что не под силу одному человеку делать столько работы, но у Баха была цель, он втайне надеялся, что после смерти такой музыкант, как он, встанет одесную Господа и будет продолжать крутить это необозримое колесо в вечности. Не странная ли награда за выполнение всех ритуалов – вечная вариативность и вечная повторяемость всё того же движения?

Но если оставить Баха и посмотреть на других любителей порядка, более близких Ане, – то тут вспоминается Анина университетская подруга Ира.

умная

и чрезвычайно, потрясающе красивая

очень правильная, строгая

круглая отличница

перед зачётами и экзаменами

все однокурсники просили конспекты у Иры

потрясающие были конспекты

безупречные, безукоризненные

и отвечала она всегда идеально, исчерпывающе

и всегда примерно себя вела

почти всегда

кроме опозданий

Ира всегда везде опаздывала

хочешь встретиться с Ирой в пять —

скажи ей прийти в четыре тридцать

и ещё Ира везде шапки забывала

каблуки всё время ломала,

проливала на себя кофе

однажды волосы сожгла плойкой

не выспавшись начала их завивать, и сожгла

спешила тоже куда-то, наверно

и из сумки у Иры всё так и сыпалось

воры вырывали у неё кошельки прямо из рук

ещё Ира падала на коленки и расшибалась

зато конспекты у неё были самые крутые,

отличным разборчивым почерком

и училась она на отлично

так вот, и смеялась Ира тоже клёво

ярко, громко и придурковато

смеялась она, только если дать ей хлебнуть вина

звонкий детский смех, дурацкий-дурацкий

щёки у Иры краснели, багровели, оранжевели

хлебнув вина, они с Аней, эти две скромницы, становились как шальные

были готовы пуститься на приключения

ходили по гранитным парапетам на шпильках

однажды лимузин тормознули

а как-то полезли на крышу, и Ира напоролась

на железный штырь

пришлось в больнице зашивать живот

но всё обошлось в итоге

наутро Ире бывало очень стыдно

она снова краснела – на этот раз

за своё поведение

ну полный коллапс! Как она могла!

Ира снова надевала пиджак, наносила на лицо неяркую, но плотную косметику

становилась строгой и правильной.

Иначе никак!

Они обе рано начали работать

но Аня работала на всяких случайных работах

и надеялась на научную карьеру

а Ира совершенно отбросила

всякое музыковедение

ей удалось устроиться в банк

и она быстро пошла в гору

попала в отдел, где требовался

самый дотошный и кропотливый труд

работала она под началом психопатичной и взбалмошной дамы

которая третировала Иру как могла

в банке был строгий дресс-код, опоздал больше, чем на пятнадцать минут – штраф

Ира опаздывала, она ничего не могла с собой поделать

и получала штрафы

забывала на работе шапки, ломала каблуки и всё такое прочее

такая уж она была – олицетворение порядка и беспорядка в одном лице

она рассказывала:

когда ей было два года, а её брату год,

их отдали в ясли

и вот они идут навстречу друг другу

из разных углов комнаты в яслях

потом в центре обнимаются и плачут

из яслей их забирали последними

мать часто била

ну а потом Ира вышла замуж

жених попался распёртый

финансовый аналитик – да не просто

а в десятке лучших финансовых аналитиков мира

у него была коллекция трусов от Calvin Кlein

штук двести, что ли

и вот каждое утро

он становился перед зеркалом и выбирал трусы

несколько штук перепробует

потом только наденет и пойдёт

в общем, свадьба двух перфекционистов

должна была пройти как надо

а прошла она из рук вон плохо

во-первых, Ира на свадьбу опоздала

и не на каких-то там жалких полчаса

это же свадьба всё-таки, а не лекция

или встреча с подругами

нет, на свадьбу Ира опоздала часа на четыре,

не меньше

свидетельницей была Аня

и она знает, почему Ира опоздала на свадьбу

дело в том, что её психопатичная начальница

знала про свадьбу

и что Ира потом уедет в путешествие

и поэтому она за два дня до свадьбы дала Ире всю работу, которую никто, кроме неё,

не хотел делать

там надо было в специальной программе

всё свести, посчитать кучу цифр

и не ошибиться в них ни разу

и вот всё оставшееся до свадьбы время

Ира сидела и считала