– Запретная область на юго-западе, – Мар слегка наморщил лоб и прикрыл глаза, вспоминая, – Плоскогорье с несколькими озерами, самые большие: Упсала или Цельное, хотя мне попадалось и упоминание о нем, как об Упавшем озере и поменьше – Медвежье. Официально тоже некая биологическая катастрофа, – усмехнулся он.

– Точно! – кивнул хозяин, – Вот среди них ты и укроешься, об их существовании практически никто не знает и они вряд ли сильно заинтересуют новых хозяев планеты, во всяком случае, в ближайшее время.

– И как я туда доберусь? – поинтересовался гость, – Кажется, ты сильно переоцениваешь мои способности. Мой потолок это около ста километров от города, ну если дорога в один конец, может двести – двести пятьдесят, но не больше.

– На лодке полетишь, – пожал плечами Курон, – Вот, тоже, нашел проблему!

– Я могу подобрать с десяток более приятных способов самоубийства, – очень спокойно ответил Мар, – Начнем с того, что я не умею ей управлять, и закончим тем, что, если уж ты прав, и Алеп с компанией уничтожают всех, кто не с ними, то меня собьют раньше, чем я долечу до ледяного пояса.

– О! Да ты начал соображать, молодец! – усмехнулся хозяин, – Ничем управлять тебе не придется, тебя отвезет Адита, а сбивать тебя никто не станет. Забыл о незапротоколированных возможностях? Я тебе скажу больше, даже о самом существовании этой лодки никто не знает. Тебя еще что-то беспокоит или мы наконец-то прекратим терять время?

– Беспокоит, – кивнул гость, – С чего ты решил, что эти мутанты меня примут, а не сожрут, по тихой грусти? Еще меня интересует, говорят ли они на общем языке? Что я там буду делать? Чем питаться? Как долго мне там сидеть? Что конкретно делать в убежище и как я узнаю, что мне уже можно туда выдвигаться, и опять же, как я до него доберусь?

– О-у! Потише! – с усмешкой поднял и выставил перед собой руки Курон, – Не будет тебя никто жрать, разве что, попробуют по маленькому кусочку. Шутка! – вновь усмехнулся он, и став серьезным продолжил: – Они говорят на довольно интересном диалекте общего языка, непривычно, но скоро втянешься. Просто по прилету скажешь им, что тебя прислал Курон Ат-Род и сообщишь, что тебе придется попользоваться их гостеприимством несколько лет, дальше все устроится наилучшим образом. До убежища доберешься на лодке, так же как и улетишь отсюда. Уж постарайся не потерять их, я имею в виду и лодку и пилота, иначе пойдешь пешком! В лодке будут все инструкции и необходимые приборы. А теперь тебе пора, время на исходе!

Вторя последним словам хозяина, раздались несколько слабых взрывов, от которых вновь завибрировали стены и потолок. Посыпалась штукатурка, а на щите, перекрывшем дверь, появилась выпуклость. Мар встал, пристально посмотрел на хозяина и все же спросил:

– Почему ты не уходишь сам?

– Жить много лет среди дикарей-мутантов? – с ухмылкой стал ерничать Курон, – Ждать непонятно чего и тащить на себе ношу ответственности за всю нашу цивилизацию? Нашел дурака! Уж лучше я погибну тут в относительном комфорте и с оружием в руках, чем там, стану пищей жутких каннибалов! – он резко стал серьезен и все же ответил на поставленный вопрос, – Есть причины, Мар, есть причины. На их объяснение у нас просто нет времени, к тому же, есть не нулевой шанс, что я тоже смогу выбраться из этой заварухи и тогда мы вернемся к этому разговору.

– Хорошо! – кивнул гость и, хлопнув хозяина по плечу, бросился к открывшимся стараниями Курона дверям лифта. Но, уже собравшись шагнуть вовнутрь, Мар не выдержал и, обернувшись громко спросил: – Курон, кто ты такой, на самом деле?

Хозяин обернулся к нему и даже что-то ответил, вот только Мар ничего не услышал, сильнейший взрыв потряс здание, выгнув вовнутрь закрывающий дверь щит, швырнув самого Мара на пол и толкнув прямиком в лифт. Пока он очумело крутил головой и пытался восстановить слух, двери закрылись и лифт рухнул вниз. Мар заорал от ужаса, но падение вскоре сменилось плавным спуском, а спустя минуту лифт и вовсе остановился, двери начали открываться и…

***

– Василь Саныч, ну не смогу я сегодня приехать! – тишина секунды четыре, – Ай! Не спрашивайте. У старого друга проблемы, нужно помочь, – вновь тишина, секунд десять, – Да. Спасибо, шеф! – несколько секунд тишины, – Это уж само собой! – опять тихо, – За пару дней думаю, управлюсь. Ну, в крайнем случае, за три, – короткая тишина, секунды две, не больше, – Договорились! Всего доброго!

Этот странный монолог причудливо перемешивался с еще не померкшими видениями из сна и погружал разум Евгения Петровича в странное кружащееся состояние, сродни алкогольному опьянению более-менее качественным пойлом. Наконец, окружающий мир крутанулся как-то особенно вычурно, и Женя вновь провалился в сон, только на сей раз пустой без безумно-реалистичных цветных сновидений.

Следующее пробуждение было сложным. Сонная одурь никак не хотела отпускать Евгения Петровича из своих цепких лапок, но при этом организм настойчиво требовал встать и идти. Двигаясь в полусне на полном автоматизме, он добрался до туалета, а закончив, сдернул воду и все так же, без единой мысли, как сомнамбула вернулся в постель. Вот только уснуть вновь не получилось. Какой-то посторонний звук мешал и теребил мозг, требуя разобраться в сложившейся ситуации. Тем не менее, окончательно Женя выпал из прострации и обрел способность соображать, лишь спустя без малого час.

Так раздражавший его звук оказался храпом. Мысли заметались по голове загнанными кроликами, периодически ударяясь о границы черепной коробки и вызывая этим массу неприятных и даже болезненных ощущений. Евгений Петрович аккуратно приоткрыл глаза и ничегошеньки не увидел! Вокруг царила жуткая, непроглядная тьма. Для полноты ощущений он не представлял, где находится, но точно не в больнице. Во-первых, отсутствовал тот неповторимый запах медицинского учреждения, что присущ им всем и не перебивается полностью даже в таких больничных отделениях как урология. Во-вторых, он точно помнил, что из больницы сбежал! И наконец, в-третьих, если он все же добрался до дома, то откуда в его квартире этот храп и темень, хоть глаз выколи.

Вдруг храп прервался на особо сочной руладе и сменился пронизывающей до костей тишиной. Чем дольше Женя в нее вслушивался, тем более гулкой и страшной она становилась, дошло до того, что он начал слышать стук собственного сердца и даже, кажется, гул крови текущей в венах и сосудах! И тут тишина лопнула тысячей мелких осколков брызнувших во все стороны от грома очередного всхрапывания, тут же сменившегося невнятным бормотанием, а спустя несколько томительных секунд двумя смачными шлепками чего-то по полу.

В мозгу Евгения Петровича в течение секунды пронеслось, по крайней мере, с десяток картин изображавших жутких монстров, с одним из которых он вынужден был делить помещение, в котором очнулся. Ужас и ватное бессилие навалились на него с такой силой, что он не смог даже заорать, с губ сорвался лишь какой-то надтреснутый ни то хрип, не то писк. И к еще большему ужасу Жени, монстр на это отреагировал! Смачные шлепки стали повторяться с, вгоняющей в отчаяние, периодичностью и неумолимо приближаться! Евгений Петрович сжался, мечтая лишь об одном, исчезнуть, раствориться в небытие, и очнуться в новом светлом мире!

Но и это оказалось отнюдь не последним испытанием, выпавшим сегодня на его долю. Дошлепав, монстр склонился над ним и, обдав дыханием, коснулся чем-то ледяным и влажным Жениного лба! Евгений Петрович забился и захрипел в почти предсмертных конвульсиях, сбросил со лба щупальце уже готовое проникнуть в его мозг и внезапно услышал испуганный Лехин голос:

– Жень, ты чего? Приснилось что?

Наваждение разом схлынуло. Сквозь плотно зажмуренные веки и сползшую на глаза повязку, пробилась полоска слабого света, уши разом уловили массу звуков, от проезжающих на улице автомобилей, музыку из квартиры снизу, ссору соседей сверху и даже плач ребенка, родившегося пару месяцев назад на шестом этаже. Евгений Петрович сдвинул повязку на лоб, открыл глаза и увидел обеспокоенное и порядком осунувшееся лицо Алексея.