Что будем делать мы?

На грани катастроф, зарниц, не меньших 1917-1919 годов!

7.11.1940 года. Я в Выборге. По следам минувшей войны. Бастион Петра. Крепостной вал, построенный Петром I. Залив, порт. Готический костёл. Позади кладбище из домов. Война и месть сражённого бушевала здесь. Квартал за кварталом разрушены и выжжены. Остались только трубы печей деревянных домов. И всё искроплено от пуль.

В глазах стоят пожары, взрывы, паника, безумство жителей. Отчаяние и злость тех, кто защищал.

С востока танки, ружья, пулемёты. Но как идти? Как наступать? Ведь каждый дом – очаг опасностей и смерти.

Станция Иогень. На много километров протянулось озеро. Далёкий берег. Причалы для приёмки леса. Кругом ель, сосны, берёзы. Гранит, разбросанный от камушков до глыб величиною с дом. И вновь пожарище, пепел.

Бродил я по руинам и сломил веточку можжевельника, снял с пожарища плитку от печи и небольшую вывеску на финском языке. Реликвии печали.

Терриоки. Большой вокзал. Вся его середина изъедена. Один конец цел. В нём билетная касса. В другом конце – руины. Вздымают обломки стен. Перебитые деревья.

Келломаки. Близко граница. Чудные домики северной архитектуры.

Куапала. Эта станция была известна старым петербуржцам, как дачная, когда Финляндия принадлежала России. Просвечивает через деревья далёкий залив. Близко Белоостров.

Пограничная станция. Что бросается в глаза по ту сторону – колоссальный противотанковый ров, колючая проволока.

Леса, леса. Нет камней, нет руин. Тишина.

Последние минуты моего путешествия. Через 30 минут Ленинград!

Мой Ленинград! Как счастлив я здесь! Дышать туманом, чувствовать, что я невесом. И сегодня умчусь к Неве. Радость, почти слёзы на глазах. И нежелание возврата. В Москве – молотки, булыжники, кризис. Москва – как будни, казарма, как вся действительность.

Не хочу страдать, не хочу камней, летящих в меня. Дышать воздухом, радостью, счастьем! Где оно?

Одна лишь точка, остров, якорь – это ты и наш домик! Закрыться, запереться, а дальше я всё ненавижу! Как вырваться нам с тобой и лететь! Дышать морским воздухом! Душно, душно! Дай руку мне единственно близкий мне человек! Как никто, никогда! О! Если бы ты видела всю картину неба, заката, узорчатые ели, сосны. Я слышу в этом звуке симфонию. Готов кричать и плакать! Мне хорошо здесь, и я как будто в детстве.

Потом Кронштадт. Уже июнь 1941 года.

Пристань. Сумерки. Серое небо. Унылая вода. Огоньки пароходов. Трубы заводов. Корабли – вестники далёких стран. Где-то на острове памятник Петру I c надписью: «Беречь флот и место сие аки живот свой.» Памятник адмиралу Макарову. Еду в Ораниенбаум.

Наконец, я вновь в моём любимом Ленинграде! Дом ученых.

Лежать, отдыхая в белой комнате с огромными окнами. Видеть голубое небо, шпиль Петропавловской крепости – это очень много! Где я? Разве я великий князь?! 19 век? Я в своём особняке? Рядом с Зимним Дворцом?

Слышать гудки пароходов, далёкий шум города, вдыхать запах воды – это роскошь. Гордый праздник! Не трясина будней, духота табельного номера и невыполненных дел. Знать, что рядом роскошные залы дворца в бархате и мраморе, смотреть на переливающуюся в лучах заката зыбь воды, значит находиться на пиру у жизни!!!

Как чувствовали себя они, те обитатели, хозяева этих зал? Это значило быть на высоком пьедестале, открытом на пиршестве в прозрачном голубом просторе.

А у меня эта роскошь, богатство интерьера, величие истории России и моя свобода от дел. Всё сливается с моей драгоценной подругой, моей Зиной.

Это музыка моего счастья! Никогда не было ещё такого богатства красок, фактов, больших, чем сейчас!

Через три дня выехал в Москву. Готовился к поездке в Ригу, Таллин для обследования портов. Какое было бы удовольствие!

22 июня 1941 года прибыл на аэродром, чтоб улететь в Севастополь. Но война взорвалась! Послал телеграмму: «Папа, милый папа! Война мировая! Потрясён новым морем крови и слёз.»

Меня направляют в Инженерное управление Северо-Западного фронта.

Я в Боровичах. Работаю много, но неудачно. Отстал от сроков. Уронил авторитет. Ну что ж!

Надо работать. Депрессии нет.

А уже осень. Я на Валдае. Озеро, острова. Старинный монастырь среди лесов. Зелень хвойных деревьев, украшенная букетами ярких жёлтых и багровых берёз. И рядом зарево пожаров на фронте, где гул и стремительный полёт авиации. Войска, машины, танки. Тысячи и тысячи людей, рвы, доты, дзоты, окопы. Проекты, согласованные с генералами, полковниками, майорами. Мои ночёвки в избах на полу, печках, соломе. Недалеко в Боровичах, моя Зина. Дрогнуло сердце радостью и печалью, ибо что впереди? Чем помогу?

Два раза, за последние месяцы, меня посещали мимолётные яркие настроения. Недавно при солнце, лёгком дыхании тепла, почудился аромат весны, юга, довольства и вот сейчас слабые, еле слышные звуки музыки за стеной по радио, два вздоха среди духоты будней.

Падает снег. Предвестье зимы.

А кругом идёт чудовищная война. Пали Орёл, Мариуполь. Под ударом Калинин. Зина села в машину и поехала в Москву. Но уже не по правительственному шоссе через Калинин, который горит. А сёлами. Маленькими городами. Ополченский Посад, Бежецк, Иваньково, Дмитров, Москва.

Куда поедем мы? Нужны ли наши работы? Что в Москве? Не обойдут ли нас? Что южнее? Тула? Елец? А там, у папы? Не затронут ли их?

Что-то впереди? Думалось, остановили. Но вот скачок на Орёл, и всё смешалось. Пал Таганрог. Под ударом Москва.

А помнишь наш с тобою день 23 октября! Соединение наших жизней! Роскошный букет цветов! Первый Новый год! Встреча весны! Близко, близко, но порою грустно, что несчастливо тебе. Помнишь наши покупки – рояль, книги, золото. Ты моя единственная подруга. Всё в тебе, ни шагу без тебя!

Как далеко то время! Рушится наш домик! Наш альков гибнет! Сколько пережито.

Набат. 22.6.1941 года. Мой отъезд! Где ты сейчас? В осаждённой Москве? Где сгорит наш домик, наша колыбель? Будет ли день, когда увижу тебя. Будем свободны и счастливы? Цветы, бархат моря, тепло солнца. Любовь не погибла. С концом твоим наложу руки и на себя, ибо замёрзну от ужаса и тоски.

Но что делает судьба! У тебя тиф! Ты приехала ко мне, оставив Москву всю в панике, распавшуюся без милиции, без властей. Отвёз тебя в больницу. Когда кончится горе? Первые страхи за твоё сердце. Помнишь наши полутайные, еле сдавливаемые слёзы? Ужас. Чем помогу?

Второе Управление Оборонных работ Н.К. Обороны выдало Приказ об организации Бетонного завода в городе Череповце. Приступить к организации 25.11.1941 года и пустить его в декабре 41-го. И я – начальник завода!

Череповец. В столовой военторга. Уже месяц, как организовываю Бетонный завод. Трудно, медленно. Монтаж, опалубка, арматура. Электростанция. Сколько трудностей! Пережил депрессию. Был страшный мороз. Не ходил на завод. Грозило смещения меня. Потом воспрянул немного, увидел конец.

Бетонный завод готов! Это мой праздник! Но три недели нет горючего для электростанции, и завод пустить нельзя, невозможно.

А утром 6 декабря! Наступление наших войск! Немцы отброшены от Москвы. Освобождены тысячи деревень и городов! Крупнейшее поражение немцев!

По окончании работ я командирован, и мы едем на машине в Вологду. Феерическая зимняя дорога. Вологда задержала нас на три дня. Настолько опоздал поезд из Архангельска! Хлопоты о билетах! Хлеб, добытый чудом, 8 кг! Трупы на вокзале. Страшная ночь посадки. Кордон пропусков в Ярославле. Мечты – только бы вернутся на асфальт Москвы!