– Вы успеваете работать на общественных работах? – удивилась мисс Гиллис.
– Да, трижды в неделю. Я работаю в военной части. Это самое большее, что мне разрешил отец. Я столько раз просила его брать меня также на его дежурства по противовоздушной обороне или на расчистку разрушенных домов… Но он сказал, что это неподходящее занятие для молодой девушки. А вот в столовой работать разрешил, – ответила Мэгги.
– Вы уже нашли симпатичного летчика, который бы вам нравился и которому нравитесь вы? – с улыбкой поинтересовалась мисс Гиллис.
– Что вы, конечно, нет! – вспыхнула Мэгги. – Если у меня и было немного времени в перерывах между мытьем посуды и нарезкой картошки, то я латынь зубрила…
Упоминание об изучении латыни смутило и директора, и саму Мэгги. Как обидно, что в прошлом лучшая ученица школы так и не получила стипендию для изучения химии в Оксфорде! Мисс Гиллис так старалась помочь Мэгги. Даже нашла ей учителя латыни в школе для мальчиков – ведь «ее» девочки не изучали этот язык, а для поступления в Оксфорд он был необходим. Она была уверена в блестящем будущем Мэгги – и тут такое разочарование, на первом же шаге! Мисс Гиллис, конечно, приняла выпускницу на работу в ее бывшую школу. Но что она могла предложить девушке без высшего образования, кроме работы «старшей ученицы», которая должна следить за дисциплиной в классах и помогать учителям? Все попытки мисс Гиллис убедить Мэгги подать заявку на химический факультет другого университета, местного, где одаренная девушка легко получила бы стипендию, наталкивались на каменную стену. «Или я буду учиться в Сомервилльском колледже Оксфорда или нигде» – неизменно отвечала Мэгги.
– Решайте сами, как вы проведете завтрашний день. Считайте ваш внеочередной выходной моим подарком. Ведь сейчас, во время войны, делать приятное друг другу сложно, но необходимо. Я уверена, что вы проведете этот день с максимальной пользой. До встречи послезавтра, в четверг, и счастливого дня рожденья! – сказала мисс Гиллис.
– Обязательно! Спасибо и до свиданья! – ответила Мэгги и помахала рукой. В этот момент она даже не могла себе представить, что это ее последний день работы в школе. Еще до того, как Маргарет Робертс ляжет спать, ее планы на будущее радикально изменятся.
Мэгги возвращалась домой. Путь был неблизкий – сорок минут скорым шагом и около часа, если спокойным. Сегодня вечером ей совсем не хотелось спешить – тем более, что у нее появилась такая замечательная возможность хоть немного выспаться.
Она зашла в столовую военной части и предупредила дежурившую там приятельницу, что завтра может быть пораньше, не к ужину, а к обеду. Та рассказала Мэгги, что сегодня с фронтов пришли хорошие новости.
– Русская армия окончательно вытеснила немцев в Крым. Она развивает успешное наступление в Восточной Белоруссии, а южнее заняла несколько плацдармов на правом берегу большой реки Днепр. Португалия предоставила англичанам и американцам возможность создать базы на Азорских островах. Там будут базы нашей военно-морской авиации и флот, – почти дословно процитировала она газетные заголовки.
– Говорят, вот-вот Италия объявит войну Германии. После прорыва войск союзников в «мягком подбрюшье Европы», как говорит об Италии Черчилль, ничего другого ей не остается, – отметила Маргарет.
Девушки попрощались, и Мэгги продолжила свой путь. В нескольких кварталах от дома она посмотрела на строительные роботы по восстановлению разрушенных домов; хотя Грэнтем уже накрывали сумерки, в одном из них крыли крышу, а в другом вставляли окна. «Наверняка жители этой улицы встретят Рождество уже в своих домах», – подумала она.
Проходя по Харроубай Роуд, девушка обратила внимание на оживление около дома, где базировалось командование Пятой группы бомбардировщиков. Да, так и есть – подали машину с выключенными фарами, и Мэгги сразу узнала подтянутую фигуру, садившуюся в нее. Это был командир летчиков, майор Гай Гибсон, которого несколько раз приводил в дом Альфред Робертс. «Нужно будет сказать дома, что майор поехал по дороге на юг. Может быть, его даже вызвали в Лондон для награждения… Наконец-то этого героя оценят по заслугам! А вдруг ему выдадут секретное задание? И вот прямо сейчас готовится открытие второго фронта где-нибудь во Франции? Нужно срочно спросить у папы, что он об этом думает!» – подумала Мэгги и решительно зашагала домой.
В двух кварталах от дома она поравнялась с пожилым почтальоном.
– Добрый вечер, мистер Батлер! Поздно же вы разносите сегодняшнюю утреннюю почту! Или это уже завтрашняя? – пошутила девушка и поспешала было дальше.
– Маргарет Робертс, я бы не стал на вашем месте острить. Между прочим, я и вам телеграмму доставляю, – ответил почтальон.
– Телеграмму – мне? Вы не ошиблись? – подняла брови Мэгги.
– Королевская почта Британии не ошибается. Даже несмотря на военные действия, – помахал телеграммой мистер Батлер.
– Но от кого? Так интересно! Пожалуйста, дайте телеграмму! – попросила Мэгги.
– Здесь темно, и вы все равно ничего не прочитаете. К тому же, я не могу ее отдать здесь – нужно, чтобы кто-то взрослый расписался в получении. За несовершеннолетних расписываются родители, поэтому телеграмму я отдам вам только в присутствии мамы или папы, – отрезал почтальон.
– Мне завтра уже 18! И я очень волнуюсь – моя сестра Мюриэл работает в Бирмингеме в ортопедическом госпитале. А город так часто бомбят! – голос Маргарет был полон отчаяния от вдруг мелькнувшей страшной мысли.
– Поздравляю вас в завтрашним днем рожденья, но телеграмма пришла сегодня. Я не буду нарушать инструкцию и рисковать работой. Но могу вам сказать, что она не из Бирмингема и не от вашей сестры. Идите домой и ждите – почты для ваших соседей немного, и через четверть часа я буду у вас.
И пожилой почтальон услышал стук каблучков, растворившийся в темноте.
– Папа, мама! Телеграмма! – услышали крик младшей дочери Альфред и Беатрис Робертс, мирно пившие чай в столовой.
– Какая телеграмма? От Мюриэл? – спросила Беатрис запыхавшуюся дочь.
– Нет! Телеграмма пришла мне и не из Бирмингема. Я встретила нашего почтальона – он сообщил мне о телеграмме, и что она не от Мюриэл. А от кого не сказал… Скоро он будет здесь, и сказал, что нужно будет кому-то из вас расписаться в получении, – выпалила Мэгги.
– Интересно, кто это посылает Мэгги телеграммы. Может это кто-то из военной части? – поддразнил дочку как всегда невозмутимый отец.
– Вот все вы так! Я этими глупостями не интересуюсь, – фыркнула Мэгги.
– Не вижу ничего плохого в том, чтобы девушка, которой, между прочим завтра 18, интересовалась нашими героическими летчиками. В твоем благоразумном поведении я более чем уверен. Кстати, а кто это «все», о которых ты говоришь? – поинтересовался Альфред.
– Все – это мисс Гиллис, например. Она тоже почему-то намекала на что-то подобное. Да, кстати, она разрешила мне не приходить завтра в честь дня рожденья, и я зашла по дороге столовую – предупредить, что завтра выйду к обеду, а не вечером… А еще я видела, как майор Гибсон сел в машину и поехал по дороге на юг. Как думаешь, зачем? – спросила Мэгги.
– Ну вот, а говоришь, что не интересуешься летчиками. И в столовую спешишь, и за майором наблюдаешь, – поддразнил отец дочку.
– Ты, Альфред, совсем засмущал Мэгги, – сказала Беатрис, смотря в окно. – А вот и мистер Батлер – пойду открою.
– И я с тобой! Телеграмма же для меня!
И Мэгги впереди матери сбежала с лестницы. Альфред услышал, как она прыгала через две ступеньки. Звонка не последовало, и он понял, что дочка успела распахнуть двери прямо перед носом почтальона. Альфред взял на камине трубку и долго ощупывал карманы в поисках спичек – как вдруг увидел перед собой сияющие глаза Маргарет.
– Меня… Взяли… Вот… Зачислили… – только и смогла сказать она и вдруг разрыдалась.
Вошедшая в комнату мать вынула из пальцев дочери телеграмму, развернула.
«Уважаемая мисс Робертс! Один из студентов, поступивший на первый курс колледжа Сомервилль, Оксфорд, принял решение отказаться от дальнейшего обучения. Администрация колледжа рада предложить освободившееся место и стипендию на изучении химии вам, поскольку ваше имя было первым в списке «под чертой». Просим сообщить о своем решении в трехдневный срок. С уважением, секретарь колледжа Сомервилль, Оксфорд», – растерянно дочитала Беатрис.
