Далеко от северных земель, там, где ветры пустыни пыльными плащами метут редкую растительность, трещал сухими сучьями маленький костёр. Он притаился в каменистых развалах под старым раскидистым деревом, освещая лица людей с кожей цвета эбенового дерева. Первый – высокий, высохший старик. Он сидел, ссутулившись, уложив длинное копье с широким наконечником на колени и, казалось, дремал. Второй – быстроглазый и улыбчивый мальчик – старался во всем подражать старцу, копируя жесты и неудобную позу. Отблески огня выхватывали из темноты уродливые шрамы на теле старика, причудливые рисунки покрывали его с ног до головы. Их не скрывали даже многочисленные ожерелья и браслеты из бисера, костей и раковин. Мальчишка вглядывался в языки пламени, а старик напевал что – то себе под нос на неведомом языке.

– Бабу, дедушка, – прервал пение старца мальчик. – Скажи, больно было?

Он указал на иссечённую шрамами грудь деда. Старец Агассу задумался, поправил сползшую накидку, и прикрыл страшные рубцы:

– Это почётно. Мы – дети леопарда. Шрамы – его метка. И нет выше доблести, чем нести на себе его знак. Когда–то, очень давно люди были молоды и пугливы, они не умели охотиться, бродили по земле от укрытия к укрытию. Они не выходили из убежища по ночам и совсем не знали огня, что отгонял бы диких зверей, и страшились спускаться к ручьям и рекам, чтобы утолить жажду. Но однажды люди забрели во владения Первого Леопарда, Чуи. Владыка никогда не видел столь чудных существ. Он лежал в высокой траве и незаметно наблюдал за людьми. Его внимание привлекла дочь вождя. Она была прекрасна. У неё был задорный заливистый смех. Когда она улыбалась, солнце блекло и пекло не так нещадно, а вода становилась светлей и прохладней, придавала больше сил. Ведь все знают, что самое ценное на нашей земле – это милость солнца и воды. Леопард невольно залюбовался её отражением в небольшом озере и совсем потерял осторожность. Вождь племени, заметив его, закричал, предупреждая людей об опасности. Люди бросились наутёк, а вождь с ужасом заметил, что Леопард Чуи сквозь высокую траву крадётся к его дочери. Не помня себя от отчаяния, он без оружия бросился на врага. Но могучий зверь легко подмял его под себя, исцарапав острыми когтями все тело. Он стоял над своей истекающей кровью жертвой, но заглянув человеку в глаза, не увидел в них страха. Тогда леопард понял, что впервые встретил равного себе по духу. Дочь вождя из-за дерева с ужасом наблюдала их краткую борьбу. Возможно, в тот момент леопард был не голоден, а может быть, познал, что такое Любовь. И тогда он заговорил:

– Ты храбрый человек, – обратился он к вождю. – Если отдашь мне в жены свою дочь, я отпущу тебя и буду защитником всем твоим людям.

Вождь согласился. С тех пор мы, потомки Первого Леопарда Чуи, храним эту землю и наших людей. А самые смелые и отчаянные воины носят на себе отметины великого предка.

– А я получу такие отметины? – восторженно спросил мальчик. Он давно в мыслях рисовал себя великим героем, как он ходит из селения в селение и свершает великие деяния. Он, правда, ещё не знал какие именно, но не сомневался в том, что когда–нибудь его имя будут прославлять у всех костров великой саванны.

– Когда будешь достоин. Дух леопарда должен сам тебя выбрать, – ласково посмотрел на внука старик. – Иначе он не одарит своей силой.

– А как проявить себя? – поник тот. – Как узнать, что я достоин?

– Аниото, я вижу в тебе силу духа, она пророчит великое будущее. Не сворачивай со своего пути, придёт время, и о твоих подвигах будут петь все племена, населяющие эту землю от знойных песков пустыни до туманных гор, – старик протянул руку, перевернул изрядно обглоданную огнём узловатую ветку, и пламя вскинулось вверх с новой силой.

– Скорей бы, – нетерпеливо выпалил мальчик. – А как получил свои отметины ты?

Старик вновь помедлил с ответом, перебирая свои бесчисленные браслеты:

– Это было давно, я был чуть старше, чем ты сейчас. В тот год я заслужил своё первое копье и принёс в дом добычу. В деревне было большое торжество. Возносили хвалу предкам. Все пели и плясали у костра, даже когда стемнело. Но злой дух пустынных ветров Хармантан проник на наш праздник. Он хотел украсть нашу святыню. Камень, который подарили нам небеса. – Ты знаешь, мы так и называем его – «Небесное семя». Теперь только посвящённые знают, где он хранится. Много лет назад он упал в наше селение, раскалённый уголёк, заблудшая искорка небесного костра. После наши мастера долго бились над ним, но ему все было нипочём. Ни огонь, ни железо и камень, ни вода его не брали. Старейшины сказали, что это добрый знак, что нет ничего прочнее его во всех мирах. С тех самых пор Небесное семя даровало удачу охотникам и здоровье всему нашему роду, поэтому мы бережно хранили его и его тайну от врагов и злых взглядов.

И вот однажды вор задумал недоброе, он обернулся чёрным леопардом и метнулся в святилище, где хранился камень. Женщины закричали, мужчины схватились за оружие. Я был ближе всех и преградил ему путь. Ударил копьём в плечо, но оно отскочило, словно от камня, не причинив ему никакого вреда. Тогда я разбил о его голову кувшин с пальмовым маслом и, зачерпнув наконечником копья раскалённые угли, бросил их в его оскаленную пасть. Ещё мой дед говорил мне, что всякий зверь боится огня. Пламя охватило леопарда, он завизжал от боли и набросился на меня.

Он рвал меня когтями, пока не прибежали все наши охотники и сообща горящими палками не прогнали его. После схватки я пролежал израненный в бреду до новой луны. Наши старцы не знали, чем мне помочь. Говорили, что на меня напал злой дух и отныне я проклят. Люди боялись подходить ко мне и помощи ждать было неоткуда, пока с Чёрных северных гор не пришёл странник с лицом, спрятанным под уродливой маской. Он омывал водой моё тело, унимал жар, прикладывал большие холодные камни со дна горных рек. Он вытащил из моего тела коготь чёрного леопарда–духа, именно он своим ядом отравлял мою кровь. Безликий пел незнакомые песни, жёг пряные травы, промывал мои раны, после чего я пошёл на поправку. Затем человек ушёл и поселился рядом с деревней. Он и поныне там. Порой из его хижины доносятся странные звуки, звон метала, жар зловонного дыхания. Его жилище в десяти полётах стрелы на север от нашего костра. Люди обходят его стороной, считая колдуном, но мне он друг.

Старик замолчал и бросил в костёр сухую колючую ветку кустарника-буша. Огонь с треском взметнул лепестки пламени и искры устремились ввысь, смешавшись с мерцанием звёзд. Аниото, обняв колени, нетерпеливо ёрзал и ждал продолжения рассказа. Старик медлил. Он наклонился и прошептал на ухо внуку:

– После того, что случилось на празднике, старейшины решили перепрятать священный камень, и когда я поправился, поручили это мне. А я пришёл за советом к другу. Сейчас украсть его невозможно, ведь только двое из ныне живущих, я и человек в маске, знаем, где он, а в святилище, на виду, лежит другой камень. С тех пор чёрный дух Хармантан злится, налетает на нас жарким пустынным ветром. Он врывается в наши дома, переворачивает все вверх дном, засыпает посёлки песком, но ничего не может найти…

Вдруг позади послышался подозрительный шорох, под чьей–то ногой хрустнула сухая ветка, раздался короткий свист. Из темноты вылетела чёрная стрела и насквозь пронзила плечо старика чуть выше сердца. Он свалился на бок и судорожно захрипел. Аниото схватил дедово копье и бросился в темноту, но ночь скрыла подлого врага. Аниото сразу же вернулся обратно к деду, тот пытался подняться, но ему не хватало сил. Он судорожно вцепился Аниото в руку и притянул к себе.

– Приведи… моего друга… – он говорил прерывисто, с трудом. – Лекаря…человека без лица… Скорее, Аниото, скорее…

Хватка его ослабла, он обмяк и зашёлся хриплым кашлем. Мальчик со всех ног бросился в темноту. В панике он чудом не забыл направление. Полная луна заливала саванну мягким потусторонним светом, все низкорослые кусты и валуны приобретали пугающие формы, за каждым из них грезилась опасность, высокая трава колыхалась. Казалось, это покачивается сама зыбкая земля. Он бежал, спотыкаясь, колючки впивались ему в ноги, шипы царапали тело. Дом колдуна находился где–то поблизости, но был надёжно спрятан от людских глаз.