— Мне нравится, — сказал я. — А потом у нас состоится сама церемония в «Шрайн-Аудиториум»?

— Да, всё правильно. Она начнётся в пять часов вечера и продлится часа два с половиной, максимум три. В десять вы летите тем же JetStar в Нью-Йорк и рейсом Pan American прилетаете днём в Лондон. А там вас уже встретит Стив и Жени́. Думаю, что и ваша Maria тоже будет уже там с её сопровождающим.

— Меня всё устраивает.

Я подписал и этот райдер. Вижу, что Маргарет сияет, но старается держать себя в руках. И я доволен тем, что нам в дальнейшем придётся иметь дело именно с ней.

— Держи, миллионщик, — сказал мне Ситников, протягивая мой чек, когда мы остались вдвоём в кабинете. — Опять лишний миллион у капиталистов зубами вырвал.

— Так они сами предложили, — ответил я, забирая второй чек за два дня и догадавшись, что он шутит. — Грех было от таких денег отказываться.

— А сколько планируешь со второго вашего диска получить?

— Миллионов двадцать, а то и тридцать.

— Ого. Это твои двенадцать процентов с этой суммы как минимум на два с половиной миллиона фунтов потянут.

— Так у них всё звезды поп-музыки столько зарабатывают. А наше государство с этого сколько поимеет, ничего в это дело не вложив?

— Это да. Деньги из воздуха, получается.

— Из меня и моих ребят, а не из воздуха. А сейчас ещё Маша начнёт деньги приносить и «Серебро» я собираюсь уже этой осенью вывезти в Англию.

— Значит, не зря мы тебе помогали, а теперь ты нам.

— Точно не зря. Тогда я поехал. Счастливо вам оставаться и с меня самый дорогой виски, который найду.

— И тебе успехов в L.A. и в Лондоне.

— Спасибо.

Ну вот и всё. Можно ехать домой, а потом везти девчонок в «Берёзку». Я только сел в машину и уже собрался снять трубку, чтобы позвонить домой, как телефон зазвонил сам. Деваться некуда, пришлось ответить. Ха, ещё бы я не ответил. Это был сам Брежнев.

— Привет, Андрей, — приветствовал меня глава нашего государства. — Ты сейчас где?

— Здравствуйте, Леонид Ильич, — поздоровался я. — Я только вышел из Агенства по авторским правам и еду домой.

Говорить о том, что мне надо срочно одеть вторую жену для поездки за границу, я, понятное дело, не стал.

— Заезжай ко мне, дело есть, — сказал мне Брежнев.

— Буду через двадцать минут, — ответил я.

— Чтоб ты не бродил долго пешком, там тебе пропуск для проезда на территорию Кремля заказан. Он теперь у тебя будет постоянный. Проезжай через Спасские ворота, так ближе и быстрее получится.

— Понял, Леонид Ильич. Спасибо за доверие.

Во как! Я въеду в Кремль на своей машине через Красную площадь да ещё и через Спасские ворота. Ну всё, выше только звезды. Кремлёвские, я имею в виду.

У въезда на Красную площадь меня тормознул капитан милиции и попросил предъявить документы. Я ему предъявил корочку кандидата в члены Политбюро, после чего он что-то сказал в рацию, переговорное устройство которой у него крепилось на портупее.

— Проезжайте, — сказал мне вежливо капитан. — У въезда в ворота остановитесь, вам выдадут постоянный пропуск для проезда в Кремль.

— Спасибо, — сказал я и поехал к Спасским воротам.

Там мне, действительно, выдали специальный пропуск на лобовое стекло, который я сразу и прикрепил. Мой прежний «вездеход» здесь не работал. С этой стороны я в Кремль ещё не въезжал. Поэтому я медленно двинулся направо в сторону здания Совета Министров СССР, внимательно осматриваясь вокруг. А что, самый короткий путь. Я проехал мимо здания Президиума Верховного Совета СССР и вот конечная цель моего маршрута.

Оставив машину перед входом, я поднялся в кабинет к Брежневу. «Макара» пришлось сдать, а Беретту, после событий в Завидово, я возил под водительским сиденьем. Секретарь сказал, что меня ждут и я открыл дубовую дверь, как это делал уже не раз.

— Ещё раз здравствуйте, Леонид Ильич, — поздоровался я опять, но в тот раз это было по телефону, а сейчас с глазу на глаз.

— Привет, — сказал Брежнев. — Проходи, присаживайся. Есть разговор. Ты завтра в США летишь, а потом в Лондон?

— Да, так и есть.

— Надо английской королеве письмо передать.

— Раз надо, значит сделаю.

— У нас через тебя переписка с ней началась, так что ты опять, получается, курьером поработаешь.

— Мне не трудно, Леонид Ильич. Понимаю, что дело важное.

— Правильно понимаешь. Тебя Её Величество знает, поэтому ты сможешь ей передать его лично в руки.

— Сделаю в лучшем виде.

— О письме никто не должен знать.

— Это понятно.

— Тогда езжай домой и начинай собирать чемоданы.

— Есть собирать чемоданы.

Вот на такой шутливой ноте мы и закончили разговор. Опять мне приходится работать дипкурьером. А значит что? Беретту берём с собой и Вальтер Солнышко тоже возьмёт. Хотя на него у неё есть только советское разрешение. А на Беретту у меня имеется ещё французское, поэтому американцы к этому отнесутся проще. У них закон об оружии нормальный, главное, чтобы на ствол были хоть какие-то легальные документы.

Я позвонил домой и сообщил, что уже еду. Интересно, что трубку в этот раз сняла Маша. Значит, Солнышко ей разрешила это делать, как второй моей жене. Маша сказала, что на обед они суп вермишелевый сварили и что Солнышко подтвердила, что я такой люблю. Так, теперь Маша стала мою Светлану напрямую Солнышком называть, без приставки «твоя». Вот у них там уже свои правила и законы, типа кодекса семейной жизни, принимаются, а я не в курсе. Надо будет их об этом распростись.

А дома меня встречали две улыбающиеся полуголые подруги. Почему полуголые? Так на них из одежды были только кухонные фартуки и больше ничего. Очень даже сексуально смотрятся. Я сразу понял их женскую хитрость. Они меня вкусно покормят, я раздобрею, а потом, в качестве десерта, они предложат себя. Решили, видимо, вечера не ждать и днём исполнить супружеский долг. Или долги? Ведь теперь их у меня две, а это уже множественное число.

Я, пока они накрывали на стол, ополоснулся в душе. Чтобы сразу после компота приступить к «десерту». Я к этому делу всегда готов, не зря же я пионерские галстуки в пятницу повязывал и знаменитый девиз произносил.

Обед мне понравился. Всё было очень вкусно.

— А знаете, куда я сегодня заезжал по пути домой? — спросил я своих поварих.

— К Брежневу, — ткнула Маша пальцем в небо и попала.

— С тобой не интересно, никакой интриги не получается.

— Да я просто так, от балды сказала.

— И угадала. Так вот, мне сегодня выдали специальный пропуск для проезда в Кремль на своей машине.

— Здорово, — сказала Солнышко. — И правильно сделали. Ты теперь кандидат в члены Политбюро, а это уже самый верх советской номенклатурной лестницы.

— Вот, Маш, учись у Солнышка. Она тоже теперь Герой Советского Союза и знает много умных слов.

— Так это ты меня и научил им.

— Согласен. А теперь вторая новость. Я продал наши вчерашние четыре песни и всем полагается премия.

— Ура, — закричала Маша, а Солнышко улыбнулась этой непосредственности, так как она хорошо помнила, что ещё месяц назад сама так же радовалась нашим с ней успехам. — А в чем её выдали?

— И в валюте, и в чеках. Ты в чем больше хочешь получить?

— Наверное, в фунтах. В Лондоне же выбор намного разнообразнее и больше.

— Правильно мыслишь. Чеки у тебя уже есть, а в Лондоне в тысячу раз больше магазинов, чем в Москве.

А потом я рассказал, где мы будем жить в Лондоне и в Лос-Анджелесе. И на чем мы полетим из Нью-Йорка в Город Ангелов и обратно. Солнышко, как старшая сестра, восприняла это спокойно, так как уже успела во многих городах со мной побывать и на административном самолёте вдоволь налетаться, а вот младшая её сестра ещё нигде не была и от восторга даже вскрикивала. А я сидел и не мог наглядеться на них.

— А где обещанный десерт? — спросил я их, хитро прищурившись.

— Какой десерт? — ответили они удивленно.

— Очень вкусный и сладкий, который вы под фартуками прячете.