Уже вечером, возвращаясь домой, я как вкопанная остановилась возле подъезда, приметив знакомую машину.

Своей Шкодой Сергей очень гордился, он никогда бы не пустил меня за руль своего сокровища, непременно ворча даже если я слишком громко хлопала дверью. Может быть он вспомнил, что забыл что-то и решил забрать это? А может захотел повидаться? Я зашла в лифт, прикрыла глаза, пока тот с тихим скрежетом поднимал меня вверх. Судьба действительно смеялась надо мной, подкидывая одно потрясение за другим. Как начать разговор? «Привет, Сережа. Как дела? Все еще встречаешься с той шваброй?».

На удивление, в моей душе не шевелилось ничего даже от осознания грядущей встречи. Дверь оказалась не заперта. Свет на кухне горел и уже при входе атмосфера царила гнетущая. Я отправилась на свет.

Поразило меня не то, что мой бывший изрядно набрал в весе, не то, что он воинственно поглядел на меня так, будто я ему нож в спину воткнула, а то, что Сергей был не один. Напротив него, сложив на коленях пышный букет роз, сидел Дэниел. Гад бессовестный, и ведь наверняка опять прикидывается, что русского не понимает. Я оказалась права, когда он заговорил по-английски:

— Я тут мимо проезжал, дай, думаю, заеду, — с лисьей улыбкой на красивом лице сказал он. Казалось, его забавляло, как побагровел Сергей, — Думал застать тебя у подъезда, но увидел свет и зашел буквально десять минут назад.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, решившись, наконец, задать вопрос:

— Сереж, а ты что тут делаешь?

— Твоя мама сказала, ты все еще меня любишь. — Пробурчал мужчина. Вот люблю я свою матушку, как всегда своевременно она решила помочь мне наладить личную жизнь. Иногда она напоминала мне комичного персонажа мамы главной героини из «Гордости и предубеждения», вот только я у нее единственная дочь.

— Честно, Сереж. Не люблю. Ты зря проделал такой путь.

— Меня снова переводят в Москву. Я думал…

Я улыбнулась. Ну конечно, теперь ему было удобно снова иметь меня под рукой. Очень сильно его раздражало, что я не смогу работать в Петербурге, «повисну на его шее», а теперь он снова в Москве, а у меня здесь квартира, да и готовлю не плохо. Хотя, быть может, я была о нем слишком плохого мнения. Всегда так, когда розовые очки слетают.

— Спасибо, что принес ключи.

— Ты меня на этого иностранца променяла? — спросил Сергей гневно. Дэниел тем временем старательно смотрел в окно, претворяясь, будто его и вовсе не было в комнате.

— Дэниел, зачем ты ко мне приехал? — произнесла я на английском, оставив вопрос Сергея без ответа.

— Хотел сказать, что Маркус с Майей неожиданно выиграли в лотерею. Им этих денег хватит, чтобы полностью отремонтировать дом и сделать хороший вклад на будущее. Плюс, выигрыш не облагается налогом.

Я не смогла сдержать улыбки, этот лис все-таки думал не только о себе. Сергей хмурился, но, кажется, куда сильнее его беспокоили цветы в руках Дэниела, чем то, о чем мы говорили.

— Почему ты не сказал мне ничего об Иване? — продолжала я допрос. Наличие моей «прежней любви» на кухне вовсе меня не смущало. Возможно из-за праведного негодования от того, что он вошел в мою квартиру как к себе домой. Пусть теперь терпит.

— Помнишь, я говорил, что Максим только прикидывается опасным? — я вспомнила о широком мужчины с руками-кувалдами, тем, что бил себя в грудь и напоказ хлестал водку: — Так вот Иван не прикидывается. Если бы я попытался продать или скрыть протоколы, в обход интересов его хозяина, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

В это я верила. Я и сама не могла подумать об Иване без охватывающей меня дрожи. Этот человек умел внушать страх.

— Вижу, я здесь лишний. — Не выдержал, наконец, Сергей, он встал и размашистыми шагами направился к двери.

— Дэниел тоже уходит, — сказала я.

— Все еще злишься? — тихо спросил меня он.

— Я знаю, что нырнув в кроличью нору уже невозможно оставаться прежней. Но дай мне хотя бы претвориться, что этого ничего не было.

Мужчина пожал плечами, положил цветы на стол, подошел ко мне и поцеловал в щеку. От него исходил приятный запах дорогого одеколона и мужского тела:

— В мире много кроличьих нор, нераскрытых тайн и удивительных загадок. Ты можешь стать частью этого мира, если захочешь.

— А если не захочу? — спросила я его. Дэниел лишь пожал плечами и отправился вслед за Сергеем. За столь короткое время мужчина понял меня куда лучше, чем я сама себя знала. В букете лежала неизменная записка, которая не ограничивалась сегодня двумя словами:

«Я не преступник и не злодей. Со временем ты поймешь, что буква закона не всегда говорит о справедливости. Взять хотя бы историю со смертельным приговором Анны Г. Скоро мы снова встретимся. Я никогда не упускаю своего»

Поддавшись сентиментальности, я сохранила записку.

Утро следующего дня началось с настойчивого звонка в дверь. Я ломала голову, кто это может быть, но ни одна из предполагаемых догадок оказалась не верна. За дверью стояла пухлая, улыбчивая дама, держащая в руках небольшой предмет.

— Добрый день, это квартира Дины Соколовой? — спросила она, и даже голос ее переливался от положительных эмоций. Заразительно.

— Да, это моя квартира.

— Я от Полины Ромашковой. Она передает для вас подарок.

Я распахнула дверь, а дама вручила мне небольшую книгу в жестком переплете. Она смотрела на меня каким-то долгим, оценивающим взглядом, а потом улыбнулась своим мыслям, будто увидела именно то, что ожидала:

— Надо обложкой пока думают, это пробный вариант.

Сообщила она, пожелала мне хорошего дня и была такова. Я даже не узнала, как ее зовут. Весь день я провела за чтением, понимая, что когда книга выйдет в тираж, мне придется переехать на Северный Полюс.

Ромашкова полностью поменяла концепцию произведения, вместо истории Анны Гельди она описала мои приключения, сдобрив их щедрыми дополнениями. Книга называлась «Последняя охота на ведьм. Дело Анны Гельди», в ней русская журналистка, с моей внешностью, мыслями и даже именем, отправлялась в Швейцарию, где собиралась раскрыть тайну смерти своего мужа. Да, да, в этой книге Сашка Антонов являлся моим супругом, по которому я страдала, вспоминая наши страстные ночи и наполненные смыслом дни. Дальше, как и ожидалось, на страницах романа появился Дэниел, чье имя Ромашкова также не стала менять:

«Когда он увидел ее, его волчьи глаза загорелись желанием и страстью»

Я поперхнулась кофе, понимая, куда приведет повествование, и не понимая, как я буду смотреть в глаза Вольфу, если нам предстоит снова встретиться. В книге, в которой убийства и преследования перемежались постельными сценами мы безнадежно искали протоколы и убийцу моего «мужа». Иван, по счастью, в роман не попал, иначе моя сохранность бы оказалась под вопросом. Зато в книге оказалось много комичных злодеев, которые появлялись из неоткуда и исчезали в никуда.

Я закончила читать книгу после полудня, пропуская особенно пикантные сцены и ругая себя за то, что не прочитала роман накануне, как советовал Ильич. В книге протоколы так и не были найдены, но зато личная жизнь персонажей состоялась вполне удачно:

«Одним смелым жестом он сорвал с нее одежду. Теперь, когда загадка была разгадана, он больше не пытался казаться кем-то другим. Он прошептал ей «Моя», покрывая ее кожу настойчивыми поцелуями. Она знала, что провидение связало их неразрывно и теперь она принадлежит этому мужчине. Их ждало много приключений и ночей, наполненных нежностью и страстью».

Дочитав до части с пояснениями и благодарностями, я застонала. Если бы курила, побежала бы сейчас за сигаретами. В конце Ромашкова писала:

«Описанная история является истинной. Загадочные протоколы по Делу Анны Гельди действительно стали причиной нескольких убийств в тихом городке в Швейцарии. Бумаги оказались фальшивыми, а убийца безумной. Некоторые имена персонажей и детали были изменены для сохранения личной жизни героев. Огромное Спасибо Дине Соколовой, моей музе, за ее помощь и смелые подробности. Уверена, что описанное приключение не станет ее последним, и вы еще неоднократно прочитаете о ней и Дэниеле Вольфе в моих книгах. Ваша Полина»