— Вы меня не застрелите. — смогла, наконец, произнести я. Голос звучал приглушенно и хрипло.

— Может быть вы правы… А может быть нет. Но даже если вы уцелеете сейчас, что помешает людям моего начальника найти вас? Встать между ним и его коллекцией может только безумец.

— Что помешает его людям найти меня потом? Я — свидетель того, что протоколы существуют.

Иван наклонил мощную голову, от него исходил запах дорогого одеколона.

— Мое слово. Я поручусь за вас, а может и вовсе не доложу о сегодняшнем инциденте.

«Как благородно», подумала я, но вслух не сказала. Кем бы ни был загадочный коллекционер, он очень опасный человек. Интуиция подсказывала мне, что Иван на самом деле отпустит меня живой и невредимой, если я отдам ему протоколы. Самым обидным было даже не то, что меня всю дорогу окружали одни лжецы, и не то, что я так и не взгляну на документы, которые стоили Александру жизни. Ужасало осознание, что отдав документы Ивану я встану на одну сторону с ним и Дэниелом. Стану гибче морально.

— И почему нельзя всегда играть по правилам? — спросила я Ивана, доставая из сумки папку с бумагами. Тот принял ее со нечитаемым выражением лица, оставив мой вопрос без ответа.

— Ах да… — сказал Иван на прощание, — Если хоть слово обо мне попадет в роман Ромашковой…

Он улыбнулся мне, совсем не дружелюбно. Как я могла проглядеть волка в овечьей шкуре? Он ведь и не прикидывался особенно.

— Я все поняла —, слова дались легко. Хорошо, что я не успела ничего сообщить писательнице о реальном деле, сосредоточившись на своих сердечных делах.

— Мне очень жаль, Дина. Вы мне действительно очень нравитесь. — Улыбнулся он мне на прощание, снова становясь Иванушкой из русской сказки.

Я осталась стоять на пустой мостовой, чувствуя как холод реки медленно распространяется, коварно щипая меня за лодыжки. Около полицейского управления включилась подсветка, от чего это здание, казалось, парило над водой. И ведь сидят в нем полицейские в своей наглаженной до хруста форме и не ведают, что где-то далеко на севере в России, скорее всего в замке сидит Кощей и ждет, когда Иван доставит ему протоколы по делу последней ведьмы в Швейцарии.

Я медленно брела в сторону отеля, размышляя над тем, как же я умудрилась уродиться такой дурой. С самого начала было очевидно, что Ивану что-то от меня нужно, также как было очевидно, что Дэниел сильно отличается от обычного торговца антиквариатом. Этот мужчина всегда балансировал между ложью и правду, недоговаривал, изворачивался. А еще он ненавидит или не чтит закон, взять хотя бы его манеру водить машину. Сердце болезненно сжалось, я то было думала, что Дэниел станет тем, кто заставит меня забыть о прошлом, кто преподнесет мне жизнь, полную волнующих приключений, что не заканчиваются тюремным сроком. Полная этих невеселый размышлений, я дошла до гостиницы. Пора было собирать вещи и готовиться к возвращению в Москву.

Я достала компьютер и начала набирать сообщение: «Дорогая Полина, сегодня мы нашли убийцу Александра. Ей оказалась смотрительница музея Анна Гурд…». Закончив письмо я осознала, что ничуть не лучше своего напарника. Оказалось, укрывать правду очень легко, когда дело касается твоей головы. Так Иван пропал из повествования, а протоколы в конце концов оказались фальшивкой, одержимость которой и привела к гибели стольких людей. Дэниел не пытался со мной связаться, ни тем вечером, ни на следующий день. Не знаю, к лучшему это было или к худшему. Прощать я его все равно не собиралась. Следующий день прошел в походах по магазинам, где я покупала сыр и вино и шоколад. Сомневаюсь, что родственники простят меня, если я не привезу сувениров. Ильич звонил утром, он еще раз похвалил меня, сообщив, что у Ромашковой накопилось достаточно материала и теперь она пишет днем и ночью. Нас ждал очередной шедевр уже через месяц, этот я обещала себе прочитать.

Поднимаясь на трап я мысленно прощалась с этой удивительной и прекрасной страной, мечтая вернуться сюда вновь. С поправкой, желательно без сомнительных мужчин и поисков убийцы своих друзей.

Глава 14 В пальто, в печали и в говно.

Москва встретила меня холодом, дождем и хмурым мужским лицом на паспортном столе в аэропорте. Это самое лицо я была готова расцеловать, как и каждый русский, возвращающийся домой. Всепоглощающая усталость, легкий налет отвращения и ненависти с которыми на меня посмотрел мужчина на паспортном контроле вызвали мою незамедлительную улыбку и трепет в сердце. Есть в этих лицах что-то родное, куда более ценное, чем фраза «Добро пожаловать Домой».

До своей квартирки я заказала такси, поездка по ночной Москве всегда была для меня настоящим удовольствием. Пробки, что сковывали дорожные вены столицы рассасывались, транспорт двигался легко и свободно, словно вода в реке. Дождь, барабанящий за окном ставил под вопрос необходимость покупки кондиционера, ради которого и начиналась моя поездка в страну озер и гор. Таксист попался неразговорчивый, что и хорошо. Мне и самой не хотелось говорить о своих приключениях. Глядя на стекающие по стеклу дождевые капли, искрящиеся в свете неоновых огней, я размышляла.

Когда-то меня преследовала романтическая мечта о том, что после исторического я стану настоящей охотницей за сокровищами. Эдакая русская Лара Крофт. Я представляла себе саркофаги и мумии, тайные ходы под Москвой и катакомбы Парижа, древние замки, полные секретов. Жизнь быстро доказала мне, что приключения ждут далеко не каждого, и что большинство мумий уже раскопано, а саркофагов вскрыто. И как бы я не злилась на Дэниела, и на его моральный компас, я чувствовала, что, возможно, моя поездка в Швейцарию стала тем приключением, о котором я буду рассказывать внукам.

Я вышла на работу через два дня после возвращения, Ильич тут же подкинул мне несколько не сложных дел, которые предполагали долгое сидение в архивах. Взявшись за новую партию генеалогических деревьев я поняла, что делаю это без особенного энтузиазма. Очередной мул пытается доказать, что его предками были скаковые лошади, а я ему в этом потворствую. В итоге мне предстоит скормить ему порцию лжи вперемешку с редкими фактами. Получается и чем это отличается от того, что делает Дэниел? Голос совести завопил: «Тем, что я не нарушаю закон». Этот голос, бесспорно, был прав.

В обед в компанию пришел курьер с букетом роз. Я оторвалась от переписи необходимых мне документов, чтобы принять цветы. На записке к букету значилось «От Дэниела. Прости». Розы я поставила в вазу, записку смяла и выбросила. Каждый день всю следующую неделю меня посещал тот же самый курьер, неизменно с букетом цветов и тем же текстом. Ильич, заметивший такое положение дел, и бесконечно растущее количество букетов, постоянно повторял:

— Да прости ты уже парня! Он тебе уже целый цветочный магазин скупил.

На его ремарку я только фыркнула. Знал бы Ильич, кого просит простить, не тратил бы слов. К моему удивлению, начальство не спешило покинуть мой кабинет:

— Ромашкова написала на корпоративную почту. Роман почти закончен, требуется только вычитка, как она сказала.

Я кивнула, желая вернуться к своим бумагам, но начальство никуда не спешило:

— Ты бы почитала, что она пишет. Ромашкова просит твоего одобрения.

Я раздраженно повела бровью, сказала:

— Напишите ей, что я полностью одобряю ее восхитительное произведение.

Не хотелось мне снова возвращаться мыслями к своим переживаниям, хватало и того, что удушливый запах роз напоминает мне о них с утра и до вечера. Выбросить цветы рука не поднималась, слишком они были красивы. А Дэниел наверняка скоро сам обо мне забудет. Может он и цветы присылает только для того, что меня, дурочку романтичную, молчать заставить.

— Как знаешь, Дина. Но потом не жалуйся — Ильич, наконец, ушел. Я же собралась и направилась в архив, где мне предстоял увлекательный поиск дальних родственников одной российской певицы.