— Гарри, я… — Гермиона, как и тогда, на Астрономический Башне, прижала к губам оба кулачка, наблюдая, как на песке рядом с ними с легким скрипом отпечатываются следы подошв, — я не знала, что они… Гарри, я правда-правда ни при чем!

— Успокойся, Гермиона, я и не думал, что это ты. Потому что это я при чем: я специально не стал прятать мантию в сумку, оставил ее прямо на кровати и не задернул полог. А твои друзья просто не могли оставить тебя наедине с новым Темным Лордом. Эээ… Надеюсь, ты не примешь это как умолчание? — обеспокоился он.

— Спасибо, что спросил. Отвечаю: Ты. Тоже. Мой. Друг. Гарри Поттер — мой друг. Так говорю я, Гермиона Джин Грейнджер. Рон, Невилл, вы слышали?

— И что именно вы слышали? — уточнил вопрос Гарри.

— Почти все, — сказал из-под мантии Невилл, разумеется, они с Роном остались стоять, — но не мог бы ты объяснить, при чем тут флейта?

— На Рождество Хагрид подарил мне флейту, он сам ее сделал, — Гарри все еще было грустно, когда он вспоминал эту историю, великан все же был ему симпатичен, — я долго думал, зачем это? Играть на ней я не умею. Зачем? Тем более, что в тот же день профессор Дамблдор подарил… вернул мне мантию-невидимку моего отца. Это, как говорят взрослые, обязывающий подарок. А потом ты, Гермиона, привезла мне книжку, которую я просил. Маггловский сборник греческих мифов.

— Орфей, — застонала Гермиона, — Орфей усыпил Цербера музыкой! На квиддиче мы говорим с Хагридом про Пушка, и почти сразу же тот дарит тебе флейту! Так ты все понял уже тогда?

— Раньше, — ответил Гарри, — на самом деле, еще до школы. Просто после флейты уже не осталось шансов, что все это совпадение, а Хагрид просто не умеет держать язык за зубами. Ведь, понимаешь, он сделал эту флейту сам! Это же не то же самое, что случайно проговориться, верно?

— Но ты мог рассказать нам…

— Я пытался. Но ведь я трус, будущий Темный Лорд и вообще подозрительный тип. И кому верить? Мне или Взрослым, Которые Никогда Не Ошибаются?

— Прости… — понурилась Гермиона, Невилл и Рон предпочли отмолчаться.

— Я допускаю, что вы не верите мне даже сейчас, — пожал плечами Гарри, — но я знаю, как это проверить. Хорошо, что вы вдвоем под мантией и нас не видят вместе. Давайте сделаем вид, что мы так и не помирились.

— Это нетрудно, — заметил голос Рона, — я и не мирился с тобой.

— Тем лучше. Тогда зайдите как-нибудь к Хагриду, он обязательно расскажет вам, что Пушок неравнодушен к музыке. И, кстати, поинтересуйтесь, где он взял это совсем недешевое яйцо.

— Только после экзаменов, — решительно сказала Гермиона, — я не хочу, чтобы меня, да и вас, исключили из школы из-за всех этих непонятных игр.

— После экзаменов… — задумчиво протянул Гарри, — боюсь, после экзаменов выяснится, что Волдеморт уже вот-вот украдет камень, что никто из взрослых не способен ему помешать и что надо действовать именно нам, первокурсникам. Причем немедленно. Пока каникулы не начались. В общем, расскажете мне?

— Мы подумаем, — совсем не дипломатично отрезал Рон, — и мы будем следить за тобой.

— Только не за счет подготовки, Уизли, а то вы не сможете следить за мной в следующем году.

— Я попрошу Джинни! — прошипел рыжий.

— У нас с ней отличные отношения, мы даже переписываемся, — пожал плечами Гарри, — и сразу скажу: с Перси и близнецами у нас… есть общие интересы. Так что вся надежда на тебя.

— ОТВАЛИ ОТ МОЕЙ СЕСТРЫ, ТЫ…

— Я к ней и не подваливал. Только выручил разок, там, на вокзале. Так что советую потратить оставшиеся два дня на учебу.

— Пойдем, Рон, — раздался неестественно-спокойный голос Лонгботтома, а затем галька за спиной захрустела под двумя парами башмаков.

— Буду очень признателен, если вы положите мантию на место. В обмен обещаю вернуть Гермиону без стилета в спине, — шаги на мгновение замерли, потом послышалась короткая возня и бормотание, а затем снова послышалась удаляющаяся, несколько неуверенная поступь.

— Не обижайся на них, — легкая ладошка хлопнула его по плечу, — им обоим просто нужно время.

— Мозги им нужны, — вздохнул мальчик, — обоим. По две штуки на каждого.

— Ты имеешь в виду полушария? — удивилась Гермиона. — Полушария головного мозга? Правое и левое?

— Не-а, — помотал головой Гарри. — Именно мозги. Один головной и один попный. Эээ… Долго объяснять, так что потом, хорошо? — быстро сказал он, увидев расширившиеся глаза мисс Грейнджер. — Гермиона… А можешь ответить мне на один вопрос и раскрыть одну тайну?

— Если речь не пойдет о чьей-либо жизни и смерти, Гарри.

— Это будет честно, — вздохнул тот, — тогда сначала вопрос, если ты не против: что вам говорил Дамблдор относительно меня? Ну, когда мы с вами того… Он же говорил с вами, я знаю.

— Ну… — Гермиона задумалась, — профессор Дамблдор, в основном, переживал как раз насчет «того», я имею в виду, что ты от нас отдалился. Он на самом деле с Рождества со мной раза три говорил. А с Роном и с Невиллом сколько — не знаю. Почему-то он очень беспокоится о тебе, знаешь?

— Ага. Я… оказался не таким, каким он меня хочет видеть. И, мне кажется, он этого испугался.

— Ну, да. Он сказал, что отсутствие друзей и любви — то, что делает волшебника темным. И Во… Тот-Который-Ну-Ты-Понял, тому пример. Потому что без любви и друзей не возможна ни храбрость, ни справедливость, ни самоотверженность. Он сказал… Знаешь, — задумчиво сказала девочка, — как-то это странно прозвучало… Как будто он сожалел, что…

— Что?..

— Дай вспомню… «К сожалению, любовь, дружбу и благородство невозможно создать ни заклинаниями, ни зельями».

Гарри еле слышно выдохнул. То, чему была посвящена восьмая страница методички, ему, пожалуй, не грозило. По крайней мере, пока. Видимо, какие-то пункты из книжечки миссис Бересфорд директор не одобрял и пытался обойтись без них. Пожалуй, майор Бутройд назвал бы директора идеалистом и добавил бы, что хуже нет работать с такими. С другой стороны, в методичке не было ничего по поводу заклинания «Обливиэйт»… Так что «так на так».

— Спасибо, Гермиона. А насчет тайны… Скажи, откуда ты узнала про проклятие крови единорога? Мне об этом рассказал Флоренц, кентавр, прямо там, в лесу. Но я не делился этим с вами.

— Когда мы с Невиллом лежали в Больничном Крыле, мне не сразу принесли учебники, — задумалась Гермиона, — и я попросила у мадам Помфри книжку для легкого чтения. Не смейся, она действительно была маленькая — скорее, брошюрка — «Невероятные Единороги», о применении получаемых из единорогов ингредиентов в целительстве.

— Неудивительно — если бы книжка была бы большой, ты могла бы пропустить нужное место. Просто раз уж вы не попали в лес — надо было сделать так, чтобы вы узнали об этом ужасе не только с моих слов. Тем более, что отношения между нами стали несколько напряженными…

Гермиона задумалась. Через несколько секунд она снова подняла взгляд — и этот взгляд был темен, как небо перед грозой.

— Ах он старая бородатая сволочь! Он знал, что ты столкнешься с этим… с этим… еще до того, как ты уйдешь в лес!

— Поздравляю со вступлением в Клуб Тех-Кто-Не-Смотрит-В-Глаза-Директору.

— Эээ?..

— Директор умеет читать мысли, помнишь?

— А как ты тогда… Ведь у тебя столько секретов…

— Во-первых, среди старшекурсников ходят слухи, что в этом году директор прекратил лазить в чужие головы. Кстати, в отличие от профессора Снейпа. И я даже подозреваю, почему, — уточнять он не стал, — некоторые… умеют хотя бы замечать такое вторжение. Во-вторых, я никогда не встречаюсь с ним и со Снейпом глазами, если только не готов.

— А как ты готовишься?

— Ну, у меня внутри живут много маленьких Гарри. И когда я встречаюсь с директором и Снейпом — причем не обязательно глаза в глаза, — я подсовываю им самого глупого и малознающего. А самые секретные воспоминания я запираю в ящики, их стережет специальный Гарри-Хранитель-Ключей и выдает их только при необходимости. Как-нибудь расскажу и попытаюсь научить, в нашем Клубе без этого никак… Тссс…