Гарри, под строгим взглядом подруги и под звучный храп хозяйки Больничного Крыла выпил все, что ему было назначено — кроме, разумеется, содержимого синего флакона — и обнял, наконец, самого важного для него человека. А она его.

— Спасибо тебе за записку, которую ты прислал с Живоглотом, Гарри, — Гермиона освободила одну руку и погладила своего мужчину по уже слегка небритой щеке. — Ты так меня успокоил… Я даже реветь перестала.

— Это не моя идея была, — признался парень. — Мне один человек помог, я его имя не могу назвать, физически, точнее, магически, не могу… В общем, он попросил меня это сделать. И он же сказал, что с тобой все в порядке. И… мы с ним еще пять часов намотали. Представляешь — он меня хроноворотом из-под носа у Фаджа увел!

— Я догадалась, по той самой записке догадалась. Насчет хроноворота. А что произошло с Фаджем?

— Долгая история. Я тебе расскажу, конечно, но сначала давай ты, про то, как ты Крауча победила, — предложил Гарри. — И не отпирайся. Я знаю, что это ты. Иначе с чего бы тебе в Больничном Крыле оказаться?

— Я не х-хотела, — Гермиона пыталась ввинтиться в него как можно глубже. — Я вообще с ним с-связываться не хо-хотела, пусть мадам Боунс с ним разбиралась бы… Но… он сам ко мне при-приковылял… С флягой в руке, он из нее пить уже собрался. Я плакала — мне и правда так страшно за тебя было, даже иг-играть не п-пришлось… Ну, я и думала, что в-все по плану пойдет. Но это Непростительное от Виктора…

Гарри похолодел.

— Я тогда еще от гонки этой не отошла, ну, и от того, что ты ушел, ну и совсем про это забыла… И все начали ра-расходиться уже, и я увидела, как Лав… Точно, Лав, от Валькирии в ней уже ничего не осталось… Она к Виктору шла. И правой рукой снимала с левой кольцо, которое он ей подарил. И если бы она это кольцо в него бросила, из-за пыток этих… Это было бы как тогда, с подарками твоими, на втором курсе, только хуже! Я это точно знала!

Гарри застонал. Он проиграл. И то, что он успокоил Лаванду там, перед дверью, было поздно, а значит бессмысленно.

—И тут я до-до-догадалась, — продолжила мисс Грейнджер. — Ведь можно заставить человека при-применить «К-К-Круциатус», но нельзя заставить его же-желать другому человеку боли! А значит, если Непростительное не подействовало на Флер — то на Виктора просто наложили «Империус»! И это наверняка был Крауч, его почерк же!

— Точно, — кивнул Гарри, слегка стукнувшись подбородком о макушку подруги. — Я это видел, но ничего не мог сделать, потому что это уже случилось. И… И я все испортил: не додумался ей такую же записку послать, как тебе… А ты?..

— А я ей должна, пусть и не по магии, а так, по жизни… Ну, я выхватила палочку и закричала, что Грюм не тот, за кого себя выдает, и что это он Виктора проклял. Он, Грюм, который Крауч, начал свой посох поднимать… Но он же тяжелый… Ну и я еще раз убедилась, что он подменыш, потому что настоящий начал бы колдовать, еще когда я только потянулась бы за палочкой, а не когда кричать начала. А он замешкался, у него же фляга в руке была.

— И что?

— И ничего. «Экспеллиармус» у меня быстрее наколдовался, ты же нас здорово выучил. А этот посох его отлетел — и прямо мне в лоб. Я боялась, что у меня тоже шрам остался, — хихикнула она, — такой же, как у тебя, и почти в том же месте. Были бы мы с тобой оба шрамоголовые. Но мадам Помфри все залечила.

— А с револьвером что?

— А тоже ничего. Я же знала, что он не настоящий, сама же его трансфигурировала, и я помнила, как ты на втором курсе перед Локхартом стоял. Хотя страшно было, — она потерлась лицом о его грудь, — правда страшно. Я поднялась, стою такая, кровь течет… Ужас.

— Ужас, — подтвердил Гарри, — хорошо, что я этого не видел. Оба раза не видел, — уточнил он на всякий случай.

— Ну вот. Лав, точнее, Валькирия уже, замерла, палочку выхватила, кольцо-то она даже снять не успела… Но Крауча от нее аврор загораживал, который рядом с Виктором стоял. Он, Крауч, револьвер на меня наводит, а я прямо с голой руки, палочку-то я выронила, кричу «Протего!» И ты знаешь… мне показалось, что щит у меня прямо без палочки получился. Слабенький, но получился. Пулю бы он, конечно, не удержал, разве что щекотку какую… Но он точно был!

— Со мной такое тоже случилось, — подтвердил Гарри, — и тоже на нервах. Я перед прошлым курсом чулан, где мои вещи были, с барабанной палочки открывал. Просто сгоряча ее схватил, и не заметил, что она не боевая, а учебная. Потом пробовал снова — не получается пока. То есть ты вовсе не слабая, по крайней мере, не слабей меня. Особенно когда злишься. А дальше?

— А дальше он в меня весь барабан выпустил, я стою, щит свой хиленький держу, ладонью прямо, а он уже впустую курком щелкает… И губы облизывает, точно, как Невилл говорил, ужас просто. И тут с него оборотка спала, он же флягу свою выронил, когда посох поднимал, и, видимо, ему надо было обновляться как раз… Глаз отлетел, а нога нет: представляешь, этот Крауч-младший тоже безногим оказался! И он действительно молодой, Барти этот: лет тридцать ему. Невилл на него прыгнул, с трибун прямо, с мечом в руке, плавно так, но не успел: в него, в Крауча, сразу пять или шесть оглушалок прилетело. Причем первая — от Лаванды. И в Невилла еще две попало, на лету прямо, от авроров-идиотов. На Крауча бы они так реагировали, — возмущенно буркнула мисс Грейнджер.

— А что Невилл? — обеспокоился Гарри.

— Да ничего особенного, он вон там, за мадам Помфри, спит. Потом авроры понабежали и утащили его – Крауча, в смысле, а не Невилла. На допрос. Но я уже больше ничего не видела — сомлела. Мадам Помфри говорит, что перенапряглась, потому что колдовство без палочки требует массу энергии.

— Ну и ладно. Теперь тебя бояться будут.

— Ничего не ладно! Я же не по плану действовала, я же могла все испортить!

— Наоборот. Это я чуть не испортил все, потому что не подумал о Лаванде. Вообще не подумал. А ты подумала и победила, вот. Помнишь, что мы говорили в начале года? Про нашу главную задачу?

— Про то, что вся это суета с Томом и с турниром — только фон?

— Да. А главная задача…

— …Чтобы Крам уехал отсюда с кольцом Лаванды на пальце? Подожди… Это что же получается? Это значит, что я…

— Получается, что это именно ты обеспечила нам победу. Причем не по плану, а импровизацией. Я… я просто горжусь тобой, вот.

Гермиона всхлипнула.

— Я всегда ду-ду-думала, что все д-должно быть по п-плану, — проскулила она, — я в-всегда старалась быть хорошей д-девочкой.

— Ты не просто хорошая, ты лучшая ведьма во всем мире. И кстати — мантию Снейпа на первом курсе ты тоже по плану поджигала? Или тот замок на двери Пушка моей палочкой открывала — тоже по плану?

— Н-нет, — всхлипнула Гермиона, — это что же по-получается?!

— Получается, что ты в нужный момент вырываешься из тех рамок, в которые сама себя загоняла, — пояснил Гарри. — Но, кстати, о планах. Знаешь, тот человек, который мне помог… Он сказал, что мы с тобой вместе прошли тест. С тем прошлогодним хроноворотом, вот!

— Тест? Тест Отдела Тайн? — если бы Гермиона не шептала, она бы взвизгнула. Ее объятия стали стальными, но вдруг она ослабила хватку: — То есть… то есть поодиночке мы бы его не прошли? — прищурилась она.

— Ага. Он это прямо сказал. Думаю, я не смог бы все грамотно спланировать…

— А я забыла бы, что надо иногда спать, — усмехнулась мисс Грейнджер. — И к тому же я бы не решилась… сохранить реальность.

— Но без твоих записей — он их реперами называл — ничего все равно не вышло бы.

— То есть планы все-таки важны, — мир мисс Грейнджер все же устоял, хотя и необратимо поменялся. — Я так и знала. А теперь, — она ткнула пальчиком в его грудь, — ты мне расскажешь все — подробно и с самого начала.

Гарри вспомнил поговорку мистера Уизли «Тот, кто спорит с женой, сокращает свое долголетие», и, хоть они с подругой еще и не были женаты, решил не пренебрегать восточной мудростью. Он устроился поудобнее и начал рассказ.