Вонь, боль, стыд, грязь.

Потом стыд стал неважен, пришло отчаяние.

Потому что вместо говорящих на немецком голосов в память взорвался еще один, ее собственный — еще молодой, но хриплый из-за сорванных связок.

И этот голос говорил, говорил, говорил…

Говорил о том, о чем говорить было нельзя ни в коем случае.

Говорил о том, кого она любила, и кого она теперь увидит только таким же, как она — куском окровавленного мяса.

Ее спрашивали.

Она отвечала. Она пыталась молчать, но снова приходила боль, и она снова начинала говорить.

Она говорила обо всем, что знала и обо всем, чего не знала, но догадывалась.

Потом боль притупилась, в память вернулся больничный запах по-немецки аккуратно наложенной мази.

И ее голос. Снова и снова.

— Вам нехорошо, миссис Кейн?

Она открыла глаза. Действительно, он был красавчиком. В светло-лиловом плаще, с золотой шевелюрой, белозубая улыбка вполне была достойна миллионного, если не больше, контракта с «Блендамед». Он смотрел ей в глаза — но он не видел того-что-она-наконец-вспомнила. Все было зря. Хотя… Может, и не все.

— Простите, мистер… — она, разумеется, сразу опознала его, но не подала вида.

— Локхарт. Гилдерой Локхарт. Вряд ли Вы помните меня, мадам, хоть мы и встречались.

— Оооо! В самом деле? Сам мистер Локхарт? Вы знаете — я как раз читала… Могу я попросить Ваш автограф? — она взяла мундштук левой рукой, а правой потянулась к этажерке за отложенной туда книжкой. На этот раз и имя, и фамилия были правильные, а на обложке красовался закутанный в плащ мужчина, сфотографированный со спины, но голова была немного повернута так, чтобы любой самовлюбленный идиот с достаточно развитым воображением мог опознать в нем себя. Книга называлась «Великолепный я».

Локхарт самодовольно улыбнулся, полез во внутренний карман, достав оттуда перо и чернильницу совершенно средневекового вида. Перо было под стать самому идиоту — изящное и ухоженное.

«Он оставил свою палку на столе. Боже, какой павлин. Боже, молю тебя, чтобы все они…»

— Хм. Странно. — Локхарт уже расписался и внимательно разглядывал обложку. — Я не помню, чтобы… — он перелистнул несколько страниц. — Написано неплохо, и слог явно мой, но…

— Что Вас удивило, мистер Локхарт? Может быть, я смогу Вам помочь? — «Вальтер» в ее правой руке смотрел прямо в прикрытый камзолом? колетом? дублетом-или-как-его-там? живот, но павлин не обращал на него внимания, как и на все, что происходило в предыдущие пятнадцать секунд. — Надеюсь, Вы не торопитесь? — она вынула догоревшую сигарету из мундштука и положила его на стол.

— А, я хотел бы… Но извините, я, увы, тороплюсь. Увы, в вашем городке просто чудовищный переполох. Представляете? Оказывается, здесь, у вас в городке, живет сам Мальчик-Который-Выжил и его только что пытались убить! — О, да. Они предполагали что-то подобное и теперь придется… Если бы она знала, если бы она поверила майору, она бы не выпустила то-что было-выпускать-нельзя, эту проблему она решила бы позже, когда… Но это шанс. Такие шансы бывают раз в сто лет. Павлин разливался соловьем:

— Директор срочно созвал всех, кто был в доступности и снова нанял меня за двойную плату, тем более, что я уже встречался с Вами! Ой. Это же… Это же ПИСТОЛЬ?!

— Совершенно верно, мистер Локхарт. Это пистолет. Маггловская — я правильно сказала? — штуковина, предназначенная для проделывания несовместимых с жизнью дырок как в магглах, так и в волшебниках. И не надо дергаться, для того, чтобы сделать в Вас пять-шесть этих самых дырок, мне достаточно секунды. А Ваш «Обливиэйт» Вы говорите за одну-ноль-пять.

— Вы знаете про…

— Разумеется. Видите ли, Ваша магия на меня не действует. Индивидуальные особенности организма и соответствующее воспитание, знаете ли. И еще совсем немного техники. Так что не советую Вам хвататься за палочку, пока сюда не придут…

— Инквизиция?! — Локхарту явно стало плохо.

— Что Вы. Это дети по сравнению с нами. Но к делу. Будьте любезны, расскажите все, что Вы знаете о мальчике. О Гарри Поттере.

— Гарри Поттера знают все. Он Мальчик-Который-Выжил. Когда ему был всего год, он победил Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Я всегда знала, что он весьма талантливый юноша. И как же он победил его? «Этим»?

— Никто не знает, — Локхарт заметно приободрился, видимо, понял, что прямо сейчас несовместимых с жизнью дырок в нем сверлить не будут, — Тот-Кого-нельзя-Называть убил его родителей, но при попытке убить еще и Гарри — просто исчез. От него осталась только мантия, даже палочка его пропала. А потом исчез и мальчик. Я думаю, это Дамблдор спрятал его.

— А почему его нельзя называть?

— Дамблдора?

— Что Вы. Этого неудачника, которого победил Гарри.

— Он… Он был очень могущественным волшебником. Его называли Темным Лордом.

— Довольно банально и весьма безвкусно.

— Вы не понимаете. Он был ужасен!

— Хорошо. Пусть будет Ужасным Ублюдком. Как мы, — это слово она немного выделила, — понимаем, мистер Дамблдор… эээ… не испытывает добрых чувств к мистеру УУ?

— Он боролся с ним!

— Успешно? — Локхарт замялся. — Не стоит так ревностно хранить от меня секреты мистера Дамблдора, мистер Локхарт. Он относится к Вам не с таким уважением, которого Вы заслуживаете, — Шарлин, не опуская пистолета, запустила правую руку в сигаретную коробку. — Вот, например, мистера Гарри Поттера Вы уже обнаружили в прошлый Ваш визит.

— Но я…

— Вы этого не помните, верно? — Шарлин щелкнула кнопкой лежащего в сигаретной коробке диктофона, разумеется, не единственного диктофона «здесь и сейчас».

«… Это даже забавно — вся Магическая Британия гадает, куда Дамблдор спрятал Мальчика-Который-Выжил, а я в первый же день обнаружил его здесь. Это же тот молодой человек, которого…»

— Узнаете свой голос, мистер Локхарт? — тот кивнул. — Скажите, Вы посещали директора после прошлого… эээ… визита ко мне?

— Да, мадам. На следующий день.

— Вот видите. И уже на следующий день Вы лишились воспоминаний о Вашем замечательном и совершенно заслуженном успехе! Дамблдор поступил с Вами так, как Вы поступаете с «магглами», разве это не обидно? — Локхарт нахмурился. — И разве Вам не хочется отплатить ему той же монетой? К тому же… Боюсь, в магическом мире Вас недооценивают. Какой тираж у ваших книг? Пятьсот экземпляров? Тысяча?

— Триста, — Локхарт был смущен.

— Мистер Локхарт, это же просто ужасно! Вас окружают неблагодарные идиоты! Здесь, у нас Вы могли бы издаваться тиражом в десять и более тысяч экземпляров, причем это тираж каждой Вашей книги. Плюс отдельное вознаграждение, начисляемое ежемесячно.

— Вознаграждение?

— Разумеется. Что Вы скажете по поводу двухсот фунтов в месяц?

— Но…это же маггловские деньги?!

— Деньги везде деньги, мистер Локхарт. К тому же, не хочу Вас обидеть, но Ваш гардероб станет более изысканным, если Вы будете обновлять его, например, в Сохо, — Шарлин представила себе, как ржет сейчас Бутройд на другом конце выделенной линии. — Поверьте мне, это нечто!

— А… Статут Секретности…

— Что больше нарушит Статут Секретности, мистер Локхарт — Ваша расписка — замечу, Секретной Службе, если Вы понимаете, о чем я, и ежемесячный чек или пять-шесть дырок в Вашем замечательном костюме?

— Я… Я согласен. Писать кровью?

Миссис Кейн фыркнула:

— Ваши средневековые глупости давно устарели, мистер Локхарт. Есть… более надежные способы. Если опасаетесь, можете использовать Ваши перо и чернила, — Бутройд долго ждал, не исчезнут ли чернила с автографа Локхарта, полученного Шарлин в прошлый раз, но этого не случилось, и на Рождественской встрече майор рвал остатки волос с головы, удивляясь человеческой глупости.

— Где мне расписаться, мадам?

— Вы можете использовать форзац книги — там достаточно свободного места. Пишите — «Я, Гилдерой…» — у Вас есть второе имя? О, даже третье? Отлично, пишите их все, чем больше имен, тем лучше, — «…Локхарт, обязуюсь сотрудничать с Секретной Службой Ее Величества за вознаграждение в двести маггловских фунтов в месяц». Дата и подпись. Спасибо, мистер Локхарт.