Но тот внезапно замер — видимо, в его павлинью голову случайно заглянула какая-то мысль:

— Но Дамблдор… Он же прочитает мысли… Я должен встретиться с ним… Он узнает… ОН ЖЕ ЗДЕСЬ!

— У нас есть средства против этого, мистер Локхарт, — но тот был в полном ужасе, в самой настоящей истерике. Шарлин хотела уже успокоить его, наплетя сорок бочек арестантов про психологов и гиперментальные блоки нового поколения (или просто встать и дать ему пощечину, это обычно срабатывает), но то-что-она-выпустила-на-волю постепенно захватывало ее сознание, июньский ветерок пах мертвой больницей, а листья деревьев шептали ее голосом, тем самым голосом.

— Не беспокойтесь, мистер Локхарт, мы уже имели дело с мистером Дамблдором… — а вот это она сказала зря. Имя «Повелителя Памяти» — и теперь она понимала, почему бедняга Бейкер назвал его именно так, видимо, подсознание бывшего полицейского помнило, что старик не просто удалял его воспоминания, но и жонглировал ими — вызывало у павлина неконтролируемый ужас. Его руки бегали по столу, он попытался незаметно схватить «свою» книжку с распиской на форзаце — на самом деле, другой экземпляр тех же самых «Крыльев Желания» с новой обложкой, такой вот у майора был юмор, — но уронил ее на траву. Дернулся было поднять, но передумал — скосил глаза на стол. Шарлин могла бы всадить в него весь магазин — слишком долго он водил глазами туда-сюда, но она хотела другого. Вместо того, чтобы нажать на спуск, она опустила флажок предохранителя.

Локхарт не заметил этого движения, а если и заметил — не придал значения. Вот его рука потянулась к лежащей палочке, вот он схватил ее, начал рисовать что-то в воздухе… Шарлин из последних сил удивленно подняла бровь и улыбнулась. Она все-таки получит то, что хотела, а вербовка… Пусть даже он уничтожит расписку или даже убьет ее саму, но записи на другом конце выделенной линии он никогда и ни за что не достанет! Что такое Ваша кровь, господа волшебники, по сравнению с должной организацией дела? Проблемой будет найти этого клоуна, уже потом, но майор заверил ее, что это будет уже не ее забота. Она и перестала сдерживать вонь, боль, и ее собственный, будь он проклят, голос, открываясь тому, что должно случиться.

— Обливи… — Гилдерой, внезапно прервался: ну да, он вспомнил ее пассаж про особенности организма и воспитания. На ту часть Шарлин, что еще не была поглощена тем-что-невозможно-было-вынести, навалилось разочарование. Зачем, зачем она блефовала? Они с Самантой были так близки к…

Локхарт тем временем вычертил в воздухе совсем другую фигуру и крикнул:

-Экспеллиармус!

Она не успела среагировать. Саманта из глубины мозга рвалась на помощь, но не успевала, впрочем, пока это было и не надо. «Вальтер» лениво выполз из ее руки и столь же лениво поплыл через стол. Часть сознания Шарлин, самая неунывающая, та, которую не успели сломать ни тогда, ни потом, откровенно и непрофессионально зубоскалила:

— Браво, мистер Локхарт. Правда, боюсь, Ваши навыки в разоружении несколько слабее, чем в стирании памяти, я права?

— Но у меня получилось! — несмотря на торжествующий тон, глаза Локхарта ошеломленно перебегали с правой руки, с палочкой, на левую, в которую приплыл «Вальтер». Видимо, он никак не мог решиться, что же ему использовать. Пожалуй, не следует слишком сильно налегать на обычное оружие при обучении Гарри, а то он может вот так же растеряться — ведь в этой волшебной школе ему наверняка придется буквально жить с палочкой в руке.

— Грязная маггла! Теперь я убью тебя, и никакой щит против «Обливиэйта» тебе не поможет! — и палочка, и «Вальтер» теперь смотрели на Шарлин… Вернее, на Саманту — Шарлин уже вся была там-где-нет-ничего-кроме-ее-голоса.

— Я разочарована, мистер Локхарт. Вы показались мне благовоспитанным молодым человеком. Знаете, даже в таком преклонном возрасте все еще приходится иногда признавать, что ошибаешься в людях… Что Вы делаете, мистер Локхарт? Разве так можно?

Локхарт изумленно смотрел в черную дырку ствола. Он все сделал правильно: навел оружие на наглую старуху и нажал на этот странный крючок. Несколько раз. Почему же пистоль не выстрелил?!

— Мистер Локхарт! Во-первых, НИКОГДА не наставляйте оружие на того, кого не хотите убить, в частности, на себя. Это самое первое правило. Вы же не хотите застрелиться?! — Локхарт отбросил пистолет на стол, как кенийскую гадюку. — Во-вторых — ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ! Разумеется, не желая убивать Вас, я поставила пистолет на предохранитель. Видите вот это флажок над рукояткой? Если он опущен, пистолет не стреляет. Так что если Вы хотите убить кого-то…

Гилдерой выпрямился. Его красивое лицо перекосило от гнева. Он уже не глядел на пистолет, его исполненные ненависти и желания убивать глаза смотрели прямо в глаза Саманты.

— АВА… — он удивленно замолчал, теперь свободная левая рука дернулась было к шее, из которой торчал маленький оперенный дротик, но замерла на полпути и упала. Локхарт стек в кресло и замер. Саманта встала, подошла к безвольно обвисшему телу и выдернула дротик. Затем она, наконец-то, вставила в мундштук сигарету и жадно затянулась.

— Это для тебя, Шарлин. Видит Бог, я ненавижу эти чертовы сигареты, но это для тебя. Возможно, ты бы сработала лучше, но я сделала, что могла. И я попала, Шарлин, я попала! Ты знаешь, Шарлин… почему-то мне очень не хотелось, чтобы он закончил колдовать это свое «ава». Я не знаю, почему. Наверное, это ты предупредила меня, Шарлин, даже оттуда ты спасала меня. И… Я не оставлю тебя там-где-наш-голос одну.

Саманта усадила мистера Локхарта поудобнее — он был довольно тяжелым, так что идеальной посадки добиться не удалось, и снова уселась в любимое кресло. Накинула на колени плед. Она не сможет оставить Шарлин там-где-она-сейчас надолго. Наверное, ей уже пора. Еще затяжка, на треть сигареты.

Пожилая женщина сидела на веранде за столиком и смотрела в небо поверх головы растекшегося по креслу красавчика. В ее глазах снова был яркий режущий свет допросной, а в ушах звучал голос. Их собственный, один на двоих, голос.

========== Три джентльмена и одна леди ==========

Гарри очнулся на чем-то мягком. Очков на голове не было, и он не сразу понял, где находится, но это была явно не больница: вместо лекарств и хлорки пахло мужским потом и оружейным маслом. Очки обнаружились на тумбочке рядом с диваном, на котором он лежал.

Точно — это не что иное, как хорошо знакомая ему комната отдыха в полицейском участке Литтл-Уингинга. Гарри нацепил очки и сел. Левую ногу прострелило болью, но не очень сильной. Он заглянул под разрезанную штанину: икра была аккуратно забинтована, крови не видно. «Наверное, Деннис просто поцарапал меня», — он попытался встать, получилось, но стоять было неприятно, так что Гарри присел обратно на диван.

За закрытой дверью бубнили голоса. Гарри узнал МакФергюссона, миссис Бересфорд и Лесли, еще несколько были ему незнакомы. Что-то явно происходило, и немудрено. До сих пор Гарри никто не пытался убить. Поправка — Гарри не помнил, чтобы его кто-то пытался убить, хотя прозвище «Мальчик-Который-Выжил» наводило на размышления. Новый опыт ему откровенно не понравился. Страшно же. Оставалось надеяться, что все это скоро кончится или уже кончилось.

Дверь открылась и в комнату вошел МакФергюссон, в форме, восьмиугольной фуражке и с револьверной кобурой на боку.

— Ты как, Гарри? Нога не болит?

— Болит, мистер МакФергюссон, но не сильно. Я пробовал стоять — получается.

— Ничего, до машины я тебя донесу, а там все будет нормально.

— Мы куда-то едем?

— Да. В больницу. Точнее, даже в две. В одну, как водится, поедет твоя одежда, там ее сожгут. А ты поедешь в другую, надеюсь, тебя там не найдут. Полежишь пару недель, а как все успокоится — вернем тебя назад.

— А экзамены? У нас же через неделю экзамены! Я так готовился!

— Не переживай, Делла обо всем уже договорилась. Сдашь их прямо там, комиссии Отдела Образования. Учебники я тебе привезу.

— А… что с Деннисом?