В детской столовой наворовали много посуды. Готовить себе пищу мы, естественно, не собирались. Но наличие чашек, тарелок и прочих столовых атрибутов создавало иллюзию домашнего уюта и благосостояния. Не думая прерывать дальнейшее развитие своего интеллекта, часть книг из детской общественной библиотеки мы перебазировали в свою конуру. Очень много необходимых для существования вещей было найдено нами в развалинах разбомбленных домов. В частности, неизвестно как уцелевшая репродукция картины Шишкина "Три медведя".

Наступил день переезда. Утром, в последний раз сходив за хлебом и выложив на стол все три хлебные карточки, я уселся сочинять письмо маме. Бабушка со времени нашего конфликта не разговаривала со мной и не обращала на мои действия никакого внимания. Собрав в дорожную сумку необходимые вещички, я двинулся на встречу с Морозом.

В ту же ночь была совершена первая вылазка. Захватив с собой два предварительно подготовленных мешка из-под картошки, мы отправились по ночным переулкам. Самыми удобными оказались дома с лифтами. По металлическим фигурным дверям очень удобно было добираться до висящих над ними лампочек. С помощью Мороза я залезал наверх, выворачивал очередной источник света и засовывал себе за пазуху. И так по всем этажам. В самом лифте лампочку оставляли, чтобы не создавать чрезмерные неудобства жильцам. Совершив набег на один подъезд и вывалив добычу в оставленный на первом этаже мешок, направлялись в следующий.

Работа оказалась настолько увлекательной, что мы с большим сожалением прекратили ее, когда оба мешка наполнились доверху. Мешки были не столь тяжелые, сколь хрупкие. Подниматься с ними по черному ходу на шестой этаж было не очень удобно. Но и с этой задачей удалось справиться с блеском. Усталые и довольные, мы завалились на мягкие матрасы и мгновенно уснули.

На следующее утро мы были уже на рынке. Обступившие нас перекупщики наперебой предлагали свои услуги и долговременную связь. Товар забрали в момент.

- Вот видишь, - торжествующе произнес Мороз. - Теперь у нас стабильный заработок! И еще полезное дело делаем. Обеспечиваем порядок.

- Как? - опешил я.

- Ты что, не видел? Во время тревоги жильцы в своих квартирах свет тушат, а в подъездах - горит! Теперь не будет.

Возразить Морозу я не смог.

Началась новая, интересная жизнь. По ночам мы интенсивно работали, за три-четыре часа полностью набивая мешки. Потом спали вдоволь. Проснувшись, относили товар перекупщикам и до позднего вечера предавались увеселительным мероприятиям. На левой руке каждого из нас красовались настоящие часы, а карманы приятно оттягивали хромированные красавцы портсигары, наполненные папиросами. Изредка писали коротенькие письма домой, а иногда бросали в почтовый ящик конверты с деньгами, якобы заработанными на нашей тайной работе.

С удивлением мы убедились, что на месте вывернутых нами лампочек появляются новые. Но на этот раз закрытые металлическими сетками, прикрепленными к патронам. Это обстоятельство не охладило наш пыл, а только раззадорило еще больше. Теперь я вставал Морозу на плечи и вцеплялся в сетку. Мороз отходил в сторону, и после нескольких отчаянных рывков я вместе с сеткой, патроном, лампочкой и обрывком шнура летел на пол. Потом мы выворачивали из патрона предмет нашей охоты, а все ненужное выбрасывали на месте.

Со временем спектр развлечений значительно расширился. Особенно нам понравилось посещать Сандуновские бани, где в свое удовольствие можно было вдоволь поплескаться в бассейне. Неплохо было в Парке культуры имени Горького подойти к какой-нибудь девчонке, с грустной завистью взирающей на заманчивый аттракцион, и предложить ей задаром заветный билетик, насладившись благодарным и счастливым взглядом. На работу мы теперь выходили два-три раза в неделю. По мере необходимости. Когда заканчивались деньги.

Все прекратилось неожиданно. Однажды поздним вечером, когда мы с Морозом, плотно поужинав, лежали на матрасах, лузгали орехи и одновременно штудировали художественную литературу, со стороны черного хода послышались звуки шагов. Причем по лестнице поднимались явно несколько человек. Мгновенно был потушен свет. Мы притаились в темноте. Освещая дорогу электрическими фонарями, на чердак один за другим вошли пять милиционеров. Лучи света стали ползать по всем углам чердака и наконец сконцентрировались на стене нашей хибары. Милиционеры осторожно, с опаской подошли ближе, и один из них начал карабкаться по приставленной к стене кровати вверх.

Времени на раздумья не было. Как по команде, мы с Морозом рванулись навстречу и по очереди вылетели прямо на голову ошарашенного милиционера. Вскочив на ноги и не давая опомниться остальным, мы пулей бросились к заветной двери на «фонарь». Угрожающе затрещали рамы под нашими ногами. Часть стекол полетела вниз. Один из милиционеров, высунувшись из двери, стал пробовать ногой прочность деревянных перегородок и, очевидно, пришел к выводу, что продолжать погоню не стоит. Мы же, перебежав на другую сторону «фонаря», юркнули в противоположную дверь и, проскочив по чердаку следующего подъезда, сбежали вниз по лестнице черного хода и оказались на улице. Наши шапки и пальто остались наверху.

Просидев возле теплой батареи в подъезде соседнего дома до утра, мы решили наведаться в свое жилище. Картина, представшая перед нашими глазами, была ужасна. От комнатки не осталось и следа. Стены были выломаны, печка выдернута из дымохода и смята, все остальное было разорвано, разбито, разломано. Восстанавливать все заново не было смысла. Теперь в любую минуту сюда могли нагрянуть менты. Очевидно, жильцы верхних этажей слышали по ночам нашу возню и вызвали их. Оставалось только одно - возвратиться с повинной домой. Что мы и сделали…

Поезд продолжал катить на восток. Остались позади Челябинск, Омск, Новосибирск. Все наши продовольственные запасы давно уже закончились. Правда, теперь на больших станциях нас начали кормить горячими обедами. Темы разговоров постепенно иссякли. Бока болели от постоянного пребывания на жестких нарах. Размяться и походить было негде. Единственным развлечением были карты.

Особенно мне нравилась игра в терц. Игра, в которой значительная роль отводится стратегии. Элемент удачи тоже немаловажен, но не настолько. Главное все же - математический анализ и емкая память. Самым приятным соперником стал для меня Колючий. Обычно мы играли «без интереса», то есть без ставок, просто так.

Колючий был необычайно темпераментным игроком. В случае удачи он торжествующе орал изо всех сил, а когда не везло - бил по своей голове кулаками и изрыгал потоки отборной матерщины, кляня себя самыми сочными выражениями. Мне очень нравилось в сдержанной, спокойной, но иронической манере парировать его отчаянный экстаз.

- Терц! - злорадно выкрикивал Колючий, вынимая из коробки спичку, чтобы записать себе двадцать очков.

- Рост вашего терца? - спокойно спрашивал я.

- Дама, - настороженно отвечал Колючий.

- Не годится ваш терц. Запишу свой от короля.

- Пятьдесят! - повышал голос Колючий, чувствуя, что не успевает записать все имеющиеся у него очки до разбора колоды.

- Рост? - снова спрашивал я еще спокойнее.

- Король! - приподнимаясь, с надеждой ответствовал он.

- Не годится. Запишу свои пятьдесят от туза, - почти шепотом сообщал я.

Реакция Колючего не поддавалась описанию. Это нужно было видеть.

Витя, Кащей и Язва с увлечением резались в буру и очко. Остальные тоже баловались картишками. Наш вагон напоминал казино в Атлантик Сити. Но все- таки основную часть времени доводилось проводить в горизонтальном положении, что весьма пагубно отражалось на моих боках и спине, хотя неплохо вентилировало и освежало мозг. Поезд катил на восток, а картины детства проплывали перед глазами…