— Что вы, Жан, я не сержусь на Вас…
— Вы успокоили меня, моя дорогая. Но вы все еще не ответили на вопрос, действительно ли вам нравится эта картина?
— Очень нравится, она… Она столь необычна, здесь столько деталей, я смотрю на нее все дольше, но вижу все больше. Это невероятно, — рассуждала Амели, повернувшись спиной к Жану, разглядывая сразу привлекшую ее внимание картину. Она и не заметила, когда Жан снова подошел к ней близко, став у нее за спиной, едва не касаясь ее оголенного плеча.
— Но вы ведь здесь совершенно не ради картин, мой цветок, вас привело сюда совсем иное.
— Откуда?.. — Амели непонимающе взглянула на него и замерла, столкнувшись с взглядом его пронзительных голубых глаз, будто заглядывающих в душу и знающих все ее тайны. — Я действительно пришла сюда не только за этим. Я журналистка…
— Хотите попросить у меня интервью? — с усмешкой поинтересовался Жан.
— Всего несколько вопросов, если Вас не затруднит.
— Мой прекрасный цветок, я не даю интервью, Вы ведь знаете?
— Знаю, но…
— Но Вы, моя дорогая, одним своим присутствием заставили мою творческую натуру трепетать, я отвечу на ваши вопросы, но не здесь.
— Правда ответите? — Амели не могла поверить своим ушам. Неужели она и правда только что услышала согласие? Тут же искренне улыбнулась и часто задышала, слишком взволнованная, чтобы контролировать свои эмоции. — А где?
— Завтра в десять закончится второй день моей выставки, здесь слишком шумно и душно, не хочу, чтобы это доставило нам неудобства. Но завтра в пятнадцать минут одиннадцатого я буду ждать вас у себя в гостях, я остановился в отеле недалеко отсюда и был бы очень польщен, если бы Вы посетили там мою скромную персону. Мы смогли бы там вдоволь с вами наговориться, и нам бы никто не помешал. Надеюсь, я смогу надеяться на ваш визит, дорогая Амели?
— Да, конечно, я обязательно приду. Надеюсь, вы не передумаете, Жан.
— Я буду ждать вас, мадемуазель Коэн, с нетерпением ждать, — он галантно улыбнулся, аккуратно взял ее ручку, оставив на тыльной стороне ладони невесомый поцелуй, и склонился к уху, шепнув номер своей комнаты в отеле, тут же выпрямившись. — А теперь позвольте откланяться, моя дорогая, меня ждут гости. Надеюсь, вы насладитесь выставкой сполна.
Лишь когда Жан удалился, скрывшись в толпе многочисленных гостей, Амели вспомнила, что последнюю минуту практически не дышала.
Едва ли Амели помнила, когда волновалась так перед встречей в последний раз, сидя за туалетным столиком в собственной спальне в надежде аккуратно уложить непослушные каштановые волосы. Она кусала пухлую нижнюю губу, недовольно хмурилась и поправляла неудачно выбивавшуюся из хвоста прядку. И почему-то казалось, что все было против нее.
Это было, наверное, сотое интервью на ее счету, но она волновалась, будто это было впервые. Волновалась и в то же время в предвкушении ждала встречу с Жаном, образ которого запал ей в душу и лишил ее сна в удивительно холодную декабрьскую парижскую ночь.
Амели понимала, что идти в номер к незнакомому мужчине было не только дурным тоном, но и весьма опасно, ведь где-то там, совсем рядом, всего через пару часов после начала их встречи должны были найти тело двенадцатой девушки. Но Жан, милый услужливый Жан, не казался ей убийцей: он был слишком мил, добр и нежен, сам был похож на цветок, он не мог оказаться тем опасным, жестоким и хладнокровным убийцей, которым беспричинно его пыталась выставить полиция. Кто угодно, но только не он. Благо, отсутствие каких-либо улик лишний раз доказывало ее правоту и светлую, чуткую, незапятнанную душу Жана. Она не могла отрицать, что тоже пала жертвой его ангельского обаяния, сотой жертвой, а может, и тысячной, но только ей единственной он пообещал интервью, которое навсегда изменит ее серую жизнь. Амели улыбнулась, представив свою новую квартирку, под окнами которой будут расти душистые разноцветные цветы. Рисуя яркими красками свое будущее, едва ли она могла ответить на вопрос, что же ждала больше: интервью или новой возможности встретиться с Жаном.
Когда Амели вышла из такси, с неба полетели большие пушистые белые снежинки. Она даже улыбнулась, поймав одну из них, которая тут же растаяла, на ладонь. Заснеженный Париж показался ей невероятно сказочным в свете рождественского убранства.
Стоя возле двери триста шестого номера на третьем этаже одного из отелей города, Амели заметно нервничала, не решаясь постучать. Снова прикусила губу, уже собралась постучать, но тут же одернула руку. Пришлось сделать глубокий вдох и коротко стукнуть, в надежде, что Жан все же услышит.
Жан услышал.
— Моя дорогая, — он открыл дверь практически сразу же и обворожительно улыбнулся, такой притягательный в черной рубашке. Черный был определенно его цветом.
— Здравствуйте, Жан, — тут же улыбнулась Амели, а от прошлого страха и неуверенности не осталось и следа.
— Проходите, не стойте на пороге, давайте я помогу Вам снять пальто.
— Благодарю Вас.
Жан пропустил ее в уютный теплый номер, бесшумно закрыв за ней входную дверь, услужливо помог снять пальто и проводил в просторную комнату, служившей гостиной.
Амели еще никогда не видела, чтобы комната так не подходила жившему в ней человеку: темная, с налетом готики и старой резной мебелью викторианской эпохи, она так разительно отличалась от лучезарного Жана, ослепительно блиставшего даже будучи весь в черном.
— Присаживайтесь, моя дорогая.
Он оказался за ее спиной так тихо и внезапно, что Амели едва не вздрогнула, часто задышав, напуганная столь близко прозвучавшим голосом. Быстро улыбнулась и поблагодарила, устроившись на мягком темно-бордовом диване с асимметричной спинкой.
— Не против, если мы сразу приступим к интервью? Не хочу затягивать с ним и задерживать Вас у себя в столь поздний час. Я буду безумно волноваться за вашу сохранность, мой цветок, если отпущу Вас от себя слишком поздно.
— Да, конечно, Жан, я буду только «за».
— И замечательно, — он улыбнулся, взял с темного деревянного стола два бокала с красным вином и предложил один Амели, устроившись на диване рядом с ней. — Не составите мне компанию? Сегодняшняя выставка совершенно вымотала остатки моих сил. А пить в одиночестве привычки не имею.
— Хорошо, я с удовольствием составлю Вам компанию, — в ответ улыбнулась Амели и взяла протянутый бокал. — Думаю, это даже поможет нашему разговору.
— Тогда давайте выпьем за Вас, мой прекрасный цветок, за Вашу ослепительную красоту.
— Вы преувеличиваете, Жан, — она неловко опустила взгляд, но практически сразу снова его подняла, лишь едва порозовевшие щеки выдавали ее смущение.
— Не скромничайте, моя дорогая, — улыбнулся он, звякнул бокалами и сделал глоток вина, наблюдая, как Амели следует его примеру. А она не могла не отметить, что его вкус в алкоголе был просто безупречен.
Из черного клатча она достала небольшой диктофон и только хотела достать маленький блокнотик с заготовленными заранее вопросами, как Жан остановил ее рукой и улыбнулся.
— Стандартные вопросы убивают весь шарм, Вам не кажется? Давайте обойдемся живой беседой, задавайте только те вопросы, которые вам действительно интересны, а я постараюсь на них честно ответить. Не загоняйте себя в рамки, они вам совершенно не к лицу.
— Хорошо, — согласилась Амели, отложила сумочку, ловким движением включила диктофон, положив его на кофейный столик, а Жан расслабленно откинулся на спинку дивана, не спуская с нее пронзительного взгляда голубых глаз. — Тогда начнем?
— Я Вас очень внимательно слушаю.
— Что ж, — начала было она и тут же замолчала, неловко прикусила губу и нахмурилась, будто в одно мгновение позабыв все вопросы, которые старательно придумывала лишь ночью ранее. — Откуда Вы родом, Жан?
Он лишь рассмеялся под ее непонимающий взгляд.
— Вам правда это интересно, моя дорогая? — успокоившись, с легкой улыбкой поинтересовался он.
— Это будет интересно нашим читателям, — тут же не растерялась Амели. — Ваша фигура, Жан, так таинственна, что читатели хотели бы знать о Вас любую мелочь.
