Высокий Лорд тихо рассмеялся – точно ветви прошелестели в древней роще.

– Что ж, и это будет по-своему… приятно. В конце концов, уже так мало что может меня удивить.

Почерневший от копоти остов дворца стоял на площади, всеми покинутый. Понемногу в нижнем городе и акрополе разбирались завалы и восстанавливались здания, но ко дворцу никто старался лишний раз не приближаться. Приказ Сына Солнца о его сожжении был принят людьми беспрекословно: горожане верно трактовали, какой символ желал сделать из этого рэмейский царевич. При новой власти никто не хотел связывать себя с Ликиром, навлёкшим на город гнев могучих соседей. Даже те, кто прежде поддерживал бывшего градоправителя и ныне был не слишком-то доволен приходом рэмеи, предпочитали помалкивать.

Последние отблески заходящего солнца играли на бронзовой морде демона, ощерившейся в жутковатой ухмылке. Таран был развёрнут так, что теперь демон смотрел на ворота, в которые бился несколько дней назад. Рэмеи не стали разбирать осадное орудие, а вместо этого расположили его в самом сердце города – в напоминание. Но далеко не у всех таран ассоциировался с недавно пережитым страхом.

Никес остановился и привычно с улыбкой отсалютовал демону. Командир не раз уже замечал, что и стражники, патрулировавшие с ним акрополь, переняли эту его привычку и тоже украдкой салютовали бронзовоголовому чудищу. Того и гляди быть этой морде новым символом города – Никес ничуть не удивился бы. Новый символ… Новый город.

Сумерки опускались с холмов, и удлинялись тени. Сердце командира стражи радостно встрепенулось, когда он подумал о том, что пора домой. Сегодня был не его черёд стоять в ночном дозоре, хотя, как командира стражи, его могли призвать в любой момент. Дел нынче было не счесть, и многое, очень многое лежало на плечах воинов стражи в новых устанавливающихся в Леддне порядках.

Домой… Рэмейский царевич вернул ему не только жизнь и положение, но и всё то, что было отнято у него. От высокой награды – любого имения в акрополе на выбор – Никес отказался. Слишком свежи были воспоминания Клийи о плене. Наверное, эти раны не затянутся никогда, но командир обещал себе, что сделает всё, чтобы любимая жена, которую Боги чудом вернули в его объятия, забыла о пережитом. У них будет совсем другая жизнь. Да что там, ведь у всего города теперь будет совсем другая жизнь!

Несмотря на радостное предвкушение, Никес никак не мог отделаться от смутных тревожных предчувствий. Он смотрел на холмы за городом, вспоминая тайные тропы. Леддне ещё только предстояло стать новым рэмейским гарнизоном. Скоро прибудут солдаты Императора, но пока сил людей и рэмеи было недостаточно, чтобы патрулировать границы всей области. Придёт ли враг? Воспользуется ли градоправитель соседнего Митракиса, так и не приславший Ликиру помощь, слабостью Леддны? Странно было думать о людях как о врагах, но отношения между лебайскими городами были далеко не братскими. Кто знает, как теперь всё повернётся…

– Командир, ты как ослиной мочи нюхнул, – хохотнул Стотид, хлопнув его по плечу. – Если б меня дома ждала такая красавица жена, я б сиял что твой панцирь.

Никес усмехнулся и покачал головой.

– Да, ты, пожалуй, прав. Просто место тут дрянное, навевает неприятные мысли.

– Дрянное, ага. Его сиятельная рогатость даже прочесать дворец не дал – так и погорело всё добро, – бывший разбойник скорбно вздохнул. – Смотрю вот и тоже печалюсь… как подумаю о тканых золотом коврах, о чеканных серебряных чашах…

– Ты теперь в страже Леддны.

– Ещё пока нет, – ухмыльнулся Стотид.

Никес закатил глаза в ответ на привычную шутку. Его товарищ уже согласился пойти к нему на службу, и вопрос был в общем-то решён. Сегодня они даже собирались отпраздновать новое назначение. Никес предпочёл бы просто пропустить пару кружек пива, благо таверну горожане восстановили одной из первых – ещё бы, такое во всех смыслах нужное заведение. Но Клийя настояла на том, чтобы лично накормить ужином одного из своих спасителей, друга своего мужа. Не то чтобы Никес стеснялся Стотида, но не хотел вызывать у жены неприятных ассоциаций с наёмниками. Клийя же заявила, что сидеть за одним столом с разбойником, тем более бывшим, ей будет намного приятнее, чем со многими знатными горожанами. На том и порешили.

Когда Никес отдал последние распоряжения стражникам, сменившим его отряд на патрулировании, они со Стотидом отправились на долгожданный ужин, обсуждая последние новости в городе и обмениваясь шутками. Но командир всё никак не мог перестать думать о смутной угрозе в холмах. Не он один знал тайные тропы… Где сейчас те, кто обещал Ликиру помощь?..

В храм Золотой Анирет, разумеется, так и не успела – ни в тот день, ни на следующие – настолько захватила её круговерть дел. Часть её сознания нашёптывала, что это было несправедливо, что не нужно было позволять Мейе отвести туда Нэбмераи, когда царевна не могла присоединиться к ним на этой прогулке. Но не в характере Анирет было нарушать радость других только потому, что сама она эту радость разделить не имела возможности. Разумеется, царевна отпустила их, извинившись, что у неё так и не выдалось минутки. Где-то глубоко внутри в ней начало расти чувство вины перед Таэху. Она ведь обещала, что поможет Нэбмераи привыкнуть к жизни во дворце, а сама с трудом могла выкроить немного времени даже чтобы просто поговорить или поужинать вместе. Пожалуй, в чувствах Мейи была польза. По крайней мере, подруга царевны сумела скрасить одиночество Нэбмераи в столице так, как сама Анирет не могла.

Меж тем первый месяц Сезона Жары подходил к концу. Отец уже сообщил ей, что ладьи будут готовы к отбытию через два дня. Девушка радовалась небольшой передышке, хоть и понимала, что в грядущем путешествии с дядюшкой они будут разговаривать не за жизнь, а о делах, и дайте то Боги, чтобы не каждую минуту. Сегодня Император и Великий Управитель дали ей немного отдохнуть. Анирет понимала, что такой случай представится ей ещё не скоро и торопилась воспользоваться моментом.

Мраморные купальни дворца имели несколько бассейнов и подогреваемых помещений и разделялись на мужскую и женскую половины. Рэмеи – и благородные, и простой народ – относились к чистоте собственного тела с большим вниманием из соображений как религии, так и здоровья. В Таур-Дуат даже крестьяне совершали омовение дважды или трижды в день. В каждом селении имелись свои общественные термы[3], а уж в городах – далеко не одни. Дворцовые купальни были довольно посещаемым местом среди вельможных жителей дворца. Здесь иной раз в неформальной обстановке можно было даже провести переговоры, а не только насладиться омовением и поразмыслить в тишине. Разумеется, членам императорской семьи, когда они того желали, предоставлялось полное уединение.

Сегодня Анирет хотела одиночества. Разговоров на всех этих государственных собраниях с неё за минувшие дни хватило, хотя там она в основном слушала, а не говорила. Царевна с наслаждением попарилась в термах, а потом нырнула в бассейн из персикового мрамора и долго плавала от берега к берегу, позволяя прохладной воде унести напряжение. Две молчаливые служанки ждали её с покрывалами, напитками и закусками из сладостей и тонко нарезанных фруктов. Мейа упорхнула куда-то, чтобы распорядиться о косметическом уходе для своей госпожи.

Анирет грациозно вынырнула и поднялась на бортик бассейна. Одна из служанок тотчас же обернула её мягким льняным покрывалом, впитавшим влагу с кожи. Девушка потянулась и зажмурилась от удовольствия. Её мышцы расслабились и разум успокоился. Ей нравилось ощущение прохладного мрамора под босыми ступнями и тёплое прикосновение к коже ветерка из окон. Открыв глаза, она огляделась и чуть улыбнулась, любуясь. Стены купальни были украшены изразцами[4] с лотосами и росписями, изображавшими охоту камышовых котов за выпархивающими из зарослей у заводей стаями птиц. Купальню окружали изящные резные колонны в виде связок бумажного тростника[5]. Здесь царило умиротворение, точно в небольшом святилище.