Не в силах противиться радости и облегчению, которыми засиял его взгляд, она всё же позволила себе вложить руку в его открытую ладонь.
– Но пока встреча дарована нам здесь и сейчас… – его голос стал вкрадчивым.
Тэра даже охнуть не успела, когда Хэфер вдруг поднялся и притянул её к себе, отступая от курильницы. Все их разговоры, все сокровенные мысли, которые они разделяли, все запретные чувства слились в единую картину теперь, когда она оказалась в его объятиях. А восхищение в его глазах ярче любых слов отвечало на вопрос, желал ли он видеть её рядом с собой.
– Ты говорила, что наследник может получить любую женщину в пределах Таур-Дуат, – сказал Хэфер, глядя на неё со смесью нежности и огня, который и пугал, и завораживал одновременно. – Но не любая нужна…
Её сердце запело новым незнакомым ритмом. Она чувствовала себя прекрасной, как сама Золотая Хэру-Хаэйат, и вместе с тем открытой и уязвимой.
– И я говорила, что почти любая почтёт это за честь, – чуть слышно ответила Тэра, любуясь им, купаясь в его взгляде.
– Почти… Вот потому не только царевич, но даже сам Владыка обязан прежде испросить согласия, если он действительно чтит Закон.
Его взгляд стал ещё более пристальным, вопросительным, почти требовательным. Он ждал ответа, и этот ответ был ему необходим так же, как ей – его объятие. То, о чём он говорил, восходило к древнейшей истории их народа, смутному времени, когда управителям земель было позволено всё.
Но разве могли найтись слова для ответа, который она жаждала дать? Тэра просто теснее прижалась к нему, чтобы быть как можно ближе к его внутренней Силе, к его душе, которая так манила её. Сама её суть мечтала обнять его, переплестись с ним, вознестись над всеми разделявшими их запретами. Что оставалось телу, кроме как отражать и воплощать это невероятное, глубокое, всеобъемлющее стремление?
Тотчас же она почувствовала, что объятие Хэфера стало крепче. Он вздохнул, обвивая её ногу хвостом в ещё более личном для рэмеи жесте близости. Девушка невольно сама пожалела, что у неё пока не было такого облика, и она не могла обнять его столь же полно – только лишь обвить его шею руками. Жалела она и о том, что не владела искусством брачных покоев, потому что, в отличие от благородных рэмейских дев, не проходила обучение в храме Золотой. Ей недоставало понимания, как показать всю глубину и силу своих чувств тому, к кому она настолько стремилась. Мысль о том, насколько она уступала женщинам-рэмеи – прекрасным, огненным, в полной мере осознающим свою женскую Силу – вспыхнула было… и тотчас угасла под взглядом Хэфера. Он как будто почувствовал тень её сомнений.
– Ты нужна мне, моё воплощение Золотой… твои прикосновения, твой огонь, твоё сердце…
С этими словами царевич поцеловал её.
Тело Тэры тотчас же отозвалось, точно хорошо настроенная лира в руках храмового музыканта. Она ответила на его поцелуй, исполненный невероятной упоительной нежности, чувствуя, как эхо его касаний прокатывается по всем пределам её восприятия. Она желала большего, намного большего – вобрать его Силу до последней капли и раствориться в ней, преподнести ему в дар всю себя, все те удивительные сверкающие сокровища чувств, которые он пробуждал в ней одним своим существованием.
Ей было жаль, когда поцелуй завершился. Губами она чувствовала его дыхание, смешивавшееся с её собственным. Тэра распахнула глаза, встречая его взгляд, а потом неуверенно запустила пальцы в его волосы, которые так любила гладить, пока исцеляла его. Нежно она коснулась чувствительного основания рогов Хэфера, снова восхитившись их изысканным изгибом, характерным только для рода Эмхет. Такого рода касания у рэмеи считались ещё более личными, чем объятие хвостом. Взгляд царевича чуть затуманился от удовольствия, но он по-прежнему старался держать себя в руках.
– Я люблю тебя, единственный мой Владыка, – просто сказала девушка, но постаралась вложить в эти слова свои чувства.
Он обнял её так, что ей стало больно дышать, и зарылся лицом в её волосы. Она даже не думала, что в его руках осталось столько силы.
– Боги… и я люблю тебя, Тэра, моя прекрасная Владычица…
Спохватившись, он чуть ослабил объятие, но явно не намеревался отпускать её. Тэра и не хотела отстраняться. Она желала остаться в кольце его рук, упиваться вкусом его поцелуев. «Пусть бы эта ночь никогда не кончалась…» – счастливо подумала девушка… и запоздало поняла, что произнесла это вслух.
– Для нас она только начинается, радость сердца моего, – нежно сказал он, а потом вдруг подхватил её на руки и добавил серьёзно: – Но ночи в пустыне бывают холодными. Да и покой мёртвых тревожить не стоит.
Тэра ахнула – не столько от неожиданности, сколько от испуга за него. Пусть весила она немного, но его исцеление не было завершено, и…
Она не посмела напомнить ему о слабости тела, обо всём, что ему довелось пережить – не теперь, когда он желал быть для неё сильным настолько же, насколько сама она хотела быть для него прекрасной. Огонь в его золотых глазах пока ещё не выплёскивался через край, удерживался в границах, испрашивая её согласия…
Тэра опустила голову на плечо царевича, вверяя себя ему. Стремление к нему было намного сильнее любых сомнений, да и тех у неё уже не осталось.
Хэфер понёс её к храму. Она чувствовала, как он соизмерял свой шаг, как пытался не западать на одну ногу и не показать своей слабости. Щенки, словно проникшись важностью момента, следовали за ними спокойно и тихо. Видимо, эта ночь и правда была наполнена особым волшебством, раз юные стражи не стали пытаться извалять в песке обоих своих любимцев или затеять какую-нибудь ещё не подобающую случаю игру.
– Напомнишь, куда идти? – шёпотом спросил царевич и улыбнулся – за всё время жизни в храме он не успел выучить все входы и выходы, так много их было здесь. – А то представляешь, как неловко выйдет, если мы вторгнемся в комнату мудрого Перкау вместо нашей.
Тэра хихикнула, представив себе картину. «Нашей…» Как восхитительно это звучало!
– Позволь, я провожу, – тихо предложила девушка, когда они подходили к мосту. – А то ведь выйти и правда может неловко.
Хэфер остановился, задумавшись. Она решила воспользоваться этим моментом, чтобы не тратить его силы, и осторожно попыталась высвободиться. Бережно он поставил её рядом с собой, не выпуская из объятий, точно боялся, что жрица сбежит. Тэра нежно улыбнулась ему и взяла за руку.
– Я никуда не денусь. Пойдём… – шепнула она.
Вместе они пересекли мост над притоком и направились к спящему – как надеялась Тэра – храму. К счастью, на пути им никто не попался – только щенки следовали по пятам. Все вместе они прошли по тускло освещённым коридорам до двери в комнату Хэфера. Не выпуская руку девушки, царевич обернулся к щенкам и твёрдо сказал:
– Стражи или нет, а сегодня вам сюда нельзя.
Те заскулили, умильно завиляв хвостиками. Тэра старалась не улыбаться.
– Нет, моё сердце – камень, – заявил царевич и толкнул дверь.
Самый находчивый из щенков попытался прошмыгнуть внутрь, но Хэфер выставил перед ним ногу. Юный страж возмущённо тявкнул. Царевич приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы они с Тэрой смогли протиснуться, а потом запер, игнорируя щенячьи протесты.
– Надеюсь, Страж Порога не покарает нас за непочтение к юным проводникам Его воли, – весело шепнул он, уткнувшись в её волосы.
Девушка рассмеялась, спрятав лицо у него на груди.
Щенки возмущённо потявкивали за дверью, но вскоре, видимо, поняли, что даже привилегии храмовых стражей имеют свои пределы. Топоток маленьких лап вскоре стих в коридорах, и воцарилась тишина, которую нарушало только их общее дыхание и тихий смех. И без того тусклый свет почти не пробивался из-под двери. Если рэмеи ещё мог что-то видеть, то человеческие глаза различали лишь смутные тени.
Тэра помнила в комнате каждый уголок, учитывая, сколько времени она провела здесь за исцелением. За несколько месяцев пребывания наследника Эмхет в храме присущий ему запах – такой родной, а когда-то едва уловимый, как и сама ускользающая нить его жизни, – воцарился в этих скромных покоях, вытеснив запахи болезни и смерти.
