– Ты распугаешь всех моих слуг, – улыбнулась царица, глядя на отражение сына в зеркале.

Выглядел Ренэф и правда прескверно. Золотые глаза метали молнии, красивое лицо перекосила гримаса плохо сдерживаемого гнева. В ответ на замечание матери он чуть оскалился, что дополнило и без того пугающее впечатление, но Амахисат осталась спокойна.

– Нам нужно поговорить, – буркнул он.

Царица кивнула и посмотрела на служанку:

– Благодарю тебя. Оставь нас теперь и уведи остальных.

Служанка поклонилась, бросила неодобрительный взгляд на царевича и удалилась, позвав с собой других слуг. Амахисат пригладила волосы, надела диадему и повернулась к сыну.

– Аудиенция у Императора, как я понимаю, тебя не очень удовлетворила? – мягко уточнила она, складывая руки на коленях.

Хвост молодого рэмеи, до этого лишь чуть подрагивавший от раздражения, заходил из стороны в сторону.

– Мало того, что приказ Владыки связывает меня по рукам и ногам, так Император ещё и приставил ко мне няньку! – рыкнул царевич. – Военачальник Нэбвен станет следить за каждым моим шагом! Ни одно решение не будет зависеть от меня!

– Однако приказ Император всё же отдал тебе, а не одному из своих старших военачальников, – веско заметила Амахисат.

– Не имеет значения! – Ренэф разразился потоком солдатской брани, в обилии почерпнутой им в казармах.

Царица изогнула бровь, позволяя сыну выплеснуть обиду, и, когда он затих, ответила:

– Имеет. Задание Императора – проверка твоих возможностей. Но подумай об этом и с другой стороны: взвод военачальника Нэбвена из рода Меннту даст тебе дополнительную защиту на территории, которая, вполне вероятно, вскоре станет для нас вражеской. Император уже потерял одного сына. Остался только ты.

Ренэф резко покачал головой:

– Но отец не сказал, что Нэбвен должен подчиняться мне. Он будет там со мной на равных. На равных, понимаешь ты?!

Амахисат чуть склонила голову набок, глядя на разгневанного сына. В душе она понимала решение супруга и в какой-то мере была с ним согласна. Более того, она предвидела такой ход событий. Император общался с Ренэфом редко, но прекрасно знал нрав своего младшего сына. Разумеется, он наделил Нэбвена определёнными полномочиями, чтобы царевич не наделал глупостей в каком-нибудь своём героическом порыве. Но понимала она и досаду Ренэфа и его острую потребность показать свою силу, доказать, что он был полностью достоин своего положения наследника, пусть пока и не объявленного во всеуслышание.

Царица поманила сына к себе:

– Подойди, я кое-чем поделюсь с тобой.

Царевич нехотя приблизился и сел у ног матери. Амахисат нежно погладила его по волосам, но тот тряхнул головой, сбрасывая руку, и с нетерпением посмотрел на неё. Пожав плечами, она наклонилась к нему и зашептала, рассказывая свою часть плана. Ренэф замер, слушая, и через некоторое время его оскал сменился открытой улыбкой. Он опустил голову на колени царицы. Амахисат удовлетворённо кивнула и положила руки на его окаменевшие плечи, разминая их, унося его напряжение. Её мысли касались не только похода в Лебайю, из которого, она не сомневалась, царевич вернётся с триумфом. Назначение Ренэфа было лишь вопросом времени. До нового Разлива он станет наследником трона.

Управляющий Керах – немолодой рэмеи, за годы службы узнавший уже немало тайн этого дома – был привычен к поздним и порой совершенно внезапным появлениям царицы в поместье хозяина. Он лично встретил Амахисат и проводил её в покои, куда безмолвные, безупречные в своей исполнительности слуги тотчас же подали вино и закуски.

– Сиятельная Владычица, – своим бархатным голосом промурлыкал хозяин – тот, кого называли Колдуном, – и глубоко поклонился ей. – Какая отрада. Ты ведь не призывала меня уже почти два месяца, госпожа моя.

– Не думаю, что ты сильно скучал, – прохладно усмехнулась царица, садясь.

Хозяин поместья собственноручно налил ей вина и сел напротив, в предвкушении прищурив свои серо-стальные глаза – точно камышовый кот, почуявший добычу.

– Итак, что я могу для тебя сделать, Владычица, чьи изящные рога способны пронзить небосвод?

– То, с чем не справился Павах из рода Мерха, – сказала царица, пригубив вина.

– Не гневайся, госпожа моя, ты ведь возложила на него слишком много. Да и наше с ним… знакомство… оставило свой отпечаток.

– Я не гневаюсь, – отмахнулась Амахисат. – Он всё ещё может быть полезен мне. Конечно же, приглашение Императора ко двору было неуместным… но, с другой стороны, моё присутствие неизменно напоминает Паваху о добродетели молчания, о преданности нашему общему делу. Да и ужас, впечатанный тобой в его сознание, похоже, надёжно замкнул его рот.

– Рад стараться, госпожа моя, – усмехнулся Колдун, склонив голову. – У становления героем есть своя цена. Признаться, я до сих пор считаю, что разумнее было бы сделать его мёртвым героем, как и Метджена. Но твоё решение мне понятно: народу нужен был живой символ.

– Вот именно. Живой герой способен поведать гораздо больше и проникновеннее, чем ещё одно изуродованное тело. Пелена привычного падает с непосвящённых глаз, и в сердцах поднимается справедливое негодование. Сейчас вся столица говорит о том, как они оба доблестно сражались, защищая царевича и от наёмников, и от песчаных чудовищ, но бой был неравным. То, что после их захватили в плен и пытали, а тело наследника, скорее всего, осквернили, вызвало могучий общественный резонанс. Даже живущие в Таур-Дуат эльфы перестали чувствовать себя в безопасности после предательства Тремиана Ареля. Да, чудесное спасение Паваха воинами Императора в полной мере оправдало себя. Разумно будет избавиться от него однажды… но не сейчас. Не стоит забывать и о том, что влиятельные роды Эрхенны и Мерха предпочли бы видеть обоих своих сыновей живыми.

– Так чего же ты изволишь сейчас?

Царица сделала несколько маленьких глотков, смакуя прекрасное вино, поставки которого в поместье своего союзника обеспечивала лично – как и многое другое, ведь служба его была недёшева.

– Мне нужно, чтобы ты отправился в дальние пределы Империи… и приглядел для меня за одним незаслуженно забытым храмом. Он играет определённую роль в нашей истории, и я не хочу… неприятных неожиданностей.

– Ты говоришь о храме Стража Порога, – заметил маг. – О том самом, что расположен недалеко от места нападения, и свидетелей откуда ты так боишься. Но ты ведь знаешь, что ход в земли собачьих жрецов мне заказан. Я не смогу пересечь границы незамеченным, да и сила моя там будет… значительно меньше.

– Я не прошу тебя проходить в сам храм, мой друг, – Амахисат спокойно встретила его взгляд. – Даже направь я туда кого-то из столичных бальзамировщиков, заручившись с благословения Владыки поддержкой самого Верховного Жреца Минкерру, мы бы вряд ли получили больше, чем знаем сейчас. Иными словами, приказ или просьба ничего не дадут. Я прошу тебя тайно приглядывать за тем местом… и узнать, какую игру затеяли провинциальные жрецы Ануи. Император поверил им… возможно. Но я готова заложить своё сердце до Последнего Суда, что они скрывают что-то важное, и что судьба останков старшего царевича им прекрасно известна. К тому же, – царица чуть улыбнулась, – Владыка Каэмит тоже немало заинтересован в происходящем.

Колдун задумчиво кивнул.

– Песчаные ша явились на место боя. Ты так и не объяснил мне, почему, – добавила Амахисат, нахмурившись.

– Боги не всегда разъясняют свои планы, – пожал плечами маг.

– Допустим, сейчас я предпочту тебе поверить. Итак, ты согласен?

– Разве у меня есть выбор, сиятельная Владычица? – с улыбкой Колдун развёл руками и покачал головой. – Ты жертвуешь своим ценным слугой, отправляя его в тень заброшенных некрополей. Как прискорбно. Но я стану твоими глазами в землях собачьих жрецов.

– Можешь не набивать себе цену – за наградой дело не станет, ты же знаешь. А я, в свой черёд, прекрасно знаю, что ты незаменим.