Нэбвен внимательно изучил останки. Отвращения к пиршеству смерти он, прошедший через долгие годы жестокой войны, уже давно не испытывал.
Тела, без сомнения, принадлежали людям. На чьём-то черепе уцелели светлые волосы, отличавшие народ Лебайи. У другого даже сохранились ритуальные татуировки. Рассказ Паваха получил подтверждение. Но не было ни следа двоих рэмеи. Те, кто успел прибыть раньше, чем отряд Нэбвена, забрали их, живыми или мёртвыми, а растерзанным наёмникам воздали последние почести.
Солдаты искали долго и тщательно, но больше не обнаружили ничего – ни единого следа, ни одной нити, что могла бы помочь исполнить приказ Императора. Пустыня Каэмит похоронила в себе страшную тайну, и Сатех не спешил делиться ею со смертными.
Нэбвен тщетно отгонял от себя подозрения, одно мрачнее другого. Тело наследника украли и осквернили? Или он чудом выжил, но оказался в плену? Неизвестно, что было хуже…
Велев солдатам засыпать останки песком, военачальник со вздохом развернул карты. Когда-то здешние земли были густо заселены, но война разорила деревни. Рэмеи и люди предпочли перебраться вглубь страны. Ближайший город лежал в нескольких днях пути, и столько же занимал путь до гарнизонов приграничной стражи, расположенных севернее. В окрестностях сохранился лишь древний заброшенный некрополь, при котором всё ещё обитала пара жрецов Ануи, приглядывавших за гробницами. «Возможно, они видели что-то, – подумал Нэбвен, устало потирая основания своих рогов. – Возможно даже, что именно они похоронили наёмников – из своего почтения к смерти… а мёртвых рэмеи перенесли в храм».
Ах, как он надеялся на это!
– Куда дальше, господин военачальник? – спросил подошедший к нему солдат. – Мы бы… – он замялся, оглядываясь на остальных. – Мы бы хотели разбить лагерь подальше отсюда.
– Оно и понятно – негоже живым спать рядом с мёртвыми, – кивнул Нэбвен. – За три-четыре часа успеем добраться до храма.
– Здесь есть храм? – удивился воин.
– Храм Стража Порога. Он пришёл в запустение, как и некрополь, но ещё стоит. Надеюсь, мы застанем там кого-нибудь из жрецов в добром здравии.
Воодушевлённые грядущим ночлегом под защитой Божества, воины поспешили вслед за командиром. Близость заброшенного некрополя не внушала им такой тревоги, как свежие захоронения на месте трагедии.
Отряд добрался до места, когда сумерки уже начали сгущаться. Вопреки ожиданиям, встретило их не запустение. Храм явно знавал лучшие дни, но он был обитаем. Стены его кое-где начали осыпаться, а краски на рельефах сильно потускнели. Но земля вокруг всё ещё возделывалась, пусть и далеко не полностью, а сады выглядели ухоженными. Сейчас, в конце второго месяца Сезона Половодья, Апет уже возвращалась в свои берега, и земли более не были затоплены.
«Здесь явно больше обитателей, чем просто пара доживающих свой век жрецов», – подумал Нэбвен, прикидывая, сколько рук нужно, чтобы ухаживать за садами и полем.
Воины обрадовались неожиданной возможности отдохнуть и перебрасывались оживлёнными фразами. За разговором они пытались поскорее забыть тревогу перед ночной пустыней и мрачное настроение от неудачных поисков. В начале дороги, ведущей к храму, по обеим её сторонам два диоритовых[6] шакала возлежали на Ларцах Таинств. У подножия статуй горели светильники. Самоцветные тёмно-зелёные глаза шакалов казались живыми и заглядывали прямо в душу, точно сам Страж Порога смотрел сквозь них на гостей храма. Поистине, дух Его не покинул эти места.
Ануи не был злым Божеством, но иной раз рэмеи боялись его пуще, чем Сатеха, Отца Войны, повелителя пустыни. Страж Порога был бесстрастным Судией душ, воздававшим каждому ровно то, что было отмерено по деяниями. Ануи нельзя было умилостивить обещаниями и даже щедрыми жертвами – только твёрдыми намерениями и воплощением оных в действие. Он был абсолютен и совершенен в своей справедливости. А его жрецы были мрачными тенями, существовавшими где-то на границе между мирами живых и мёртвых.
Об этом думал Нэбвен, идя по разбитым, но тщательно выметенным плитам дороги ко входу в храм. Охотничьи псы возбуждённо пританцовывали, натягивая поводки. Им явно не терпелось изучить территорию как следует. Ануи покровительствовал собакам – неудивительно, что они так остро чувствовали Его присутствие здесь.
Утробный лай заставил всех вздрогнуть. Гончие навострили уши, вопросительно коротко потявкивая. Огромный чёрный пёс из тех, что обычно жили при храмах Стража Порога, выбежал им навстречу. Следом за ним появились ещё несколько. Точно бесшумные тени Западного Берега, они обступили маленький отряд.
Нэбвен медленно поднял руку, отдавая солдатам безмолвный приказ остановиться. На лай вышли трое – дряхлая жрица, молодой послушник и средних лет жрец. Судя по большой пекторали[7] с шакалом Ануи на его груди, именно он был главным здесь.
Верховный Жрец заброшенного храма отозвал псов, и те отступили в тень храма. Послушник ласково успокаивал животных, по очереди гладя каждого, и с интересом поглядывал на рыжих гончих.
«Стало быть, здешним жрецам всё же есть, кому передать своё учение», – удивился Нэбвен, а вслух провозгласил:
– Привет вам, мудрые хранители знания!
Верховный Жрец склонил голову в знак приветствия и внимательно оглядел отряд, задерживая взгляд на каждом из прибывших. Ни Нэбвен, ни его солдаты сейчас не носили знаков различия имперской армии.
– Простите, у нас редко бывают живые гости, – произнёс он, чуть улыбнувшись. – Кто вы?
Военачальник приблизился к Верховному Жрецу и показал ему императорскую печать.
– Я и мои воины здесь по приказу самого Владыки Секенэфа, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, – тихо произнёс он. – Согласно тому же приказу, наше прибытие должно сохраняться в тайне.
Верховный Жрец кивнул без особого удивления. Бальзамировщики[8] вообще редко проявляли понятные окружающим эмоции.
– В другое время я сказал бы, что для нас честь и радость принимать у себя воинов самого Императора, – так же тихо проговорил жрец. – Но сейчас недобрые тени бродят по этим пескам, и потому мы стережём врата нашей обители теми немногими силами, которые у нас ещё остались. Однако же по Закону мы, как и всякий храм, должны предоставить кров и пищу тем, кто несёт печать Владыки. Добро пожаловать! – последние слова он произнёс громче, уже обращаясь к солдатам. – Насладитесь нашим гостеприимством! И можете отпустить псов. Кто, как не сам Ануи, лучше приглядит за ними здесь?
– Благодарю, – искренне проговорил военачальник и кивнул солдатам, удерживавшим гончих.
Те отпустили собак, весьма, казалось, довольных таким положением вещей. Псы-стражи храма не нападали на них: священные звери Ануи были куда разумнее простых животных.
Верховный Жрец велел накрыть столы и сам проводил отряд во внутренние помещения, попутно объясняя, где гости могли совершить омовение, и куда следовало пройти к общей трапезе. Воины были рады, но всё же медлили. Жрец понял их неуверенность и сказал:
– Нет малодушия в том, чтобы трепетать перед дыханием Западного Берега. Однако пусть ваши сердца будут спокойны. Как и вы, мы обитаем на Берегу Живых, хоть и служим Стражу Порога. Наши тела так же нуждаются в пище и питье, и потому наша еда самая что ни на есть обыкновенная, вопреки народной молве. Холодное пиво не обратится в туман, а свежий хлеб не рассыплется прахом в ваших руках.
В ответ на доброжелательную шутку среди солдат раздались смешки – с суевериями было покончено. Нэбвен одобрительно кивнул.
Сумерки сменились звёздной ночью, когда Перкау, Верховный Жрец храма, и старший военачальник Нэбвен вышли на одну из террас храма, чтобы поговорить без свидетелей. Ветер шелестел в ветвях старых раскидистых сикомор[9], подступавших к каменному парапету, сглаженному не знавшим милосердия временем. Плиты из потемневшего песчаника, истоптанные многими поколениями жрецов, тоже были неровными, местами покатыми, но без трещин. Военачальник даже не решался предположить, сколько веков видел этот храм.
