спросила, где она может получить свое пальто. Санитарка обещала узнать и ушла. Вернулась с ее сапогами и больничным длинным стеганным ватным халатом вместо пальто. Возле выхода столпились больные. Элина вышла со всеми во двор отделения. Гулять предполагалось по малюсенькому скверику с, по-зимнему, прозрачными кустиками низенькой зеленой изгороди и накрытыми грязной пластиковой пленкой клумбами.

   День тянулся медленно и перемежался тоскливой апатией с тревогой и страхом. Никто так и не пытался завязать с ней разговор. Кроме ее доктора.

   На четвертый день она, как ей показалось, созрела для "серьезного" разговора с врачом. Наметила план этого разговора. Главная цель была выяснить, как долго ей здесь придется находиться и по каким критериям врач будет определять ее готовность к выписке.

   Она с нетерпением ждала, когда ее позовут на беседу. Но день перевалил за середину, прошел обед и прогулка, а ее все не звали. Тогда она набралась храбрости, пошла на сестринский пост и сказала дежурной, что хочет видеть своего лечащего врача. Та первым делом поинтересовалось, что случилось. Когда выяснила, что ничего особенного не произошло, обещала доложить о таком желании.

   - А как я узнаю, когда меня вызовут?

   - Если ничего особого не произошло, то есть срочности нет, то врач позовет, когда у него будет время.

   - И когда оно будет?

   - Откуда же я могу это знать? Ждите, позовут.

   Вот так, оказывается. Врач тоже может не хотеть разговаривать.

   Наступил вечер. Элина поняла, что сегодня ей не доведется общаться с доктором. Зря она себя настраивала. Соседки ушли смотреть телевизор. Ту странную соседку, которая постоянно шептала, перевели в другую палату и Элина осталась одна. Родители сегодня не приходили. Вова, "претендент на должность бойфренда", как она определила его статус, по ее просьбе не был родителями извещен о том, где она находится, равно, как и на работе об этом не знали. Узнают, конечно, такую тайну не сохранить.

   Книжку какую-нибудь почитать, что ли? Но книг у нее с собой не было. Попросить у кого-нибудь? Неудобно как-то.

   Дверь открылась и в палату зашел ее врач.

   - Добрый вечер, смотрю скучаете? Можем поговорить сейчас, если не передумали.

   Прошли к врачу в кабинет.

   - Я сегодня дежурю, вечер свободный, если, конечно в больнице все спокойно будет.

   - В такой больнице бывает спокойно?

   Врач улыбнулся - Представьте себе, бывает. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

  Присаживайтесь, располагайтесь, будем надеяться, что меня не вызовут в ближайшее время.

   - С чего начнем? У меня конечно есть к вам и другие вопросы, но я хочу, чтобы вы рассказали мне о театре. Стыдно признаться, но уже не припомню, когда был там последний раз. Наверное, еще интерном.

   И он начал расспрашивать, задавать смешные и наивные вопросы. Элина развеселилась. Тоже мне, интеллигент, не знает элементарных вещей. Но доктор с таким интересом ее слушал, так умилительно удивлялся обычным для театрала вещам, что она почувствовала к нему даже некоторое расположение.

   - Теперь ваш черед, задавайте теперь свои вопросы. - предложил доктор.

   Ей казалось уже неуместным переводить беседу на серьезные темы и приступать к реализации своего плана на разговор.

   - Вы йдавно здесь работаете? -спросила она.

   - Как сказать... Где-то с конца семидесятых.

   Вот как оказывается, а она думала, что они почти сверстники. Моложаво выглядит.

   - Что вас привело в психиатрию?

   - Хм.. Ну и вопросики у вас... Но ладно, отвечу. Романтика и прагматизм.

  Спросите, как это понимать. Разьясняю: все просто. Согласитесь, психиатрии присущ ореол некоторой таинственности - это романтика. А прагматичность связана с процентной надбавкой и длительностью отпуска. Тогда это имело значение, впрочем, и сейчас тоже.

   Вспомнила, что хотела найти книгу. Спросила, есть ли в отделении библиотека. Библиотека оказалась рядом, в соседнем кабинете, где располагалась медсестра по "реабилитации". Зашли туда, библиотека занимала несколько книжных полок и с первого взгляда Элина поняла, что читать тут нечего - репертуар исчерпывался потрепанными томиками детективов и женских романов. Увидев разочарование пациентки, доктор предложил посмотреть еще в его шкафу.

   "Щедрый какой" подумала Элина, " мягко стелет". И тут же устыдилась этой мысли. С чего бы ему стелиться передо мной? У него таких больных на голову половина отделения.

   Книг было явно меньше, но качество - не сравнить.

   - А зачем вам здесь художественные книги? - спросила она.

   - Так уж получилось: много лет мыкались по квартирам, вещи накапливались, переезды усложнялись, а книги это такая вещь, которую можно и в служебном кабинете держать. Никому до них дела нет.

   Переключились на литературу. По части литературы, а потом, как оказалось, и музыки, доктор был на высоте и кое-где превосходил Элину.

   В общем, после беседы она возвращалась с обилием впечатлений и "Альтистом Даниловым" под мышкой.

   Лечение началось на следующий день. То, что она принимала таблетки и получала уколы, оказалось только прелюдией.

   В первой половине дня ее позвали в сестринский кабинет, где измерили давление, после чего отвели в манипуляционную, где ее ждали врач и медсестра. Врач пояснил, что сейчас ей сделают особый укол, после которого у нее может наступить некоторое опьянение и врач проведет ей сеанс лечебного внушения с целью освобождения от тревоги и страха.