— Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?
Долгопупс лишь плакал от боли.
— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнёс Снейп, обращаясь к другому гриффиндорцу. — И минус балл за такое зелье, Долгопупс.
Покидая класс, Гарри размышлял о том, почему профессор возненавидел его. Ведь его интонация да и то, что он спросил его первым, явно говорили об этом. Хорошо, что хоть баллы не снял. Наверное, потому что он слизеринец. Говорят, что своим Снейп симпатизирует, зато на гриффиндорцах отрывается. Интересно, как бы к нему относился Снейп, если бы Гарри поступил на Гриффиндор?
========== Quidditch and its aftermath ==========
Как оказалось, будь он гриффиндорцем, то ему пришлось бы туго, особенно на уроках зельеварения. За прошедшие уроки Гарри понял, что Снейп сильно недолюбливает факультет львов. Теплые отношения с однокурсниками у него так и не сложились. Конечно, был Блейз, с которым он проводил много времени, но вряд ли это можно было бы назвать дружбой. Скорее, они были хорошими знакомыми. Более того Гарри понял, что на Слизерине ничего не бывает за просто так. Блейз охотно делился слухами или какой-то информацией, но и сам хотел узнавать что-нибудь взамен. Или начинал просить помогать ему с уроками. Гарри волей-неволей пришлось рассказывать о себе, о своей жизни в мире маглов, изрядно приукрашивая или меняя факты. Ему не хотелось, чтобы гордые и независимые слизеринцы знали о том, как он жил у Дурслей. Как слуга работал по дому, а спал вообще в чулане. Если они об этом узнают… Это спустит в унитаз все их опасения по его поводу, а репутация Гарри упадет ниже плинтуса.
Злость на Дурслей удушающей волной поднялась в нем. Это они виноваты, что он жил так, именно они скрывали от него правду о волшебном мире! А теперь ему приходится обманывать, придумывая своё несуществующее прошлое, в нормальной семье, внутренне трясясь от страха при мысли, что его поймают на лжи или нестыковках в его рассказе. Он станет как старшекурсница Лиз, которую ни во что не ставил не только ее класс, но и добрая половина Слизерина, и которая была на побегушках у старосты, да и не только у неё. А уж какие оскорбления для него придумает Малфой! Поэтому он будет держать рот на замке, рассказывая только то, что не навредит ему. Сейчас все приглядываются к нему, составляя своё мнение. Даже тот же Забини, расспрашивающий о всяких подробностях жизни Гарри. Хотя о своей семье Блейз ведь тоже рассказывал довольно-таки скупо, хотя и обмолвился, что отец его давно умер, а живёт он с матерью. Это подкупало Гарри, потому что у него не было родителей и он считал, что Блейз в чем-то понимает его. Может, его отца тоже убили тёмные маги? Мальчик как-то стеснялся спрашивать об это своего приятеля.
Вечерами ребята устраивались вместе и делали домашние задания. Гарри иногда думал, что Малфой просто не принимал Забини в свою компанию или что Блейз слишком независимый и не хочет попадать под влияние Малфоя, которое тот бесцеремонно пытался распространить не только среди их одноклассников, но и на другие курсы. Хотя, по какому критерию отбирал друзей Малфой, оставалось загадкой. Остальной факультет жил своей жизнью, однако, когда Гарри чувствовал на себе чьи-нибудь взгляды, создавалось впечатление, что все чего-то от него ожидают. Будто в любой момент Поттер мог превратиться в Тёмного Лорда или проклясть окружающих. А может, у Гарри просто разыгралась паранойя?
В доме Слизерина, прямо перед выходом из гостиной, висела доска объявлений. Круглая, с некоторыми потёртостями от постоянного использования и кучей различных листков с объявлениями. После ужина в пятницу однокурсники заметили на ней большой и явно официальный лист, который сразу выделялся на фоне остальных. У первокурсников во вторник будут полёты! На метлах! Эта новость сразу лишила слизеринцев покоя на все выходные.
Сегодня вторник, значит, у Гарри Поттера будет первый урок полётов на метле. К слову сказать, научиться летать было бы чудесно, однако его пугала мысль о том, что придется летать прямо перед Малфоем. Блондин же за завтраком рассказывал Нотту и всем желающим о том, как превосходно он летает. Гарри уже порядком надоело выслушивать все эти истории в выходные, но высказывать свое мнение он не торопился, постепенно привыкая к тому, что на него не обращают внимания. В школе с Дадли было куда хуже.
Хотя бесконечные разговоры про квиддич порядком набили ему оскомину за пару дней. Ещё в прошлую субботу Гарри разжился в библиотеке книгой по контрзаклятиям и защитой от сглазов, которую ему рекомендовала суховатая и строгая библиотекарь мадам Пинс. Тот учебник по защите от Темных искусств, что он купил в Косом Переулке, его не удовлетворял. В нем не было ничего такого, что помогло бы защитить себя в случае чего. Неожиданно в библиотеке оказалась и Грейнджер. Девочка сидела одна, обложившись книгами, и что-то сосредоточенно записывала в толстой тетради. Гарри почувствовал глухое раздражение. Эта девочка на уроке зельеварения так стремилась дать ответ на вопросы его декана, что аж подпрыгивала на своём стуле, а ведь её никто даже не спрашивал! А он стоял и твердил, что не знает ничего, как дурак. Как и на уроке, она сидела совершенно одна. Гарри вдруг отчетливо осознал, что та явно не нашла друзей на своем факультете из-за своего несносного характера, который она ярко продемонстрировала в поезде. Развернувшись, он отправился обратно в гостиную. Про Азкабан, который упомянул в Снейп в гостиной факультета, у библиотекаря он спросит в другой раз. Не хотелось ему позориться перед этой всезнайкой вопросами, на которые все знают ответы, кроме него.
Устроившись в удобном кресле, он начал листать страницы книги, стараясь не слушать рассказы однокурсников про их крутые приключения верхом на метле. Хотя не слушать было невозможно. Больше всех рассказывал Малфой, сбиваясь, иногда тараторя и забывая свою манеру говорить медленно и высокомерно. Однако и другим было что сказать. К удивлению Гарри, даже неразговорчивый Пайк рассказал про то, как он добирался с просто невероятными приключениями на метле к своему дяде, который жил где-то очень далеко, а все внимательно слушали. В итоге Гарри и сам отложил книгу и стал слушать вместе со всеми, наблюдая за говорившими.
Изначально, Гарри полагал, что Драко мало чем напоминает Дадли, но чем больше он наблюдал за ним, тем больше приходилось признавать, что с Дурслем-младшим у блондина всё же есть общие черты характера. Несмотря на то, что Малфой не бьет беззащитных и девочек, ведёт себя куда более изысканно и отличается большей сообразительностью, чем Дадли, Гарри чувствовал, что есть что-то похожее между ними. Хотя худощавого Малфоя, которого Гарри прозвал про себя хорьком, так как он чем-то напоминал ему это животное, и жирного, похожего на свинью, Дадли было сложно поставить в один ряд, ведь более разные внешности и представить сложно, но Гарри видел, что они оба эгоисты до крайности, которым плевать на других. Он понял, что страх Малфоя — это быть не в центре внимания, быть не оригинальным. Даже его птица была не сова, как у всех, а филин. И Малфой с огромным удовольствием, получая письма во время завтрака, жалел тех, кому утром почты не пришло. Гарри знал, что эти уколы направлены в его сторону, но никак не мог отреагировать. Что поделаешь, если у него нет никого, кто ему бы написал?
Погода во вторник была замечательной для полётов. Ветра почти не было, грело солнце, возвращая ученикам крохотные дни лета. Гарри с остальными пришлось стоять и ждать опаздывающих гриффиндорцев, вместе с которыми проходило занятие. Урок проводила мадам Трюк. У неё был командный голос, и она напоминала Гарри его школьного учителя по физкультуре.
— Вытяните руку и скажите «Вверх»! — скомандовала мадам Трюк, оглядывая всех учеников.
Студенты Гриффиндора и Слизерина стояли друг напротив друга. Одновременно вытянув руку, десятки юных магов крикнули: — Вверх!
