— О чем задумалась? Неужели о кассетах?

— Почти, так что?

Фэш покрутил в руках кусок пластмассы, а потом вдруг стал пристально разглядывать его. Его лицо оживилось, и даже извечная складка на лбу прошла. Захарра подползла ближе, пытаясь разгадать перемены с братцем. Что же он там увидел?

— Смотри, это, кажется, наша кассета… помнишь, на ней еще пятно от красок было… и след от твоих зубов, — Фэш по-мальчишески усмехнулся, — кто-то очень любил закусывать любимыми игрушками, а?

— Да иди ты, — Захарра не могла поверить, что чуть не выбросила их детскую кассету… эта же та самая, та самая, которую они засматривали до дыр, пока ждали родителей ночами. — Помнишь песню оттуда?

— Песню? Знаешь, если честно, — Драгоций взлохматил волосы, словно ему стало неловко, — я вообще мало что помню. Там, кажется, был какой-то парень… и он вечно влипал во всякие неприятности.

— Пойдем, попробуем ее запустить. Вдруг сработает.

Фэш кивнул в сторону разведенного ими бардака. Он уже завтра утром должен будет уехать из Драгшира, чтобы к началу недели быть на работе… теперь у него ее столько, что впору ночевать прямо там, в Змиулане. Наверное, ему сейчас всяко лучше, чем в пустой постели, не к месту подумала Захарра и самой стало как-то тоскливо… Что же ее брату вечно не везет с этим. Хоть раз попалась бы нормальная, скромная девчушка, не ищущая проблем им обоим.

— Ой, да завтра я сама все разберу, не переживай. А сегодня уже можно отдохнуть, — девушка потянула его за руку, видя, что Фэш все мнется, — пойдем, а то я возьмусь за коробку, где прячется тетушкин медведь. Помнишь? Такой черный, с разноцветными глазами… ты еще думал, будто он смотрит, как ты спишь, и хочет отгрызть пальцы на ногах.

Фэша перекосило. Кажется, медведя завтра уже не будет, а во дворе завоняет краской и дымом.

— Да не боялся я его, просто… недолюбливал. Как вспомню этот взгляд, бррр, — Драгоций поморщился, — ладно, пойдем смотреть кассету. Мне даже интересно, что там.

В гостиную уже пробрался вечерний сумрак и из сада тянуло прохладой. Наверное, летом стоит держать окна открытыми и тогда вся комната пропитается запахами трав, а по утрам все будет купаться в золотистых лучах. Захарра вспомнила, как славно в детстве тут было спасаться от вечного драгширского зноя. Хотелось бы ей вернуть те времена…

— Эй, чего ты все на этот ковер поглядываешь? Мы как приехали, ты вечно к нему подходишь.

Фэш насупился, будто его поймали на мухлеже, но, конечно, колоться не стал. Ну и пусть. Если надо — расскажет, а щипцами вытягивать из брата правду Захарра бы не стала. Не маленький уже.

Они сели у старенького телевизора, окутанного паутиной проводов. Фэш принялся сражаться с проигрывателем, а Захарре пришлось работать фонариком — а то за тумбочкой была мышиная темень.

— Ты, наверно, сердишься на меня? — неожиданно спросил Фэш, сдувая с лица ошметок пыли. Интересно, а лучшего времени для болтовни нельзя было найти?

— За твой скверный характер я перестала сердиться лет в десять.

— И просто приобрела такой же, — усмехнулся братец, но быстро сник, — но вообще я серьезно… ты же видела ту статью…

Так вот оно что… Конечно, Захарра видела и читала, как некая Лисса ЧарДольская со смаком залезла в их семейные дела, а потом по капле нацедила отменного яда. Сначала она страшно разозлилась, но вскоре отошла. Родителям это не повредит, а доля правды в статье была, что уж там… намного больше ее заботила реакция дяди, вот кто точно не оценит прыти племянника.

— Ее только слепой не видел, да и то ее бы ему прочли. И не один раз, — фонарик в руке чуть дрогнул, — это тебя Огнева надоумила?

— Обстоятельства.

— Которые сложились так из-за Огневой…

— Да забудь ты уже о ней. Между нами все кончено. Дядя постарался, а один его прихвостень скрепил дело…

Он его не простит, вдруг поняла Захарра, смирится, может и смирится, но не простит. После родителей уж точно… Ей вдруг стало предельно ясно, пройдет еще пара-тройка лет и Фэш окончательно созреет бросить Астрагору вызов. А значит, ей тоже придется.

— Смотри, заработало, — Драгоций распрямился, прогибая затекшую спину, — вставляй кассету.

Захарра так задумалась, что сначала отправила ее не той стороной, и только с третей попытки разобралась в чем дело. Дело было в рыжей Огневой.

По экрану пошла рябь. Через серый треск кое-где проклевывались цветные пятна, словно бабочки в плотном тумане. Фэш начал что-то крутить, то и дело шипя сквозь зубы. Наверное, сам уже был не рад своему предложению вспомнить детство. Да и что может рассказать им эта кассета? Ее время давно минуло.

Но вот изображение разгладилось и появились первые титры. По комнате расползлась хриплая музыка, словно кто-то играл на промокшем пианино. Захарра обняла коленки, кладя голову на сцепленные ладони. Этот мотив она узнала, но слова путались на языке, никак не желая проявляться. А ведь они были такими простыми… Мама вечно напевала их перед сном… Ей вдруг показалось, что сегодня она их уже слышала. Дурацкая мысль.

— Неужели, — Фэш рядом весь напрягся и, казалось, хотел влезть прямо в экран, — такого не может быть…

— Что? Ностальгия мучает, — усмехнулась Захарра, понимая, что вряд ли ее братец так переполошится из-за детского мультика. Может по работе что… Вспомнил про Рока и вот теперь сидит, мучается.

А между тем зазвучали слова. Драгоций чуть не подскочила, ну конечно, как она могла забыть такое? Эту песню крутят, где только можно, а все девчонки так вообще сходят с ума от одного только припева.

Драгоций прикрыла глаза и тихо замурлыкала себе под нос:

— О-ли-ла-ло, и мое сердце стало твое… уже было предрешено.

Фэш неожиданно поднялся и вышел.

— Мне надо пройтись… Тут душно, — только крикнул он в дверях, хватая куртку, — скоро вернусь.

Это походило на бегство. Только от кого и чего, Захарра совершенно не поняла. Вряд ли брата так напугала румяная Зарри Столетт с дурацкой косичкой. Наверное, дело вообще не в этом. Просто у него сейчас настроение скачет похлеще, чем кардиограмма у больного. И сам он будто больной… боги, что же ей делать… Захарра поставила кассету на паузу и спросила себя, а что бы мама сделала в такой ситуации? Ответ пришел вместе с застывшей мордочкой Столетт на экране — при маме такого бы не случилось.

Ругаясь, Захарра схватила с крючка пальто и сама побежала на улицу, искать ненормального братца. Она конечно и на треть не столь проницательна, как Селена, но что-то от матери ей досталось. И своих она в беде не бросит. Никогда.

Фэш нашелся под старой липой, на запорошенной скамейке. Он сидел, задрав голову, и как будто что-то искал в расчерченном облаками небе. Захарра потопталась, собираясь с силами, а потом вышла из тени.

— Все-таки пришла? — усмехнулся брат. Он чуть пододвинулся, одной рукой привлекая девушку к теплому боку. — Тут холодно.

Из его рта вышел белесый пар и растаял в хрустящем воздухе. Весна еще только осваивалась, и на зеленой траве блестел серебристый иней.

— Помнишь, как мы тут играли в детстве? Вот по этой липе можно было забраться на балкон, если заранее открыть окно, — Захарра положила голову на плечо брата. — Ты еще вечно посмеивался надо мной… у меня не хватало духу прыгнуть на самую последнюю ветвь.

— Но ты же прыгнула…

— И она подломилась.

Фэш поморщился. Им тогда знатно досталось, особенно ему. Диаман впервые взялся за ремень и пару раз прошелся по спине сына. «Твоя сестра чуть не пострадала, а ты был рядом и только подбадривал ее… таким-то старшим братом хочешь вырасти».

Казалось, весь сад был наполнен тенями прошлого, и сейчас они вышли, блуждают между деревьями и тихо перешептываются с живыми.

— Я был тем еще засранцем. И на месте папы не ограничился бы одной трепкой.

— Что у тебя стряслось? Рассказывай, — Захарра почувствовала, как под щекой дернулась рука Фэша. — Давай, ночь долгая. А мы тут одни.

— Это не… все нормально, правда.