Василиса отвернулась первой.
— Прошу всех встать. Суд начинается.
После этих слов все чинно поднялись со своих мест, словно всё происходящее было хорошо отрепетированным спектаклем, а каждый сидящий до зубного скрипа заучил свою роль. ЧарДольская поднялась вместе со всеми, как часть одного единого организма.
В зал вошел Нортон Огнев.
На секунду зал потонул во вспышках камер, гуле и нескончаемых вопросах, повисших в воздухе. А потом наступила звонкая тишина. Где-то мерно тикали часы, и секундная стрелка весело отсчитывала пройденный путь.
ЧарДольская почувстовала на себе мимолетный взгляд отца. И этого единственного мига хватило, чтобы внутри все отсырело. Василиса поймала себя на том, что сидела и раз за разом повторяла что-то похожее на бессвязную молитву, обращенную непонятно к кому.
Миракл поднялся за стойку, разложил белый ворох бумаг и взял слово.
— Папа, постой… ты снова уходишь? — Норт схватил Огнева-старшего за штанину и что есть силы задрал голову.
Дейла с Василисой подбежали следом за братом, обступив отца, словно стая голодных волчат.
— Расскажи сказку, пап.
Нортон опустился к своим детям, по очереди оглядывая их.
— А разве мама уже не прочла вам перед сном?
— Мы хотим услышать другую сказку… расскажи нам страшную сказку.
Нортон Огнев усмехнулся, потрепав сына по светлой макушке. Кому как не ему знать, сколько страшных сказок существует взаправду.
— И тем самым мы считаем, что все обвинения, выдвигаемые против Нортона Огнева, были основаны на недостоверных, непроверенных сведеньях. К тому же в их формировании явно участвовала конфиденциальная информация, добытая из зашифрованных переписок, хранящихся непосредственно в архивах ЗолМеха. И я хотел бы задать вопрос господину Лазареву, как он смог получить доступ к ним?
Василиса забралась под одеяло — в эту ночь ей разрешили поспать вместе с сестрой. Дейла свернулась у нее под боком, постоянно хихикая. Девчушка все время хватала ее за руку и никак не могла успокоиться. Нортон присел на край кровати.
— Вы знаете, что раньше нашим городом правил один великий правитель? Его звали Эфларус, и он верил, что нет никого сильнее и лучше его. Говорят, он выстроил самый прекрасный замок. Такой красивый, что люди со всего королевства съезжались посмотреть на него… Все восхищались его творцом и говорили — нет ничего такого, с чем он не смог бы справиться.
— А потом прилетел дракон и все разрушил? Или замок захватили злые войны? — Норт поерзал, от нетерпения начав грызть ноготь.
— Нет. Все было совсем не так.
Константин Лазарев бросил на Миракла нечитаемый взгляд и тоже поднялся.
— Данная информация была получена нами из проверенного источника, оглашать который я не могу, исходя из его пожеланий остаться анонимным. Но в деле были указаны все необходимые замечания, чтобы господин судья мог убедиться в законности наших методов.
Судья откашлялся.
— Что же… Пора выслушать первого свидетеля по данному делу. Со стороны ответчика приглашается Елена Мортинова. Пожалуйста, поднимайтесь и знайте — все ваши слова должны быть правдивы.
Госпожа Мортинова со сверкающей брошью на груди, похожей на осколок тающего льда, прошла по залу, оставляя за собой шлейф духов.
— Я долго молчала… пожалуй, слишком долго, чтобы мои слова оставались правдой.
Василиса закрыла глаза и почти дотронулась до острого золотого шпиля. Под ней пронесся прекрасный замок, сотканный из жемчужных нитей. А с главной башни ей помахал сам Эфларус — беловолосый старичок с добрыми зелеными глазами.
— Но в один день великий правитель подумал — а вдруг кто окажется мудрее, сильнее, лучше? Вдруг где-то появится замок краше? И Эфларус так долго думал над этим, так долго переживал, что в какой-то миг понял — не будет на земле никогда творения прекраснее, чем его.
— Но ведь он не мог решить за всех людей в мире?
Нортон внимательно посмотрел на дочь. Его глаза стали печальными.
— Не мог… но сделал это. Он разрушил свой замок. Сам.
Елена оглядела притихший зал торжествующим взглядом, словно на ее груди сияла незримая медаль, а потом глубоким, проникновенным голосом произнесла:
— Я попрошу пригласить еще одного свидетеля. Алексея Рознева.
— Он имеет какое-то отношение к данному делу? — судья чуть нахмурился.
— Нет. Но он знает о Нортоне Огневе нечто такое, что утвердит вас в правдивости всех обвинений. Он и Василиса ЧарДольская.
Замок, сотканный из жемчужных нитей, рвался на части, оставляя после себя лишь серый прах. Его камни обращались в шелуху, крыши — в крошку, а где-то над всем этим горько смеялся безумный старик.
Нортон Огнев закончил рассказ, а потом задумчиво сказал в пустоту:
— Очень легко поверить в свою неуязвимость… особенно, когда ты имеешь все. Но единственное, что принадлежит нам, — наша семья. Все остальное облетит пеплом.
Василиса ЧарДольская, сидя на жесткой скамейке, почувствовала, как в ее руке остается лишь пепел.
========== Глава 23 ==========
Василисе на миг показалось, что под ней пропадает пол, и она катится в черную леденящую бездну. Ее затягивало все сильнее и сильнее, вышибая из легких воздух.
Первый шок медленно отступал, как волна, оставляющая после себя месиво из грязи и песка. Откуда? Откуда она могла знать? ЧарДольская поймала взгляд Елены. Женщина смотрела на нее с холодным торжеством героя, перерубившего голову дракону.
А потом Василиса все поняла. И показалось, что голову отрубили ей. Мечом, который она сама вложила в родные руки.
Фэш Драгоций все это время смотрел на нее, словно пытаясь докричаться сквозь весь зал. Его лицо с горящими синими глазами — лицо предателя — все еще манило к себе. Василиса молча, но от души пожелала ему гореть в пекле. В том самом, где он сначала выпотрошил, а потом спалил ее душу. По взглядам родственников ЧарДольская поняла — для нее готовят костер не меньше.
Лешка, а теперь уже Алексей Рознев, вошел в зал суда своей развязанной походкой, доставшейся ему от сотен часов, проведенных на тренировках. За те несколько лет, что Василиса с ним не общалась, парень успел превратиться в широкоплечего молодого мужчину. На секунду он замедлялся, проходя мимо нее, и незаметно подмигнул. Во всяком случае, по мнению Рознева, но точно не половины собравшихся. По залу расползся шепот.
— Нортон Огнев не только мошенник, но еще и преступник, — после короткой официальной справки начал Лешка. У кого-то из слушателей упала ручка. — И сегодня вы узнаете, на чем Огневы наживаются.
Василиса тихо застонала, отчего сосед от нее — пожилой серьезный мужчина — нервно дернул рукой. Черт. Черт. Черт.
— Этот человек не жалеет даже самых родных в погоне за выгодой, — девушке показалось, что голосом Рознева говорит кто-то другой, словно нанизывает ему на язык нужные слова. — Путем шантажа Нортон Огнев принудил свою дочь, Василису ЧарДольскую, отказаться от доли в компании, а также поставил под угрозу жизнь и здоровье человека.
Миракл откашлялся и взглянул на Лешку, как на грязный мазок поверх белоснежной рубашки.
— Господин Рознев, могу я поинтересоваться, на чем основываются ваши обвинения? И почему вы так долго молчали, вспомнив о них лишь сейчас?
Елена перестала улыбаться. Теперь она в упор смотрела на адвоката своего любовника. И в ее взгляде плясали черти.
— Мои обвинения основываются на личном свидетельстве моем. И Василисы.
ЧарДольская боялась поднять взгляд. Она чувствовала, как все присутствующие готовы вцепиться в нее и рвать-рвать на куски, пока девушка не утолит их голод. Голод на кровь, зрелища и чуть-чуть правду.
