1955 Час рассветный подъема Час рассветный подъема, Час мой ранний люблю. Ни в дороге, ни дома Никогда не просплю. Для меня в этом часе Суток лучшая часть: Непочатый в запасе День, а жизнь началась. Все под силу задачи, Всех яснее одна. Я хитер, я богаче Тех, что спят допоздна. Но грустнее начало Дня уже самого. Мне все кажется, мало Остается его. Он поспешно убудет, Вот и на бок пора. Это молодость любит Подлинней вечера. А потом, хоть из пушки Громыхай под окном. Со слюной на подушке Спать готова и днем. Что, мол, счастье дневное — Не уйдет, подождет. Наше дело иное, Наш скупее расчет. И другой распорядок Тех же суток у нас. Так он дорог, так сладок, Ранней бодрости час. 1955
Не много надобно труда Не много надобно труда, Уменья и отваги, Чтоб строчки в рифму, хоть куда, Составить на бумаге. То в виде елочки густой, Хотя и однобокой, То в виде лесенки крутой, Хотя и невысокой. Но бьешься, бьешься так и сяк — Им не сойти с бумаги. Как говорит старик Маршак: – Голубчик, мало тяги… Дрова как будто и сухи, Да не играет печка. Стихи как будто и стихи, Да правды ни словечка. Пеняешь ты на неуспех, На козни в этом мире: – Чем не стихи? Не хуже тех Стихов, что в «Новом мире». Но совесть, та исподтишка Тебе подскажет вскоре: Не хуже – честь невелика, Не лучше – вот что горе. Покамест молод, малый спрос: Играй. Но Бог избави, Чтоб до седых дожить волос, Служа пустой забаве. 1955 Вся суть в одном-единственном завете Вся суть в одном-единственном завете: То, что скажу, до времени тая, Я это знаю лучше всех на свете — Живых и мертвых, – знаю только я. Сказать то слово никому другому Я никогда бы ни за что не мог Передоверить. Даже Льву Толстому — Нельзя. Не скажет – пусть себе он Бог, А я лишь смертный. За свое в ответе, Я об одном при жизни хлопочу: О том, что знаю лучше всех на свете, Сказать хочу. И так, как я хочу. 1958 Космонавту Когда аэродромы отступленья Под Ельней, Вязьмой иль самой Москвой Впервые новичкам из пополненья Давали старт на вылет боевой, — Прости меня, разведчик мирозданья, Чьим подвигом в веках отмечен век, — Там тоже, отправляясь на заданье, В свой космос хлопцы делали разбег. И пусть они взлетали не в ракете И не сравнить с твоею высоту, Но и в своем фанерном драндулете За ту же вырывалися черту. За ту черту земного притяженья, Что ведает солдат перед броском, За грань того особого мгновенья, Что жизнь и смерть вмещают целиком. И может быть, не меньшею отвагой Бывали их сердца наделены, Хоть ни оркестров, ни цветов, ни флагов Не стоил подвиг в будний день войны. Но не затем той памяти кровавой Я нынче вновь разматываю нить, Чтоб долею твоей всемирной славы И тех героев как бы оделить. Они горды, они своей причастны Особой славе, принятой в бою, И той одной, суровой и безгласной, Не променяли б даже на твою. Но кровь одна, и вы – родные братья, И не в долгу у старших младший брат. Я лишь к тому, что всей своею статью Ты так похож на тех моих ребят. И выправкой, и складкой губ, и взглядом, И этой прядкой на вспотевшем лбу… Как будто миру – со своею рядом — Их молодость представил и судьбу. Так сохранилась ясной и нетленной, Так отразилась в доблести твоей И доблесть тех, чей день погас бесценный Во имя наших и грядущих дней. 1961 Все сроки кратки в этом мире Все сроки кратки в этом мире, Все превращенья – на лету. Сирень в году дня три-четыре, От силы пять кипит в цвету. Но побуревшее соцветье Сменяя кистью семенной, Она, сирень, еще весной — Уже в своем дремотном лете. И даже свежий блеск в росе Листвы, еще не запыленной, Сродни той мертвенной красе, Что у листвы вечнозеленой. Она в свою уходит тень. И только, пета-перепета, В иных стихах она все лето Бушует будто бы, сирень. |
