Иштван вернулся в плацкартное купе. Макс презентовал сюрприз – домашнюю настойку на клюкве, заботливо приготовленной тестем в прошлом месяце. Парни накапали по стопочке, и, чокнувшись, опрокинули содержимое. «За будущий успех мероприятия». Иштвана чуть «трусило» от первого в жизни командировочного выезда, и так кстати, что сладостная теплота настойки быстро обволокла его организм. Парни повторили еще по пятьдесят грамм. Мгновенно вспомнились случаи из жизни, с которыми непременно захотелось поделиться. С каждой новой рюмкой истории становились всё смешнее и красочнее, а женщины в них – буквально раскрепощённые горячие нимфы. Быстро справившись с бутылкой, душа просила добавки, но как резонно заметили парни – завтра ответственный день, лучше хорошенько выспаться. Тем более, что поезд прибывал ночью, а когда там они ещё заселятся в гостиницу – непонятно. На том и решили, что на сегодня отбой.

– Поезд прибывает к станции «снегири» через восемнадцать минут. Стоянка полторы. – отрапортовала проводница, тормоша Иштвана за бок. – Сдаём белье, быстренько.

Ведущий подскочил с кровати, разбудил диджея и помчался в тамбур, напяливая по пути второй ботинок. Крайне вредная привычка, которую парень никак не мог бросить – первая утренняя сигарета. Все вместе взятые блага мира и близко не смогут сравниться с затяжкой никотина после сна. «Сладостная, слегка дурманящая голову, зараза». Если люди, дымящие от случая к случаю, могут противостоять пагубной традиции утра, то ведущий не был способен сопротивляться. Вообще. Лютая стужа, адовая жара и прочие катаклизмы не имели шанса притупить желание позавтракать дымом. Так же, как и в тот день, когда его любимая пассия назло скурила последнюю сигарету, а парню пришлось топать четыре километра до магазина. Злым и крайне нервным.

Поезд подъезжал к посёлку. «Снегири» – типичное провинциальное поселение, коих в России великое множество. В советское время градообразующим предприятием, обеспечивающим население работой, служил кирпичный завод. Работая на полную мощность, мануфактура обеспечивала строительными материалами весь Дальний Восток и экспортировала продукцию ближайшим соседям – Китаю и Индии. Затем, как водится, нагрянул развал страны. Если после смены власти завод ещё как-то просуществовал несколько лет, то дефолт девяносто восьмого года окончательно уничтожил производство. Закрытие предприятия спровоцировало массовый отток населения на более благоприятные территории, а те, кто остался, как могли приживались к новым условиям. Благо, богатая экосистема тайги, рек и горных хребтов не давали людям умереть от голода. Сначала занимались собирательством – на территории произрастает большое количество редких ягод, грибов, папоротника и женьшеня. Корни последнего высоко ценятся своими удивительными целебными свойствами, используемые преимущественно в восточной народной медицине. Затем сельчане перешли на ловлю осетровых рыб для последующей продажи черной и красной икры. Естественно, никакой документации и гарантийных талонов качества. Апофеозом переориентации местного населения стала охота на медведей. Опасная профессия бывших каменщиков, милиционеров и председателей колхозов хорошо оплачивалась, ведь за медвежий жир, когти, мясо и шкуру отдавали баснословные деньги на чёрном рынке. Основными бизнес – партнерами для «снегирей» – так в шутку называли местных экспортёров природных богатств, остались китайцы. Бизнесмены из поднебесной скупали весь нелегальный товар, щедро выплачивая авансы и премии. С тех пор в посёлке началась новая жизнь – сытая, ленивая и сезонная. Люди существовали сами по себе, независимо от государственных реформ, организовав внутри посёлка местное самоуправление, более похожее на общину. Этакий вариант княжества Монако с королём Валерой из суровых таежных территорий.

– Хватай колонку и усилитель. – скомандовал Макс, закидывая на себя оставшуюся аппаратуру. В тамбуре стояла очередь из сходивших на станции людей, крепко затрудняя парням выход. За полторы минуты требовалось вынести багаж, себя и мозги проводнице, подгонявшей нерадивых пассажиров. Прозвучал «пшик» электропневматических тормозов и поезд окончательно остановился, пока вагоновожатая отворяла железную дверь, спуская лестницу на перрон. Началась эвакуация. Пассажиры спрыгивали вниз на край платформы, минуя ступеньки лестницы, а оставшиеся в тамбуре – выбрасывали сумки из поезда. Со стороны могло показаться, что в посёлок прибыла группа быстрого реагирования в полном боевом обмундировании – с задачей захватить оккупированный перрон. Парни поступили так же. Макс спустился с вагона, забросил сумку ноутбука через левое плечо и готовился принимать аппаратуру. Послышался сигнал от машиниста – поезд вновь начинает движение. «Нужно ускоряться». Иштван взгромоздил колонку на грудь, будто пауэрлифтер, желающий поднять очередной камень на вершину постамента и, приготовившись, выбросил её из движущегося вагона. Так же поступил со второй колонкой. Затем настал черёд усилителя звука, стоек и сумки с проводами. Диджей еле поспевал за вагоном, принимая багаж на ходу, как «волк ловил яйца», но тут же выбрасывая их на землю. Когда Иштван последним выпрыгнул из поезда, локомотив набрал приличную скорость, оставляя ведущего в километре от места первоначальной высадки. «Успели».

Отряхнувшись от привокзальной пыли, парни собрали оборудование в центре перрона. Прибывшие пассажиры рассаживались по автомобилям встречающих их друзей и родственников, стремительно скрываясь в ночной тиши. Остальные с интересом наблюдали за чужеземцами с большими чёрными коробками непонятного происхождения – парни явно выделялись среди местного колорита. Возле перрона компания молодых людей шумно отмечали окончание рабочей недели в зелёной беседке. Или любой другой сельский повод, пьянящий своим разнообразием. Из жигулей вопил выкрученный до хрипа «нурминский» под аккомпанементы криков и свиста, возле – покорно ворковали дамы с детскими колясками, употребляя «пивчик» по-македонски – с двух рук одновременно. А те дети, что постарше, отпугивали местных собак от мангала, швыряясь в них увесистыми камнями с дороги. «Вот такая мама, папа, я – спортивная семья».

– Эй, Денис. Как добрались?

Откуда-то из темноты, появился щупленький мужчина лет тридцати в «германке» и потертых кроссовках. Чёрная, красная и желтая боковые полосы сияли на груди белоснежной олимпийки и повторялись на штанах, вытянутых в коленях. Писк моды, комфорта и пацанской мечты. Ведущий не мог поверить своим глазам – спец одежда школьных гопников дожила до наших дней. И всё так же отвратительно выглядит. Поверх костюма на мужчине красовалась рыжая цепь под золото, размером с большой палец.

– Меня зовут Иштван – я ведущий свадьбы. Денис – мой начальник, наверно вы с ним связывались, он должен был предупредить, что приедем именно мы.

– Мне ничего не сообщали, но может невеста в курсе.

Неловкая ситуация. Денис, как всегда, позабыл предупредить клиентов об изменениях, видимо, загруженный поиском новой прибыли. Но ведь главное, что парни приехали. И, неважно, кто и как называется. Мужчина переспросил.

– Так как ты говоришь, тебя зовут?

– Иштван. Ударение на первую букву.

– Еврей?

– Нет. Чистокровный венгр. – отшутился ведущий, но мужчина шутку не оценил. Он внимательно разглядывал приезжих гостей, выказывая особое недоверие их внешнему виду. Затем, закидывая крошки «насвая» из смеси табака с гашёной известью под нижнюю губу и сплёвывая зелёную слюну, произнес.

– Ладно, будем знакомы, венгр. Валентин – жених. Следуйте за мной.

Валентин перелез через периллы перрона и так же стремительно исчез во мраке, как и появился. Парни побрели к ступенькам, волоча музыкальный скарб за собой и, приметив тёмный джип «ниссан террано», моргающий дальним светом – последовали к нему. Их встретил ещё один спортсмен, но уже в олимпийке голубого цвета, любезно предоставляя открытый багажник. Никто даже и не подумал предложить парням помощь в погрузке вещей. «Но да ладно, не сахарные». Пока ведущий с диджеем грузили аппаратуру в машину, компания в беседке дошла до кондиции, задаваясь вечными вопросами – «ты меня уважаешь или самый дерзкий что ли?». Побрякивая пустыми бутылками, молодые люди с чувством, с толком, с расстановкой, принялись мутузить друг другу лица. Кто стал катализатором агрессии, разобрать невозможно, ведь участвовали в драке от мало и до велика. «Семейная агрессия, месиво. Весело».