«Я докажу. Ей, себе, всему миру, кто я есть на самом деле и чего стою». Срываясь с места, «тойота» на полном ходу залетела в поворот, чуть забуксовав на снежном покрове. Иштван не знал куда ехать, впрочем, и никуда в точности не планировал. Давил от души на газ, будто старался размазать, как выпавший снег под покрышками, минуты своего позора. Кровь не останавливалась, продолжая заливать его лицо и бороду. Он не чувствовал боли, по крайней мере физически, да и адекватно воспринимать себя и сложившиеся обстоятельства не мог. Машина набирала ход, виляя по пустынным рядам улиц новогоднего города. Впереди показался светофор, а за ним, примерно в километре – перекрёсток. Если добавить скорости, то при прочих равных условиях можно вполне проскочить на мигающий желтый, но никак не успеть закончить маневр на следующем светофоре. Или остановиться, как все нормальные люди, ожидая разрешенного сигнала. Иштван выбрал третий вариант. Он подъехал к «стоп-линии», взглянул на обратный отчет, повествующий о том, через сколько секунд разрешено ехать вперёд, и пропуская редких пешеходов, с силой вдавил педаль акселератора. Машина вновь забуксовала, но как только вырвалась из снежного плена, как-то особенно быстро наращивала скорость. «Шестьдесят три километра» в час, «восемьдесят девять», «сто семь» – стрелка непреклонно ползла по циферблату вверх. Парню сразу же вспомнились юношеские истории о «лежачих» стрелках на отметке в «сто восемьдесят» и искренние восхищения в глазах собеседников. Особый пацанский шик. Никто и никогда не мог усомниться в истинности предлагаемых обстоятельств, веря, как говориться, на слово. Заканчивались байки одинаково задорно под звон гранёных стаканчиков и клятвах в пацанской верности. Сейчас же, Иштван решился прочувствовать, какого разогнаться на пустынной дороге до предельных возможностей автомобиля.

До перекрёстка метров триста. Зелёный свет замигал, сменяясь волнительно желтым, затем запрещающим красный. На дороге никого. «Проскочу». Иштван прибавил газа. Рассудок, казалось, полностью его покинул в нескончаемой выработки адреналина. Ведущему катастрофически необходим такой «мужской поступок». Казалось, вот сейчас он сделает что-то хулиганское и всё изменится. Забудется весь тот сюр, происходивший с ним последние часы и произойдет обнуление. А после можно начать новую жизнь с отметки, когда на полном ходу проскочил перекрёсток. И вот остались какие-то сто пятьдесят метров, как идея разогнаться до максимума на скользкой дороге уже не казалась столь безопасной. Самое страшное происходит в последний момент, когда наступает жуткая рефлексия. Будь то сдача экзамена, желание уволиться или прыжок с тарзанки в пропасть. Любое решение – взвешенное или принятое на эмоциях, подсознательно критикуется второй личностью, что сидит в голове. Её часто называют здравым смыслом. Когда остаётся последний шаг для завершения начатого – именно тогда проверяется человек. Его бесстрашие, упертость и отказ плыть по течению. Дойти до конца – истинная проверка, выявляя в нас синдром победителя. Но, как показывает практика, вовремя остановиться, ещё не значит проиграть.

Через двадцать девять метров показался светофор. Красный по-прежнему горел, запрещая всякое движение вперёд, но те редкие автомобили, что двигались по своей полосе на разрешающий сигнал, вовсе не догадывались, что сейчас на перекрёсток ворвётся автомобиль с отчаянным водителем. Или быть может в тот момент никого на дороге не окажется, а опасный для жизни манёвр, так и останется никем не замечен. Никогда не узнаешь наперёд, пока на авансцену выходит мужчина в стильном смокинге, с тростью и чёрном цилиндре на голове, именуемый случаем. «Везёт сильнейшим? Определённо, нет». Пока ведущий тонул в довольно спорных суждениях – в моменте, все его доводы в одночасье растворились. Одна очень важная мысль пронзила разбитую голову Иштвана раскатом грома среди ясного неба, вонзилась молнией, зацепившей высоковольтные провода, плюхнулась пятном горчицы на белую рубашку от обеденного хот-дога. «Кристина». Поглощённый самобичеванием, парень совсем позабыл о девушке, умолявшей его о помощи. Второй раз за вечер Иштван почувствовал себя полнейшим идиотом. «Я подвел её». Ведущий что есть сил вдавил в пол педаль тормоза.

«Тойота» не ожидала резкого маневра. Сработавшая система «абээс» тщетно пыталась зацепиться за ледяную корку асфальта, буквально вгрызаясь тупыми зубьями в поверхность. Машина неуправляемо болталась по проезжей части, то хватая бровку, то вновь выныривая в центр полосы. Иштван дёрнул руль в противоположную сторону заноса – никаких значимых изменений. Автомобиль, казалось, оторвался от земли, словно маленький катер на озере – и продолжал плыть на огромной скорости по накатанной колее. Его стремительно тащило на перекрёсток, где в любую секунду может выскочить встречный автомобиль. И главное, Иштван больше не хотел проверять свой характер. Совсем. Ни себе, никому другому вокруг не желал доказывать, что у него есть яйца. Ему жизненно необходимо остановиться. Прямо сейчас и любым способом. Совершая глупый поступок, люди соглашаются с любыми последствиями, порой даже крайне невыгодными, лишь бы остановить происходящее. Заморозить время, вернуться в прошлое, исчезнуть – первые мысли, которые выдаёт человеческий мозг. Иштван относился к своему автомобилю с глубокой нежностью, как к живому человеку, ласково называя девичьим именем Алёна. Быть может именно потому, что машина никогда не подводила молодого человека, порой спасая в самых сложных ситуациях. Так и сейчас, кружась по снежному накату, «тойота» медленно сбрасывала скорость, постепенно замедляя ход. Её вращение становилось менее амплитудными и устрашающими, словно большой железный «спиннер» завершал свое выступление.

Выкатившись за черту светофора метров на пять, машина остановилась, развернувшись к встречным автомобилям крышкой багажника под углом в сорок пять градусов. Ведущий выдохнул. «Ох, ничего не произошло. Вовремя». Через секунду по перекрестку пронёсся самосвал, перпендикулярно направлению машины ведущего, гружённый сорока кубами строительного щебня. В сантиметрах от корпуса автомобиля. Водитель затянул протяжный сигнальный гудок и обложил отборным матом, сообщая об опасности попадаться ему на пути. «Он точно не смог бы остановиться. Если бы я в последний момент не нажал педаль тормоза? Если бы не смог вовремя одуматься?». Если бы, да ка бы – разговоры в пользу бедных. История не терпит сослагательного наклонения. Ведущий остался жив, практически трезв – весь дурман уничтожил адреналин, и готовый жить заново. И теперь, выкуривая тонкую сигарету трясущимися руками, он набирал телефонный номер Кристины. Полтора гудка и на другом конце послышался нежный, чуть взволнованный голос.

– Я думала, ты уже не позвонишь.

– Прости, только проснулся. Слишком бурная ночь.

– Понимаю. У меня тут. Эм, неприятности, можно и так сказать – сломался дверной замок. Поможешь высвободить принцессу из плена хрущевки?

– Ты серьезно? – ведущий почувствовал облегчение. – Кристина, я боялся, что ситуация намного хуже. Конечно, уже мчу к тебе. Скидывай адрес.

– Ты чудо. Очень тебя жду. Ты голоден?

Последнюю фразу ведущий уже не воспринял, находясь в состоянии полного счастья. Облегчение захлестнуло всё его сознание. Иногда, лучше дважды подумать перед тем, как предпринять очередную беспросветную чушь. «Везет сильнейшим? Определенно, нет. Везет тем, кто совершенно точно способен думать».

– Я здесь. Сто пятнадцатая квартира. – прозвучал голос за дверью. Иштван несколько раз дёрнул за ручку, хотя прекрасно понимал, что дверь так просто не откроется. Пресловутое русское – а вдруг. Придётся перейти к варварскому, но, безусловно, более эффективному методу. Парень принёс с собой несколько отвёрток разных размеров, автомобильный домкрат и сменные перчатки. Металлический кожух закрывал сердцевину замка двумя шурупами, скрывая внутренности механизма от посторонних глаз, но не выглядел неприступным. После демонтажа шурупов ручка расхлябалась, как праздничное желе, но продолжала стойкое сопротивление. Отодвигая металлический кожух в сторону, ведущий просунул отвёртку в сердцевину, ударяя домкратом по пластиковому наконечнику. Звонкая рябь празднично разлилась по подъезду. Ещё удар, после чего, замок значительно углубился в дверь. Затем ещё два точных попадания по отвёртке. Наконец, прозвучало победное лязганье металлического замка и дверных ручек, вывалившихся с двух сторон, пока дверь триумфально отворялась.