— Все готово, давайте миски, — Вито хлопнул в ладоши и взялся за черпак. Сегодня каша была еще более ароматной — повар добавил в котел новых трав — и Дабс не мог оторваться от еды. В голове мелькали воспоминания о многочисленных кабаках Рэты. Дарси мог припомнить лишь пять-шесть заведений, в которых подавали бы лучшие блюда, чем это. Пожалуй, только стряпня Эффи стояла в рейтинге Дабса гораздо выше, чем кулинарные изыски караванщика. Два стражника, что проходили мимо костра и учуяли аромат еды, бросалитоскливые взгляды на довольных работяг. Дарси отодвинул пустую посуду и глубоко вздохнул:

— И как ты умудряешься готовить такую вкуснятину, Вито?

Повар довольно улыбнулся:

— Все дело в приправах. Я же говорил, что в моей семье все травники? В основном я закупаюсь у знакомого торговца в Вердене, но кое-что нашел и в Рэте, — Вито похлопал по своему вещевому мешку.

— Да, у этого парня много всякого в сумке, — улыбнулся Керо, — Я вот думаю когда-нибудь дождаться, пока он заснет, и глянуть, что там у него еще есть.

— Именно поэтому я всегда кладу свой мешок под голову.

— Однажды ты забудешь об этом, а я буду рядом, — оскалился краснолицый.

Повар скорчил гримасу и показал Керо кулак.

— Нет уж, пусть лучше Вито продолжает радовать нас своей стряпней, — подытожил сержант.

Постепенно все отложили свои миски. Последним был Грюнер. Он ел медленно, без особого аппетита, мыслями бородач явно был очень далеко от этого места.

— Грюнер? Эй, парень? — Ронко даже помахал рукой, чтобы обратить на себя внимание молчуна, — Ты как? В порядке?

— Ничего, — бородач флегматично пожал плечами.

— А такое ощущение, что нет. Может, поговоришь с нами немного? Кстати, ты единственный за этим костром, о ком мы еще ничего не знаем. Не считая Бафа, конечно. Но я так понимаю, что он вряд ли нам хоть что-то расскажет.

Баф повернулся к сержанту, услышав свое имя, и улыбнулся.

— Я так и знал. Хороший парень, пусть молчит, если хочет. Так что остался лишь ты, Грюнер.

— Я плохой рассказчик.

— Ну, ничего страшного. Мы все здесь не сказители. Расскажи о чем угодно. Например, где ты так научился управляться с топором? Честно говоря, ни разу не видел ничего подобного.

Грюнер поднял глаза на собеседника, потом опустил их на свои руки. Дарси заметил, что они сильно дрожат. Грюнер сжал и снова разжал кулаки, стараясь успокоить нервы, и наконец, заговорил:

— Хорошо. Но вряд ли моя история покажется вам хорошей… Я был лесорубом. На самой окраине Разлива. Мы сплавляли лес в Вердену. Вам.

Ронко кивнул:

— Я догадывался, — затем, уже обращаясь к остальным, пояснил, — Деревья в Разливе на вес золота. Лесов осталось мало, а они не дают воде размывать острова, так что мы стараемся не вырубать их. И сплавляем лес оттуда, где его много. Его поставляют небольшие поселения к востоку от города.

— Да. Это простая жизнь. Валишь лес, взамен получаешь еду и все самое необходимое. Ничего не меняется изо дня в день. Утром большинство мужчин уходят в лес, остаются только охранники и те, кто не может идти. Двигаешься по реке, на веслах. На берегу возводишь временную стену, рубишь и тащишь бревна к реке. Вечером тянешь за собой плот. Раз в неделю плотогоны собирают все бревна и отправляются в город. Так и живешь, так и жили…

Грюнер замолчал. Выражение лица Ронко вдруг изменилось, в глазах появилось понимание, и он попытался остановить рассказчика:

— Можешь не говорить, парень…

Но Грюнер будто бы не слышал его. Лицо бородача застыло, он был полностью погружен в воспоминания, а голос становился все более глухим и лишенным эмоций.

— Однажды, уже подплывая к деревне, я услышал крики. Нас никто не встречал на пристани. Мы схватили оружие… Первого мертвеца мы увидели на верхних ступенях — он лежал в луже крови. Мы бросились наверх: ворота были открыты настежь, повсюду кричали люди. Я кинулся к своему дому. Молился, кажется… Увидел выбитую дверь, зашел внутрь. Я нашел жену и детей…

Грюнер поперхнулся, его глаза заблестели, и, казалось, он больше не станет ничего говорить. Все молчали, никто не посмел сказать ни слова. Бородач закрыл глаза с силой, затем открыл их снова и судорожно вздохнул, словно его схватили за горло:

— Плохо помню, что было дальше… Но я рубил долго. Топор стал черным, когда твари закончились. Потом люди постарались остановить меня, я кого-то ранил. В конце концов, они прижали меня к земле, и я не смог вырваться. На следующий день осмотрел ворота: засов не был поврежден, и створки тоже. Все целое. Их просто не закрыли. Один охранник остался в живых. Я помню, как душил его.

Бородач заскрежетал зубами и стиснул кулаки. По-прежнему никто не произносил ни слова. Грюнер издал стон, сдавленный, рвущийся из самой глубины души, поднялся, и, глядя в пространство безумными глазами, зашагал прочь от костра.

Дарси вскочил на ноги. За ним поднялся и Баф.

— Подожди, парень, — сержант говорил тихо, но твердо, — Дай ему немного прийти в себя. Поверь, так будет лучше.

Дабс чувствовал, что Ронко прав. Он посмотрел на Бафа:

— Найди Грюнера. Присмотри за ним. Я сейчас приду.

Ронко проводил глазами удаляющуюся спину здоровяка.

— Да, наверное, ты прав. Его он не тронет… Конечно, это моя вина. Мог и раньше догадаться…

Дарси отправился искать Грюнера минут через пять. Бородач замер темным силуэтом возле одного из фургонов. Рядом с ним возвышался Баф. Даже в темноте было заметно, что верзила не сводит глаз с друга.

— Ты как?

— Ничего.

— Знаешь, я, наверное…

— Не надо, — Грюнер похлопал Дарси по плечу и поднял глаза к небу, — Красиво!

Дарси посмотрел туда же и заметил множество белых огоньков, рассеянных в небесах тут и там.

— Это звезды. Давно их не видел, — Грюнер помолчал, — Постоим немного и пойдем. А то Баф уже замерз.

Дарси кивнул в ответ, хотя бородач вряд ли это заметил.

К утру поднялся ветер. Похолодало. Часть караванщиков забирались на ночь под телеги, другие спали возле костров. Дарси проснулся рано и не мог заставить себя снова уснуть. Всю ночь снилось что-то тяжелое, видимо, так подействовал рассказ Грюнера. В конце концов, Дабс решил прогуляться по спящему лагерю. Из-под толстого куска рогожи, который Дарси использовал в качестве одеяла, вылезать не хотелось, поэтому он просто намотал его поверх одежды, чем вызвал кривую ухмылку проходящего мимо стражника. Лагерь спал. В потухших кострах уже не светилось ни одного угля. На плащах и покрывалах блестели капельки росы. Отовсюду доносился храп. Возле стены двигались по кругу два стражника. Еще двое постовых застыли на вышке у ворот. Дарси прошел мимо телег, обошел один из жилых фургонов. Возле него спали личные охранники Мастера Ульрика и Леди Марджери. Все, кроме одного — мужчина сидел на козлах с опухшим лицом, нахохлившись, и не шевелился. Дарси заметил его, только когда охранник повернул голову и уставился на проходившего мимо человека покрасневшими глазами. Возле следующего фургона кто-то двигался. Дарси подошел ближе и увидел очень низенького человечка с седыми волосами, торчащими из-под низко надвинутой круглой шапки. Незнакомец обернулся и выдал приветливую улыбку:

— Новый день! Что-то хотели?

— Новый день. Нет, я просто прогуливаюсь.

— А! Не спится? Не могу сказать о себе того же, — старик подмигнул Дабсу и вытащил тяжеленный котелок из ящика на козлах, — Не поможете мне?

— Конечно, — Дарси забрал увесистую штуковину из рук человечка и отнес к кострищу. Вчерашние угли уже были аккуратно сметены в сторонку, на обожженной земле лежали свежие дрова. Дарси продел перекладину сквозь ручки котла и установил на распорки.

— Вот и спасибо, молодой человек. Как вас зовут?

— Дарси.

— Очень приятно, да. Суген, — старик протянул сухую руку. Рукопожатие оказалось довольно крепким, — Вы собирались куда-то конкретно?