Вторая группа состояла из переселенцев. В город постоянно прибывали новые люди, они искали безопасное место под мрачным небом. Крупные города, такие как Рэта, манили скитальцев, как яркий огонь притягивает к себе светлячков. Бывшие пастухи и пахари, люди, не нашедшие себе места в других поселениях, беженцы из гибнущих деревень — все они приходили по одному или группами в Рэту, и Рэта принимала их в свои объятия. Вот только объятия эти для всех были разными.
Работа. Воинам предлагали места в страже. Ремесленников встречали в мастерских. Умелый кузнец мог накормить небольшую семью, даже если его домочадцы не обладали полезными для города навыками. Всех ценных пришельцев устраивали на работу и давали им право на спокойную жизнь. Но были и другие. Рэта выбраковывала людей. Человек без работы рано или поздно начинал голодать, а голод способен толкнуть человека на преступление, голод может затмить голос разума и даже заглушить страх перед расплатой. И в Рэте об этом отлично знали.
Путь от переселенца до носильщика может быть разным, но он всегда пролегает через один неизменный перевалочный пункт. Отчаявшемуся человеку предлагают простой выбор: покинуть город или пойти на отработку. Большинство выбирают второе. Три месяца тяжелой работы на благо города. Право получить временный статус гражданина и крышу над головой. Небольшая сумма по окончанию отработки. Но, главное, возможность остаться в городе. Некоторые работали дольше, единицы оставались на всю жизнь. Торчес же обрел здесь свое истинное призвание. Когда-то этот марширующий впереди колонны малыш был обыкновенным носильщиком, но впоследствии выбился в люди… Во всяком случае, именно так, дословно, и звучала его версия — когда он торопился. В полном изложении было еще много слов: про важность труда, самоотдачу и упорство, дисциплину и блага для каждого гражданина. Впрочем, мало кто мог дослушать эту тираду до конца, что крайне огорчало самого рассказчика.
Сейчас носильщиков было около сорока. Немного. Совсем немного. Стража стягивала кандидатов с иных отработок, но людей все равно не хватало. Торч уже как-то обмолвился, что если так пойдет и дальше, придется ему, мол, вспоминать свое славное прошлое. Хотя трудно было вообще представить, что этот человечек когда-то мог успешно выполнять подобную работу. На переноске ценились исключительно сила и выносливость. В идеале, носильщик должен был быть таким, как Баф, ну, или хотя бы как Грюнер. По-настоящему силен, и по-настоящему спокоен.
Грюнер был из переселенцев. Его история была и обыкновенной, и нестандартной одновременно. Дело в том, что, в отличие от большинства, у Грюнера была возможность пойти на другую работу. Но он отказался. Как смог выяснить Дарси, Грюнер когда-то был лесорубом. У него были кое-какие навыки плотника, необходимые любому поселению… Грюнер, фактически, сам выбрал отработку. Он прокутил все свои деньги, через несколько дней оказался на улице, повторно отказался от предложенных ему вариантов работы, повздорил со стражей, и очутился на переноске. Почему он так сделал, Дабс не знал. Он вообще знал крайне мало о своем друге. Грюнер не любил разговаривать в принципе. И еще больше не любил отвечать на вопросы. В первый же день работы один из носильщиков позволил себе излишнее любопытство и настойчивость по отношению к Грюнеру. И был наказан. Глядя на его распухшую щеку, остальные тут же усвоили основное правило разговора с этим суровым бородачем — не лезь в душу. Грюнер… В его спокойствии была изрядная доля какого-то фатализма. Он говорил всегда редко и неожиданно. А когда замолкал, это значило, что больше разговорить его не удастся. Весь его облик свидетельствовал о закрытом характере. Темные волосы до плеч и лохматая неухоженная борода, густые брови, словно вечно нахмуренные — Грюнер производил впечатление грубоватого варвара, отшельника, не знакомого с поведением в обществе. Его внешность могла бы быть даже отталкивающей, если б не глаза: яркие, светло-зеленые глаза Грюнера сверкали под косматыми бровями, словно драгоценные камни на потерявшей свой блеск оправе. Грюнер спрятался под собственной внешностью, и лишь изредка его характер вырывался наружу, удивляя или распугивая окружающих.
Таков был первый из двух спутников Дарси, составляющих «немой патруль», как недавно окрестили этих молчунов. Пожалуй, из всех обитателей барака Дабс выбрал в компанию самых странных. И если Грюнер был попросту необычным, то Баф… Баф был загадкой.
Этот парень появился в Рэте недавно. Дарси не знал всех подробностей, но судя по тому состоянию, в котором его доставили в барак, и по тем обрывочным фразам, которые бросал сопровождавший его стражник, появление в городе Бафа было ярким само по себе. Парня спасло чудо, и, пожалуй, нехватка в городе свободных людей. Два дня Баф провалялся под наблюдением настоящего лекаря, потом еще неделю в сарае, называемом городским лазаретом для нищих, и, наконец, когда его раны немного затянулись, Бафа приволокли в барак. Торч пришел в настоящее бешенство, когда стражник передавал ему нового подопечного. Он едва не светился от злости. Дабс никогда бы не подумал, что этот коротышка может так орать на представителя власти. Все дело было в том, что Баф оказался… с осложнениями. Во-первых, верзила не разговаривал. То есть, не так, как Грюнер, а вообще не разговаривал. Единственное слово, которое парень иногда повторял, было «Баф». Собственно, так Баф и стал Бафом. Еще этот здоровяк иногда издавал простые звуки, но и только. Он многое понимал, улыбался, кивал или мотал головой, исполнял поручения, иногда пользовался простыми жестами, но при этом в его глазах застыло выражение, которое скорее пристало ребенку, лет пяти или около того. Или даже собаке. В разговоре с Торчем стражник обмолвился, что Бафа пытались допросить, а пока он лежал в лазарете, на него приходил посмотреть один маг из охраны города, но никто не смог добиться от верзилы ничего кроме мычания и его любимого «Баф». Вторая причина для опасений была во внешнем виде здоровяка. Даже когда он был полностью одет, отдельные черты сразу бросались в глаза. На коже у парня были необычные пятна. Они располагались только на правой половине тела — правая рука и плечо, несколько пятен на груди и спине, пара пятен на правой же ноге и здоровенное пятно вокруг правого глаза, в форме перевернутой капли. Все они были темно-серыми, плавно темнеющими от краев к середине, с синим, почти черным отливом в центре. Конечно, это наводило людей на мысли… Но маг, по словам стражника, утверждал, что это не порча, хотя что это такое, он так и не смог понять. К тому же, когда Бафа привели, он был еще очень слаб, многочисленные раны и царапины, покрывавшие его тело, затянулись не до конца, и было ясно, что своей работы он пока выполнять не может. Судя по всему, стража просто не знала, как с ним поступить. А так как Торч неоднократно жаловался на недостаток людей, странного верзилу решили отдать ему на попечение и забыть о лишней проблеме. Торчес побушевал-побушевал и смирился. В конце концов, парень действительно был сильным, надо было просто подождать, пока не заживут его раны. Но первая же ночь показала, что у Бафа припасены действительно интересные сюрпризы. Когда в середине ночи новичок вскочил со своей лежанки и стал выть, схватившись за голову, большинство обитателей барака сбились вдоль стен, ожидая худшего. Одержимый здоровяк в запертом помещении не сулил ничего хорошего. Но продолжения не последовало. Через несколько минут новичок просто грохнулся на пол, да так и заснул. На утро Торчесу рассказали о произошедшем. Надсмотрщик выругался и велел всем успокоиться: он уже не мог отдать Бафа обратно страже, и чувствовал, что надвигается проблема. Ночной страх носильщиков переплавился в злость. Сначала недовольство прорывалось в словах, потом в действиях. Толкнуть исподтишка, отобрать еду, когда новичок отвернется, пнуть ночью спящего, кинуть камень, стукнуть дверью… Баф был слишком чужим, а в бараке собрались в большинстве отнюдь не славные парни. Когда издевки стали постоянными, все поняли, что Баф не отвечает не из-за слабости — парень просто не понимает, как ответить. Он выздоровел и вполне мог бы постоять за себя, но явно не собирался никому мстить. Странный великан каждый раз просто смотрел на своих обидчиков с каким-то искренним удивлением и обидой, и все. Наверное, именно это и заставило Дарси вступиться за молчуна. Баф был похож на большого ребенка, очень большого, если уж на то пошло, но ведь каким бы он ни был, любой нормальный человек не должен терпеть, когда в его присутствии обижают детей. Конечно, вряд ли Дарси сумел бы оградить Бафа от дальнейших притеснений в одиночку, но молчаливое присутствие Грюнера склонило чашу весов. И еще пара подбитых физиономий. Не сразу, но все же люди немного успокоились, и теперь их угасающее раздражение выплескивалось лишь во взглядах и ворчании. Торчес тоже заметно расслабился. Он всегда был рад, когда проблемы в бараке решались сами собой. Тем более, что Баф после выздоровления работал за двоих.
