«Человек так привык к роли охотника, что оказавшись в роли жертвы, может не обнаружить в себе необходимых для выживания качеств.»

Избранные труды Настоятеля

библиотека Братства Воды

Небо едва окрасилось серым, как на улице послышалось шлепанье сапог Торчеса по грязи. Этот звук Дарси уже давно выучил. За два месяца своей новой жизни в Рэте он ко многому привык. Например, сейчас, когда большинство людей в бараке еще спали, Дарси уже пробудился и лежал, уставившись на небольшое прямоугольное отверстие под самым потолком, сквозь которое пробивались первые серые лучи начинающегося утра.

— Новый день, Торчес!

— Новый день! Зайду к тебе вечером, отложи для меня пару булочек, Спаддэр.

— Конечно, самые вкусные!

— Можешь и пару невкусных, надо побаловать дармоедов.

Послышался довольный смех булочника, и мимо окна, за которым наблюдал Дарси, прошествовал Торчес, точнее самая его макушка. Через секунду Торч дошел до дверей барака и начал возиться с запором. Тихое бряцанье цепи, затем стук массивного бруса и, наконец, скрип отворяемых дверей, больше похожих на ворота загона для скота. Финальная нота — покашливание и рычание прочищающего горло надсмотрщика.

Между распахивающимися створками появился ухмыляющийся Торч.

— Новый день, ребятки! Поднимайте свои ленивые тушки и тащите их на выход, пока утро раннее и еда теплая! Сегодня вас ждет ужасающая работа, но вы все же не забудьте улыбнуться дядюшке Торчесу! — все это было произнесено самым счастливым тоном.

В ответ послышалась крепкая ругань работников.

Барак пробуждался, люди тяжело поднимались со своих убогих постелей, зевали, потягивались, хлопали себя по щекам и толкали соседей.

— Пять минут, ребята, пять минут! Грента не станет никого ждать!

Дарси легко встал со своей лежанки, которая представляла собой деревянный настил, покрытый тряпками и соломой, и навис над соседней койкой, собранной из тех же досок и старой облезлой шкуры. Человек, лежавший на ней, казалось, все еще спал.

— Баф? Эй, Баф, пора вставать.

Здоровяк открыл глаза. Дарси никак не мог привыкнуть к этому взгляду. Голубые глаза верзилы сияли кристальной чистотой, как у новорожденного. Такой же была и его улыбка, которой он одарил приятеля.

— Новый день, парень, — Дарси посторонился, давая Бафу подняться.

Здоровяк стукнулся головой о потолочную балку и немного пригнулся с виноватым выражением на лице. Рядом с ним даже Грюнер, которого уж никак нельзя было назвать низкорослым, выглядел довольно миниатюрно.

— День, Грюнер! — Дабс улыбнулся подошедшему другу. Грюнер, как обычно, кивнул, не говоря ни слова.

— Пойдем, — Дарси схватил свою накидку и направился к выходу. Люди уже потянулись через ворота, обтекая застывшего посреди прохода Торча. Это был обыкновенный утренний ритуал, в котором важно подбоченившийся Торчес заглядывал в лицо каждому проходящему, отпуская время от времени разнообразные комментарии.

— Знаешь, Хун, ты сегодня неважно выглядишь. Попроси еще полпорции. Эй, Герти, кто это тебя так? Кончай воровать, глупая ты ящерица. А то так и не простишься с бараком. О! Дариан Дабс, он же Дарси, он же человек, который не умеет вовремя остановиться! И его немой патруль! — Торч аж покраснел от собственной шутки.

— Знаешь, Торчес, однажды ты разозлишь Грюнера, и тогда нам понадобится новый надсмотрщик, — Торч прищурил глаза в ожидании продолжения и поджал губы, — Ну, повыше…

Рост надсмотрщика делал его просто необыкновенно удачным объектом для шуток. Если Грюнера можно было назвать довольно высоким человеком, то уж Дарси таковым точно не являлся, и был почти на голову ниже своего молчаливого друга. И, тем не менее, это нисколько не мешало ему смотреть на Торчеса сверху вниз. Низкий и круглый, Торч был похож на покрасневшую спелую грушу, а вечно надутые щеки и редкие волосы окончательно уничтожали редкие потуги этого человечка побыть серьезным.

— Грюнер разумный человек, и мы всегда сможем найти с ним общий язык, хоть мне и придется говорить за двоих, что отличает его от тебя и… этого, — Торч многозначительно приподнял брови и посмотрел за спину Дарси. Улыбка вернулась на лицо надсмотрщика, — А ваши длинные руки и ноги вам понадобятся на работе, Торчесу это не обязательно. Проходите уже, опаздываем.

Постепенно все отставшие вышли на улицу, под серые тучи, низко нависшие над землей. Торч захлопнул двери и водрузил на место засов. Затем он повернулся к зевающей толпе, осматривая их с какой-то особой, прямо-таки отцовской гордостью.

— Ну, что ж, мое голодное братство, за мной!

Процессия двинулась вдоль по грязным улочкам Рэты.

В столь ранний час, Рэта была еще пустынна, и навстречу колонне Торчеса прошли лишь два патруля, пара деловитых лавочников, загулявший пьяница, да изрядно помятая девка. Последних двух встретили красноречивыми взглядами, да и только. Сейчас на уме у каждого была прежде всего еда, пусть даже такая, какой кормила их Грента со своей армией поварих. Дабс улыбнулся — в памяти всплыл утренний разговор Торчеса с булочником Спаддэром. Он бы определенно не отказался сейчас от куска свежего хлеба.

Отряд растянулся, спускаясь по пологому склону. Впереди было дно Ямы, самого бедного и грязного квартала города. Трех- и четырехэтажные дома, стоявшие возле Западных врат, где располагался их барак, уступили место двухэтажным хибаркам, собранным наспех из всего, что хоть как-то подходило в качестве строительного материала. Эти убогие домишки, навалившиеся друг на друга, местами практически сросшиеся в процессе ремонта и перестроек, вмещали в себя множество людей, не сумевших позволить себе ничего лучшего. И все же это была крыша над головой. Протекающая и залатанная, но все же крыша. И стены. Многие и не просили большего. Плотно закрытые окна и двери давали людям ощущение безопасности. Не беда, что некоторые доски можно было проткнуть даже тупой вилкой. Впрочем, мало у кого здесь имелась вилка… Зато ножей предостаточно.

В Яме было уже довольно людно. Отовсюду слышались обрывки разговоров, кашель, скрип дверей. Народ здесь находился в постоянном поиске работы и еды — неудивительно, что этот район пробуждался первым в Рэте. Какая-то женщина в грязном тряпье подошла ближе и вгляделась в одного из бредущих за Торчесом мужчин.

— Хун! Носильщик Хун! — хриплый смех этой старой карги оборвался так же неестественно, как и начался, — Я знала, что ты так и закончишь, несчастный баран. Лучше бы ты не обижал мою девочку, лучше бы ты не обижал ее, Хун! Ты еще пожалеешь, помесь черного шарха, ты еще узнаешь гнев нашей семьи…

Торчес обернулся посмотреть на эту сцену, но не стал ничего предпринимать. Хун молча ускорил шаг. Но даже после того, как все прошли, вопли старухи продолжали лететь им вслед. Да, у каждого на отработке своя история. И никто здесь не хотел быть носильщиком. Впрочем, Хун в какой-то степени был исключением.

Бедняге не повезло. Он заигрался не с той юбкой. У девчонки была целая уйма братьев, сестер, дядек и теток, и кто-то из них пустил слух, что милашка на сносях. Так это было или нет, но Хун наотрез отказался жениться или платить выкуп, и в результате его жизнь быстро превратилась в сплошную череду из воплей и потасовок. Поговаривали, что в носильщики он напросился сам. Хотя, возможно, просто перестарался в уличной драке.

Прочие истории были не лучше. И хотя у каждого был свой собственный путь к отработке, в большинстве своем носильщики делились на две основные группы.

Некоторые были преступниками, как малыш Герти. Он был воришкой. Мелким воришкой, конечно, иначе паренька бы уже и на свете не было. Но на первый раз его просто отправили на переноску. Таких, не слишком опасных преступников, перевоспитывали, и зачастую это срабатывало. Дарси и сам считался преступником, хотя, как и большинство, не был согласен с этим. И уж точно не собирался перевоспитываться…